Трудовые будни девятого отряда

      Изменился Готей за сто с лишним лет. Новые лица, некоторые новые порядки, уймища новых документов… только Руконгай не меняется. Та же пыль, те же крохотные деревушки. Те же бескрайние леса, и те же, чтоб их, Пустые! Только сильнее…       Кенсей мчался по верхушкам деревьев во главе боевой группы, не отстающей от капитана ни на шаг. В очередной раз хотелось сказать спасибо Шухею — педагогом парень оказался великолепным. Один из бойцов коснулся плеча, показывая направление. Группа двигалась в полном молчании, не сбивая дыхание. Впереди еще три долгих патрульных дня, и это замечательно. Ведь ничто не сближает так, как совместное патрулирование глухих районов!       День клонился к вечеру. Третий квадрат был осмотрен и зачищен — не зря рядовые предупреждали, даже видавшему виды вайзарду, в своей же душе носящему подобную сущность, с такими экземплярами сталкиваться не доводилось. Группа не подвела — тут же рассредоточились, кто вперед, в атаку, не сбавляя хода, кто вбок, в засаду, кто на месте остался. Мугурума в первый раз удивился, особенно когда присутствующий в составе офицер перехватил его, не пуская в бой. Ребята сами справятся, капитан, заверил он. И ведь не ошибся… Только вечером, после еще нескольких подобных боев, уже на привале, Кенсей насел на ребят с расспросами. Ему вообще безумно нравилось общаться со своим отрядом… ***       Накануне вечером... — Так, парни. Давайте рассказывайте уже, что за перестроения у вас в группе? — янтарные глаза вайзарда светились от любопытства. Схема явно была действенная, в ней хотелось поучаствовать самому, но не зная ее принципа, он мог разве что помешать. Рядовые с улыбками переглянулись, посмотрели на офицера. Тот обреченно вздохнул, сообразив, что его только что выбрали главным рассказчиком, и смирился. — Мы всегда стараемся быть максимально универсальными, если так можно выразиться, тайчо. Каждый из нас в чем-то силен, и у каждого есть слабости. Конечно, тренировки помогают развить определенный навык. Но вот уверенность в собственных силах тренировки не всегда помогают развивать. Далеко не всем, чем мы пользуемся на тренировках, мы осмелимся воспользоваться в бою. Вот и меняемся, один бой — ты в команде мечников, отвлекающих внимание и принимающих первый удар на себя. В следующем бою ты уже в группе кидо, которая добивает врага, если у мечников не вышло. В следующем, если, к примеру, хочешь проверить в деле новую атаку, вся группа тебе подгонит Пустого под удар, пробуй, тебя все страхуют. О порядке обычно договариваемся заранее. Хисаги-сан, когда в патруль с нами ходит, обычно нас всех страхует, усиливает любую группу, кому помощь нужна. — Интересная схема. А те трое, кто совсем в стороне, они кто? — Резерв. Наша задача ко всему вдобавок вернуться тем же составом живыми. Пустые разные попадаются, тайчо, тем более у нас АК под надзором! Там же такое лезет, не к ночи будь помянуты… тьфу, не приснилось бы. Вот и оставляем тройку-пятерку бойцов со свежими силами на всякий случай. Если дело совсем беда, они вступают в бой. Один обычно накрывает раненых барьером и принимается за лечение, остальные шлют Тентейкуру и тянут время до прибытия помощи. — Умно… и продуманно. И многие у нас в отряде лечебными кидо владеют? — изумленно приподнял брови Кенсей. Исцеление считалось редким умением, и настоящих мастеров было не так уж и много. Даже в четвертом отряде лечить умели не все! А тут свои же рядовые!.. — Ну что вы, тайчо, конечно не многие. На весь девятый отряд всего тринадцать бойцов. И, кстати, появились они недавно. — Дай, угадаю. Полгода назад, — улыбнулся капитан, принимая из рук подошедшего рядового чашку чая. — До меня доходили странные слухи о том, как мой нынешний лейтенант, цитирую, «не иначе сошел с ума от расстройства, вызванного предательством Тоусена-тогда-еще-тайчо, и своими же руками ослабил девятый отряд, позвав туда слабаков из четвертого», конец цитаты… Поясните?       Притихшая группа подсела поближе. Заметив движение за спиной, офицер широко улыбнулся. — Вы видели всех нас сегодня в бою, капитан. В сегодняшних пяти стычках с Пустыми вам пришлось вступить в бой один раз, остальные вы видели со стороны, верно? Скажите, Мугурума-тайчо, кто из присутствующих здесь рядовых из четвертого отряда?       