Героин (Ты пристрастился?) I том "Взволнованная юность"

Глава 176. Разузнать отношения между ними. Рано утром Гу Хай был разбужен странным звонком. Привычно нащупав свой мобильный, он обнаружил, что звонит не он. Он встал и отправился искать по комнате и нашёл, наконец, виновника; давил-давил на кнопку — никакой реакции. Увидел на поверхности задачу и начал растерянно читать аннотацию. Когда Бай Лоинь купил этот будильник со ступенчатой системой колоколов, он все имеющиеся встроенные задачи и вопросы в первый же день дополнил другими задачами, по сравнению со встроенными с наименьшей степенью сложности. В результате несчастный «товарищ» Гу Хай с горестным мычанием двадцать минут пытался безуспешно решить задачу и в конце концов разбудил Бай Лоиня. — Ты пока умойся, почисти зубы, а я тут порешаю. План выйти купить завтрак потерпел крах, они были вынуждены поесть немного хлеба и того, что нашлось под рукой. — Зачем ты купил такой будильник? — без задней мысли спросил Гу Хай. Бай Лоинь, тоже не подумав, ответил: — У Ю Цзы увидел такой, мне показалось, это здорово, так поиграться, и сразу купил такой же. Молодой господин Гу помнил, что та единственная извилина в его пустом мозгу всегда натягивается туго, как тетива, и любая мелочь может вызвать огромный резонанс. — Видел у Ю Цзы? Выражение лица Бай Лоиня застыло, он втайне упрекнул сам себя за неосторожные слова, поэтому сделал вид, что закашлялся, а потом как бы вскользь заметил: — Ага, Ю Цзы переезжал из общежития на квартиру, мы вместе с Ян Мэном помогали ему переносить вещи, случайно и увидел. Гу Хай кивнул и больше не спрашивал. Спустя три недели Гу Хай впервые вошёл в класс. Бай Лоинь толкнул дверь, и мгновенно Ю Цзы, скорее всего подсознательно, обернулся к открывающейся двери, и тут же сразу наткнулся на взгляд Гу Хая. Прежде, видя этих двоих вместе, он не воспринимал эти пустяки, но после нескольких дней тесного общения с Бай Лоинем он как бы посмотрел на них по-новому, и почему-то почувствовал в этом какое-то несоответствие. Поэтому после уроков он опять отправился на поиски Ян Мэна. При всех обстоятельствах Ю Цзы всегда с удовольствием навещал Ян Мэна, и тому было две причины. Одна из них именно та, что Ян Мэн был лучшим другом Бай Лоиня, и от него всегда можно было получить наилучшее понимание во всех вопросах, что касались Бай Лоиня. Во-вторых, потому что Ян Мэн был довольно глуп и обычно немного болтлив, поговорив с ним о какой-то неприятной проблеме, можно было обнаружить, что после общения с ним проблема становилась ещё неприятнее. — Неужели так необходимо каждый раз общаться в этом месте? Ян Мэн опирался рукой на печать на дверях архива. Каждый раз за их беседой наблюдали портреты умерших прежних директоров школы. Ю Цзы на сей раз, вместо того, чтобы стоять, сидел на корточках, голос был холоднее, чем мёртвые лица на фотографиях: — У меня несчастная любовь. Лицо Ян Мэна глупее некуда: — Когда ты успел страстно влюбиться? — Несколько дней назад. Ю Цзы ковырял рукой промёрзшие плитки пола, звук был такой, как будто крыса рыла нору, Ян Мэн слушал, и кровь стыла в жилах. Дунул порыв злого ветра, Ян Мэна кинуло в дрожь, и он тоже присел рядом с Ю Цзы. — Несколько дней назад? И кто это? Ю Цзы не хотелось бы, чтобы об этом узнал кто-то третий, но ненависть слишком глубоко проникла в его сердце, поэтому, хоть он и крепился в течение двух уроков, но чувствовал, что обязан высказать этот секрет. Пусть даже другой язвительно