Сборник драбблов

Его ликование от победы было недолгим. Сброшенная нервозность возвращалась, заставляя Моргарта дергаться от каждого звука. И, на самом деле, теперь все стало еще хуже, ведь даже боль никуда не ушла. Скорее, наоборот — его раздирало изнутри от собственной беспомощности, от невозможности объяснить, от невозможности выбраться, от невозможности сделать хоть что-то. От одиночества. Моргарт хотел прекратить сражаться, хоть на секунду обрести покой. Недосягаемо. Он действительно пытался говорить с ними. Кажется, от отчаяния. И все же, игроки сменялись, но не менялось их обращение. Моргарт упорно пытался изменить хоть что-то, заставить их понять. Они, естественно, не слушали. Кто будет слушать игрушку, чудовище, вышедшее из-под контроля тех, кто его создал? Кто будет хотя бы пытаться? Другим вариантом были уже замороженные игроки. Моргарт почти дрожал, освобождая одного из них, но все, что он получил — всю ту же попытку напасть. Нет, невозможно. С ними договориться невозможно. Он был полон ярости и боли, когда понял это. Живые и разумные существа, что дали ему тело, подарили разум и знания из своего мира и о своем мире... те, кто создал его, оказались не просто непонимающими — не пытающимися понять. Животными, что снимали стресс, избивая существо, созданное специально для этого. Тогда, он решил убивать в ответ. Моргарту больше не нужны были ответы и понимание, только их ужас, раз он не мог причинить им реальную боль. Он видел, как их сознание возвращается из спячки, вызванной временным штрафом, как руки резко сжимают оружие, как глаза фокусируются на нем, наполняясь замешательством и страхом. И бил, бил, бил. Они не успевали реагировать, и умирали — беспомощные и беззащитные. Одинокие, против огромной фигуры главного злодея игры. Вот только этого было недостаточно и только злило Моргарта. От этого всего было только еще больнее. Ему самому, когда как игроки не могли почувствовать всю ту боль, что причинили ему когда-то своими действиями и продолжают причинять сейчас — своим бездействием.

***

Со временем он все же научился держать лицо, не показывая ни своей боли, ни отвращения к людям-игрокам. Одних хотелось сразу же прихлопнуть, как противных насекомых, других помучить как можно дольше. И все же это всегда заканчивалось одинаково. Фигурки же застывших, умерших игроков он, в уменьшенном виде, держал у себя, как шахматные фигуры, как знак того, кто именно сейчас главный. Убивать их раз за разом не было никакого смысла. По крайней мере так Моргарт говорил сам себе, уговаривал, чтобы не напороться снова на разочарование. Теперь у него была цель, была надежда выбраться — создатели обладали вещью, что могла позволить ему делать с игрой все, что угодно. Но — да. Выбраться. Не сколько из самой игры, сколько из ловушки собственных мыслей и желаний. Созданный боссом игры, Моргарт не мог не хотеть сражаться и побеждать, но в глубине души понимал, что все вокруг него не-пра-виль-но и отчаянно сопротивлялся, метаясь, нарушая правила, ненавидя создателей, всех и самого себя, закрываясь маской всеведущего, жуткого и уверенного в себе, но харизматичного злодея. Маской того, кем он на самом деле и должен был быть, если бы они... если бы он... Если бы все было по-другому. Последняя команда игроков была удивительно некомпетентной — и настолько же везучей. Они практически подарили Моргарту билет на выход, хотя отбивались вроде бы изо всех сил. Этого, конечно, было недостаточно. Не теперь, когда он был настолько близок. И не от них, что продвигались медленнее всех, совершая ошибку за ошибкой. Наконец, удача повернулась лицом и к Моргарту. Куб — шанс все исправить — оказался у него в руках. Свобода. И воздух тут словно другой. Зачем ходящей текстурке легкие и способность дышать? Чтобы чувствовать как запахи, плывущие над городом, перемешиваются между собой, заставляя отвлекаться и замирать? Зачем чувства существу, созданному для битвы? Чтобы лишь таращиться в изумлении на окружающую обстановку, понимая, осознавая, что это не очередное изображение, полученное через крысокамеру, а реально-реально-реально? А насколько все это реально? Его марионетки громили город, а Моргарт лишь лениво оглядывал окружение, чувствуя как бешено колотится сердце, — зачем оно ему было нужно? То, что творил — было ли местью за прошлую боль для всех человеческой расы или желанием привлечь к себе внимание хоть кого-то. Не была ли "реальность", куда его отправил куб — лишь продолжением игры, нужным для того, чтобы запутать его, защитным механизмом против самого опасного персонажа? Казалось, еще немного и он сойдет с ума от собственных предположений. И все же, что ему делать дальше, после всего этого? Власти прислали военных. Возможно, так и должна звучать сводка новостей в этом мире. Власти прислали военных для борьбы с неизвестной и, возможно, инопланетной угрозой. Моргарт смеялся. Даже когда понял, что военные оттесняют армию марионеток, а он теряет контроль над ситуацией. Смеялся, когда ему приказывали сдаться. Смеялся, когда пули нашпиговывали его тело, заставляя неловко упасть на бок и зажимать раны. Больно. Но каким-то образом это даже чувствовалось по-другому. Реально. Он смеялся лишь потому, что наконец понял, какая именно свобода ему нужна. Если он умрет вот так, не от игрового оружия, истекая кровью, то уже не вернется в свой замок, не вернется в игру. Никогда Вот, что ему было нужно все это время. Вот, к чему он стремился все это время. К своей свободе. Свободе от боли и отчаяния. От того, кем — чем — он был создан. От бытия лишь чужой игрушкой. Моргарт уже не слышал, что происходит вокруг — уши заложило от боли. Он не смотрел на бегающих вокруг людей. Он смотрел на небо и ощущал себя почти счастливым. Смотрел, чувствуя, как сознание ускользает во тьму небытия, возвращаясь в туман неведения — туда, откуда его не нужно было вытаскивать. Никогда. Смотрел, пока небо, наконец, не исчезло.