Вопрос оказался неожиданным, сложным и провокационным. Этакое завуалированное «кого из присутствующих вы считаете слабаком, Мугурума-тайчо?» Тем более что как раз слабаков, по крайней мере четко выраженных, он не заметил. Бойцы действительно сменяли друг друга, каждый за прошедший день успел и кидо пошвыряться, и мечом всласть помахать. Само собой, оплошности были, как не быть, это же бой в полевых условиях, а не полигонная тренировка. Где оступишься, где мечом ветки зацепишь, и хорошо, если срезанное на противника упадет, а если на себя?.. Так вот слабаков-то в группе не было. Ровные, как на подбор, реяцу умеренной яркости — на привале же, отдыхают. Примерно вровень и зандзюцу, и кидо-техники… — Не знаю. Вроде все на одном уровне. Это надо мне против вас вставать, тогда может и определю… И кто же, если не секрет? — прищурился на ребят Мугурума.       Трое (!) подняли руки. Капитан чуть не поперхнулся чаем. — Трое?! Но как? Ребята, без претензий, ведь в четвертый отряд идут редко встречающиеся прирожденные целители и те, кого не взяли ни в один отряд! По крайней мере, сто лет назад так было, — уточнил ошеломленный вайзард. — И сейчас так же, тайчо… только не все в Академии серьезно занимаются, и не все в ней же все понимают. Те, кто не хотел учиться и те, кто медленно и трудно развивается тоже вместе с полными бездарями вынужденно попадают в четвертый. А там тренироваться банально некогда, работы валом, раненых всегда полно. Кто хоть как-то лечить способен, обучаются у капитана Уноханы и пашут не разгибаясь в госпитале. Те, кто вообще ничему учиться не может или не хочет, отправляются на хозработы, там тоже дел хватает, только поворачивайся.       Рядом с офицером присела миловидная девушка, единственная в группе, весьма бойко обстреливавшая в последнем бою Пустого при помощи кидо. Тоже, как оказалось, переведенная из четвертого отряда. Протянула благодарно улыбнувшемуся офицеру его чашку с чаем и продолжила вместо него. — Мугурума-тайчо, скажите пожалуйста, как сто лет назад относились в Готей-13 к четвертому отряду? Лучше, чем сейчас, или так же?       Кенсей опустил голову, погрузившись в воспоминания. Девушку (Кейко, кажется?) хотелось ободрить. Увы… — Так же, Кей. По-разному, но в целом — так же. По крайней мере бешеный одиннадцатый отряд не меняется с годами, — вздохнул капитан, с сожалением глядя на понимающе кивающую шинигами. — Полагаю, снобизм первого, второго и шестого отрядов тоже не поменялся. Четвертый отряд не любят, тайчо. За слабость и неучастие в бою не любят, а подчас и презирают. Тем неожиданнее было предложение Хисаги-фукутайчо… Знаете, это ведь с меня все началось, — ностальгически улыбнулась Кейко. — В смысле, с тебя? — не понял капитан. — Хисаги-сан лежал в госпитале, тайчо. Заканчивал лечение, если точнее… он заступился за меня, когда надо мной насмехались рядовые из одиннадцатого. Я и рассказала, что в нашем отряде много таких ребят, кто мечтал служить в боевом отряде, а попал в тыловой… хотя мы тоже можем драться, мы готовы тренироваться, готовы работать. Он мне сказал тогда, что, возможно, сумеет помочь. Я еще подумала, что он просто меня утешить хотел. А Хисаги-сан попросил Унохану-тайчо разрешить перевестись к нему в отряд полутора десяткам бойцов, кто и занпакто и кидо в руках держать умеет, и элементарные лечебные заклинания знает. Мы и перешли. Поработать, конечно, пришлось изрядно, но мы стали частью отряда, капитан. И не худшей частью, если вы нас навскидку узнать не смогли! — гордо вздернула нос девушка. Бойцы засмеялись, Кенсей улыбнулся.       Действительно, не худшие… *** — Мугурума-тайчо, разрешите обратиться?.. — донесся до задумавшегося вайзарда голос одного из рядовых. — Валяй, — подмигнул капитан, оборачиваясь. — Тайчо, скоро темнеть будет. Может, потихоньку на ночевку? Еще же место искать! — в голосе совсем молодого парнишки прорезалась мольба. И ведь не поспоришь, день-то к вечеру клонится, все устали, особенно рядовые. Это ему, за сто лет на грунте соскучившемуся по отрядным будням, беготня в шунпо по всему Руконгаю до мурашек нравится. А ребятам она, похоже, поперек горла давно… — Я помню, Кацуро. Как раз к одному местечку и идем… в свое время там было очень удобно ночевать, — улыбнулся Кенсей смущенно покрасневшему парнишке.       