посмеётся над ним, это лучше, чем принуждать себя сдерживаться. — Бай Лоинь. Ян Мэн сначала надеялся, что Ю Цзы ждёт его, чтобы вернуться вместе домой, но после слов Ю Цзы взгляд Ян Мэна помрачнел. Вопреки ожиданиям Ю Цзы, Ян Мэн не обозвал его извращенцем, не выразил испуга, наоборот, он был очень спокоен, как будто с самого начала знал это. — Он не любит тебя? Ю Цзы кивнул: — Да, возможно, я ему с самого начала не нравился. Ян Мэн сохранял равнодушное лицо: — Тогда ты можешь продолжать мутить со мной. — А? — удивился Ю Цзы и выразительно посмотрел на Ян Мэна. Замерший было Ян Мэн посмотрел на него и непроизвольно засмеялся: — Разве нет? Раньше ты бросил меня, избрал себе другую симпатию, теперь эта симпатия бросила тебя, тебе тоже следует вернуться в мои объятия. Успокойся, я не обращаю внимания на прежние нелады, нет ни одного мужчины, который бы не изменял время от времени. Сказав это, он протянул руки и крепко обнял Ю Цзы. Лицо Ю Цзы пошло чёрными пятнами, «ети ж твою мать, я тут полдня распинаюсь перед ним, а этот ублюдок всё ещё думает, что я шучу». — Чё ты лыбышься-смеёшься, кто просил тебя смеяться? — Ю Цзы оттолкнул Ян Мэна. Ян Мэн слишком глубоко вошёл в роль, просто не выдернуть, смотрел на Ю Цзы с видом жены, делящей с мужем невзгоды: — Эх ты, неблагодарный, я проявил инициативу принять тебя обратно, а ты, бля, в ответ показываешь этот дерьмовый вид. И что в нём хорошего? Только то, что первым пробежал пять километров, скажешь нет? Если бы я знал раньше, что ты с ним прелюбодействуешь, ни за что бы не стал помогать ему, когда те два кренделя заблокировали его. Ю Цзы понял, что глупости Ян Мэна нет конца. — Я не шучу с тобой, — Ю Цзы выглядел беспомощным. Ян Мэн встал и раскорячился, уперев руки в боки: — Я тоже с тобой не шучу! — Я правда, люблю Бай Лоиня! — Я тоже правда, люблю тебя! Ян Мэн легкомысленно хихикал, пока не заметил, что голова Ю Цзы спряталась в коленках, а от плитки пола рядом с ним отковырян большой кусок, и кругом еле различимые следы крови. Улыбка застыла на лице Ян Мэна: — Я говорил, чувак, что ты нереальный? Ю Цзы тоскливым взглядом стрельнул в Ян Мэна, голос последнего не был тяжёлым, но обладал убойной силой. — Ты считаешь, мне нравится шутить? После долгого молчания Ян Мэн отступил на шаг назад и неожиданно наткнулся на стену. Он оступился, словно неожиданно потерял точку опоры, рикошетом отскочил и упал, растянувшись во весь рост, а потом шатаясь, поднялся и как безумный побежал к выходу. Не прошло и минуты, как он прибежал обратно, резко затормозил перед Ю Цзы и встал, не шевелясь, как вкопанная статуя. Ю Цзы вытер пот со лба, ничего, пусть Ян Мэн выпустит гнев, устроит сцену припадка бешенства. Сначала он недоумевал, почему тот настолько спокоен, шумел столько времени, а сейчас ноль реакции. — Ты ведь не сказал мне, что несколько дней назад ты и Иньцзы встречались? Ю Цзы вздохнул: — Я тоже тогда не знал, можно ли так считать, он не признавался, я тоже не говорил прямо. Ян Мэн не мог согласиться с тем, что Бай Лоиню на самом деле нравятся мужчины. Пусть даже Ю Цзы очень красив, но нельзя заставить его стать женщиной! — Тогда откуда ты знаешь, что тебя бросили? Это была самая глубокая боль Ю Цзы, и теперь ему приходилось вытаскивать её наружу. — Потому что я чувствую, что Бай Лоинь до сих пор любит Гу Хая. У Ян Мэна проступила испарина: — Не надо так пугать, они всё-таки братья. — Но ведь не родные. Вид Ю Цзы выражал так называемое