Место и впрямь было, и даже почти не изменилось. Тот же водопад в сотне метров, та же бурная горная речка с кристально-чистой водой. Даже поляна, и та осталась такой же — маленькая, окруженная со всех сторон деревьями. Усталые рядовые, похоже, готовы были упасть, кто где стоял, и держались явно из последних сил. По незаметному знаку офицера бойцы мигом рассредоточились по поляне — кто за дровами, кто за водой, трое взялись за обустройство лагеря и палатки, Кейко загремела крышкой от котла… Ностальгия накрывала Мугуруму с головой, и чтобы не потеряться в воспоминаниях, он решил кое-что проверить. — Такеши? — окликнул он офицера. — Пошли, поможешь мне. Ребята, управитесь сами?       Нестройный хор голосов разной степени усталости заверил старшего офицера, мол, не сомневайтесь, тайчо, все будет сделано, гуляйте на здоровье.       Капитан и офицер продирались через заросли неподалеку от водопада. Кенсей, вполголоса ругаясь и отплевываясь от лезущих в лицо веток вперемешку с комарами, считал деревья. Следующий за ним след в след офицер, тайком позевывая в кулак, всем своим видом демонстрировал уверенность в успехе капитанских поисков. Наконец вайзард с восторженным воплем хлопнул ладонью по коре здоровенного дерева. — Есть!!! Молодец, Касаки, знал, пройдоха, где припрятать… — по изъеденной временем коре потекли ручейки реяцу из-под руки довольно ухмыляющегося капитана. На глазах офицера в совершенно целом на вид стволе показалось огромное дупло, в которое Мугурума с интересом заглянул. — Посвети-ка мне… *** — Кейко! Как там рис, когда готово будет? — вились вокруг котла нетерпеливые парни. Понятное дело, все устали, проголодались… но это же не повод лезть в котел?! — Кыш отсюда, — шумела на хохочущих сослуживцев девушка, потрясая в воздухе поварешкой. Им только крышку приоткрой, мигом котел ополовинят. А капитан еще не пришел, не садиться же без него!       Два офицера неожиданно возникли посреди поляны, напугав Кейко и едва не сбив палатку. Рядовые неодобрительно покосились на них, мол, мы старались, ставили, а вы?.. Но подозрительно довольные лица начальства без слов говорили о том, что их прогулка увенчалась успехом. Офицер выложил на импровизированный стол мешочек вяленого мяса, связку сушеной рыбы и мешок с какими-то сушеными фруктами. Рядовые издали восторженный вопль — раз на общем столе, значит, достанется всем! Однако на этом сюрпризы не закончились.       Устроившись за столом, бойцы споро передавали друг другу по цепочке миски с ароматным рисом, когда в палатку зашел их куда-то отлучавшийся по капитанской просьбе сослуживец с загадочно побрякивающим свертком в руке. Мугурума и Такеши переглянулись, и офицер, развернув сверток, достал из него… свежевырезанные бамбуковые чашечки чоко, ровно по числу группы. Разговоры за столом тут же стихли, на лицах бойцов начали расплываться восторженные улыбки. Капитан достал из-за пазухи здоровенную бутыль. — Сто лет назад в моем отряде служил седьмым офицером замечательный парень, Хейзо Касаки. Хороший кидошник, спец по всевозможным барьерам, если надо что-то спрятать, лучше него никто не справлялся. Ну и выпить не дурак… — смех рядовых почти заглушил голос капитана. Кенсей выждал, пока ребята отсмеются, и продолжил. — Мы часто останавливались на этой поляне на ночь, вот и сделали маленький тайник. С тех пор прошло сто лет, Касаки давно ушел на перерождение. А его тайничок, как видите, сохранился… Так что подставляйте чашки, ребята. И поаккуратнее, это не саке… — А что это, тайчо? Пахнет приятно… — Это коньяк. Так что пейте не торопясь, он крепче. Менос его знает, сколько в нем теперь градусов… он и изначально крепкий был. А ведь сто с небольшим лет прошло!       Вечер определенно удался, довольные жизнью в целом и капитаном в частности бойцы разбрелись по палатке, укладываясь отдыхать. Такеши уже собирался и сам на боковую, когда заметил, что капитана в палатке нет. Выглянув, он заметил массивную фигуру Мугурумы-тайчо у воды, на камнях. Офицер несмело приблизился к нему и тихо опустился на камень неподалеку. — Не грустите, капитан. Ваши товарищи, наши предшественники, вряд ли были бы рады вашей грусти. Не сомневаюсь, ваш смех и ваша улыбка понравились бы им больше… — Ты прав, Такеши. Ты совершенно прав во всем, только я… ты знаешь, я не грущу. Я рад, что знал их, я рад, что они служили под моим руководством, и им это нравилось… Они давно ушли на перерождение, я все еще жив, если можно так сказать про шинигами. И мне от них осталось самое, наверное, ценное наследие. Это память. Я не грущу, Такеши. Я вспоминаю…