безразличие. Ян Мэн непрестанно качал головой из стороны в сторону: — Невозможно, даже представить невозможно, что Бай Лоиню нравится мужчина, он ведь раньше встречался с девушкой, в прошлом году она ещё вернулась и искала его! — А потом что? — спросил Ю Цзы, — Он помирился с этой девушкой? Ян Мэн опять покрылся холодным потом. Через минуту Ю Цзы вдруг неожиданно и необъяснимо засмеялся: — Возможно, я хотел слишком много, я любил Бай Лоиня и просто оценивал все его действия и поступки, соизмеряя их со своим сердцем. Может быть, у него с Гу Хаем вполне нормальные отношения, а я своим ненормальным взглядом усмотрел в их отношениях нечто извращённое. Ян Мэн не слушал, что говорит Ю Цзы, он неустанно вспоминал ту сцену, когда он обнаружил Бай Лоиня и Гу Хая, живущими вместе; казалось, каждый раз, как он появлялся перед ними, всегда получал от Гу Хая мощный бойкот… — Давай сделаем так, — Ян Мэн схватил Ю Цзы за плечо, — у меня возникла одна идея, как тебе разузнать про их настоящие отношения. — Какая идея? Ян Мэн взъерошил волосы на голове: — Иньцзы несколько дней назад был у меня дома и забыл свою куртку, а я всё время забываю вернуть её обратно. Так вот, ты завтра возьмёшь эту куртку и в присутствии Гу Хая отдашь Бай Лоиню и скажешь, что он забыл её у тебя дома, и сможешь полюбоваться на реакцию Гу Хая, ну как? В последние дни, ложась вечером спать, Гу Хай заметил, что Бай Лоинь с ним как-то неприветлив. С самого начала они всегда спали нагишом, да и перед этим несколько дней спали совершенно голые, а тут он как-то проснулся посреди ночи и обнаружил, что Бай Лоинь неизвестно зачем, надел трусы. К тому же, он утратил свою прежнюю привычку по своей инициативе обнимать его. Бай Лоинь всегда сам придвигался к нему, ища тёплое место, куда можно засунуть руки и ноги, а теперь, даже если его удержать в руках, он лежит, как благонравный праведник, или бессознательно вырывается наружу; даже если его руки и ноги холодные, как четыре глыбы льда, он не хочет прижиматься. «В чём дело? Неужели из-за того, что я уехал так надолго, он изменил этой своей полезной привычке?» И тогда Гу Хай решил не спать ночью и снова начать дрессировать Бай Лоиня. Сначала Бай Лоинь спал очень прилично, ему пришлось подтянуть жену к себе поближе и зажать руками; Бай Лоинь начал вслепую беспорядочно отбрыкиваться ногами, ему пришлось взять ноги жены и зажать между своих ног; в конце концов, Бай Лоинь полночи не мог встать даже попить, и ему пришлось встать и дать жене несколько глотков… На следующий день утром, как обычно, Бай Лоинь и Гу Хай вместе вошли в класс. Ю Цзы весь как-то напрягся, он не знал, насколько хорошо сработает этот способ Ян Мэна, «если вдруг эти двое и правда вместе, а я сейчас вручу эту куртку, разве это не равносильно тому, что я полезу на рожон и влипну по самое не балуй? *Гу Хай мне ноги не оторвёт?» В результате, пока Ю Цзы колебался, Бац Лоинь заговорил первым: — Почему моя куртка оказалась у тебя? У Ю Цзы сердце оборвалось, он испугался, что сейчас все заготовленные слова вылетят у него из головы: — В ту ночь ты положил её на стул, а утром на другой день ты ушёл и забыл её надеть. — Я и говорю, почему я не могу её найти, а она, оказывается давно у тебя. Бай Лоинь принял куртку и неожиданно почувствовал, что дело плохо, он обернулся. Позади классной доски всё замёрзло. *В тексте всё та же идиома在太岁头上动土(разбить землю над головой бога Тайсуя о том, кто провоцирует более сильного и могущественного, чем он сам, человека; не считается с реальным положением вещей). Перевод сленгом. Перевод Марины Алиевой. Консультант по переводу kirillasoe. Глава 177. Ураган в сопровождении ливня! Кое-кто со страхом и трепетом ожидал всю первую половину дня, в туалет ходил с оглядкой по сторонам, боясь, что по неосторожности может потерять свой член. В результате, вплоть до полуденного перерыва так и не дождался так называемого возмездия. «Неужели я в самом деле просчитался?» Счастливо отделавшийся Ю Цзы собирал рюкзак, искоса поглядывая на Гу Хая, Гу Хай, низко опустив голову, перебирал в руках какой-то неизвестный предмет. Ю Цзы поднялся и направился к выходу, с каждым шагом душа уходила в пятки, каждую секунду он боялся, что некий безумный тигр прихлопнет его, но в конце концов, достиг двери целый и невредимый. Маленькое сердечко охватило счастье. Счастье, что сам не был побит, счастье, что у этих двоих, оказывается, нормальные отношения. Едва прозвенел звонок с урока, Ян Мэн первым делом ринулся в класс 27, готовый увидеть толпу зевак у двери. И обнаружил, что Ю Цзы, в целости и сохранности, вышел из класса. — Эй! — окликнул его Ян Мэн. Ю Цзы обернулся и быстро подошёл к нему в самом приятном расположении духа. Увидев довольного Ю Цзы, Ян Мэн сразу понял, что события, похоже, происходили совсем не так, как они предполагали. — Ты не отдал куртку? Ю Цзы кивнул: — Отдал. — Гу Хай не рассердился на тебя? Ю Цзы подошёл к классу и заглянул внутрь: — Пока ещё нет. Ян Мэн изучающе посмотрел на него: — Ты сказал всё так, как я тебя учил? — Ага! — чистосердечно ответил Ю Цзы, — Слово в слово. Ян Мэн нахмурил брови, он всё ещё не был уверен: — Ты всё сказал в присутствии Гу Хая? Ты уверен, что он всё слышал? — Уверен, — Ю Цзы понизил голос и приблизился к уху Ян Мэна, — Только в самом начале, когда он услышал, у него изменилось лицо. — А потом? — Ян Мэн часто заморгал глазами. Ю Цзы высморкался: — А потом я уже не посмел за ним наблюдать. Ян Мэн погрузился в глубокую задумчивость, пока один человек не хлопнул его по плечу. Он обернулся и увидел своего одноклассника. — Совет да любовь? — парень радостно смотрел на Ян Мэна. Ян Мэн вначале не понял смысла сказанного, но потом увидел выразительный взгляд парня в сторону Ю Цзы и сразу включил мозг: — Пошёл ты со своим советом! — маленький рот Ян Мэна зверски оскалился. Парень по-прежнему радостно: — Да ладно тебе, не нагружайся, я человек свободомыслящий и желаю вам счастья, давай, давай, давай! — и замахал кулачками. Лицо Ян Мэна перечеркнули чёрные линии. По дороге домой Ю Цзы мурлыкал песенку, напустив на себя свой прежний, выпендрёжный вид, словно вчера и сегодня это были два разных человека. Ян Мэн искоса с презрением посмотрел на него: — Что с тобой? Если у них нормальные отношения, это же не означает, что Иньцзы любит тебя? Ю Цзы по-прежнему был настроен оптимистично: — Это как минимум доказывает, что у меня есть шанс! Ян Мэн предостерёг: — Предупреждаю тебя, Иньцзы мне как семья, если у тебя по отношению к нему «не те» намерения, не причиняй ему вред! — Думаешь, что я способен причинить ему вред? — красивое лицо Ю Цзы сияло на солнце, — Кто-то другой, может, и преследовал бы до кровавой рвоты и даже удар молнии не тронул бы такого мужика, а я понимаю, что если его отношение ко мне индифферентное, я могу всю жизнь положить на ухаживания, хоть наизнанку вывернуться, всё будет бесполезно! — Ну и чего ты тогда красуешься? Ю Цзы шагал легко и непринуждённо: — Я считаю, что он не состоит в отношениях. Ян Мэн радовался общению с Ю Цзы и преклонялся перед ним. Обернувшись, он посмотрел на него мельком, хотя и говорится, что мужчине запрещено так смотреть на мужчину, но Ян Мэн, как и прежде, считал, что внешность Ю Цзы не имеет недостатков. По идее, такой красивый мужчина, столько девушек за ним гонялись, тогда почему он никого не смог выбрать? Если Бай Лоинь и правда соблазнит его, это будет такой ощутимой потерей для всех девушек в школе! Ю Цзы зацепил Ян Мэна за плечо: — Давай, братишка, пойдём с тобой вместе в ресторан, посидим, отдохнём, потреплемся. Ян Мэн не успел ответить, как вдруг с фланга пронёсся ураган. Шокированный, он вертанул головой: один ученик их школы на скейтборде пронёсся мимо, оставив только наглый силуэт. «Едрить, — сердце Ян Мэна подпрыгнуло, как сумасшедшее, — ты почему так носишься на скейте, напугал меня? Неужели я такой не уравновешенный, мне всегда кажется, что что-то произойдёт?» Он перевёл взгляд на Ю Цзы, тот тоже ещё не оправился от испуга, «значит, не я один вздрагиваю при каждом дуновении». Спокойно прошли ещё часть дороги, Ю Цзы похлопал Ян Мэна по плечу: — Ложная тревога. Впереди крутой поворот, сердце Ян Мэна снова затрепетало, но никто не попался им навстречу, в травяных зарослях не сверкали мечи. Ян Мэн попытался унять сердцебиение, «<i>я, наверное, последнее время смотрю слишком много боевиков?» — Браток, есть прикурить? Ян Мэн и Ю Цзы, резко, как один, остановились. Одновременно обернулись и одновременно застыли на месте. Позади группа парней, каждый высокий и мощный, Ю Цзы с его ростом метр восемьдесят, стоя перед ними, приходилось смотреть на них снизу-вверх. После долгого молчания Ю Цзы, запинаясь, ответил: — У меня нет сигарет, я не курю. Здоровяк, тот, что слева, неожиданно вытащил зажигалку, язычок пламени чиркнул перед лицом Ю Цзы, Ю Цзы отскочил назад и наступил на крышку люка, ещё немного, и он бы свалился туда. — У меня есть огонь, но нет сигарет, как мне быть? У Ян Мэна от испуга побелело лицо. Ю Цзы был покрепче, он угодливо согнулся и предложил: — А может, я схожу куплю для Вас пачку? — Не стоит, — здоровяк убрал зажигалку и зловеще улыбнулся Ю Цзы, — Я просто натяну тебя. У Ян Мэна задрожали ноги, он улыбался, как растрёпанная среди бела дня осенняя хризантема. — Я тут ни при чём, я просто с ним вместе шёл, мы с ним одноклассники, сегодня как раз неожиданно встретились… Здоровяк притянул Ян Мэна за воротник, ноги Ян Мэна тотчас оторвались от земли. — Прости, малыш, нас четверо братьев, мы группа под названием «От вас мокрого места не останется». Сегодня ты огребёшь неприятностей, нечего было ходить вместе с ним, а на будущее запомни, ты можешь вмешиваться в любые дела, когда они тебя касаются, но ты не должен влезать в чужие дела, которые тебя НЕ касаются. Через пять секунд в этом тихом уголке раздался вой резаного поросёнка: — Браток, только не бей по лицу, ладно? — хрипло кричал Ю Цзы, — Я ещё должен вернуться сдавать экзамены! — Или разобьём морду, или трахнем в жопу, ты уж сам выбери! — Тогда лучше бейте морду. …………. Вернувшись домой, оба сели друг против друга. Рука Гу Хая нервно постукивала по поверхности стола, с напряжённой деланной улыбкой он посмотрел на Бай Лоиня: — Рассказывай сам, не жди, пока я заставлю тебя силой. Бай Лоинь ни капли не показывал, что испугался: — Что рассказывать? Гу Хай гордо вздёрнул подбородок: — Если есть, что сказать, говори. — Я считаю, что не о чем говорить. Внутри глубоких зрачков Гу Хая собирались языки пламени, готовые вырваться наружу, однако он пока подавлял их: — Тогда немедленно расскажи, откуда взялась эта куртка. — Мы же её вместе купили. Гу Хай сжал кулаки так, что хрустнули кости. — Тебе обязательно нужно заставлять меня силой? — выражение лица Бай Лоиня изменилось, — Разве ты не знаешь? Я один раз был у Ю Цзы и остался на ночь, куртка осталась тогда у него. От этой недосказанности Бай Лоиня кровь в теле Гу Хая потекла вспять. — Остался на ночь? Только на одну ночь? При таких обстоятельствах Бай Лоинь почувствовал, что уже нет необходимости что-то скрывать. — Не одну ночь, несколько ночей, я точно не помню, сколько. Гу Хай с большим трудом сохранял самообладание, он уже был на грани взрыва, незначительная неосторожность, и он сдетонирует. — Значит, если бы Ю Цзы не ляпнул, а я не спросил, ты не намеревался мне рассказывать, верно? На каменном лице Бай Лоиня никаких эмоций. Гу Хай кулаком долбанул по столу, отчётливые трещины из-под кулака Гу Хая расползлись прямо до рук Бай Лоиня. Лицо Бай Лоиня резко дрогнуло, в следующую секунду разгневанный Гу Хай поднялся и швырнул его на ковёр. — Бай Лоинь, я слишком хорошо к тебе относился? — Гу Хай сел верхом на Бай Лоиня, бледный, как смерть, тяжёлые чувства выходили из-под контроля, — Ты, мать твою, хочешь беспредела? Я уехал на двадцать с небольшим дней, и ты уже побежал в койку к постороннему, а если я уеду на два года, ты, ублюдок, со всеми подряд, не разбирая? — Гу Хай, ты говоришь человеческие слова? — Бай Лоинь тоже вспыхнул, — Я не сказал тебе, потому что не счёл это необходимым! Что заставит меня бегать по чужим койкам? Ты принимаешь меня за кошку? Увидела самца, и немедленно спариваться! Ю Цзы просто парень, я тоже парень, что такого в том, что два парня спят вместе? До знакомства с тобой я и не знал, что мужики вместе могут больше, чем спать, ты, мать твою, теперь нас каждого по одиночке пытать будешь? Лицо Гу Хая стремительно темнело, голос грубый и беспощадный: — И меня, до того, как я стал спать с тобой, эти дела не волновали, однако теперь ты и я вместе, а ты с ним спал, это недопустимо! — Кем недопустимо? — Бай Лоинь подлил масла в огонь, — Ты не разрешал мне спать дома одному, ты не разрешаешь мне спать с кем-то, тогда скажи, как мне спать? Чем отличается Ю Цзы от Мэн Тунтяня? Разве что размером «петуха» студента-первокурсника и малыша? Значит, с маленьким «петушком» под одним одеялом я не буду иметь дел, а с большим «петухом» под одним одеялом нужно непременно побезобразничать, так что ли? У Гу Хая затряслись губы: — Ты с ним под одним одеялом? — Да, не только под одним одеялом, но ещё и голый, ещё и возбуждался, не хочешь послушать? В тот день я наклюкался, а когда проснулся утром, на мне не было трусов, а всё потому, что ты воспитал во мне такую полезную привычку! Разве не в тебе самом источник твоей паранойи *? Разве тебе не нравится фантазировать? Сегодня для тебя вполне достаточно простора думать так, как ты любишь думать, папочка в твою речь ни одной фразы не вставит! Гу Хай устремил на него взгляд красных, как киноварь, глаз, уже непонятно, какие эмоции его обуревают. — Бай Лоинь, играя с огнём, можно обжечься, ты знаешь об этом? Бай Лоинь неожиданно холодно усмехнулся: — Гу Хай, не только у тебя долгая память! Если бы все люди в мире мыслили, как ты, я тоже мог бы однажды пофантазировать, неизвестно, чем ты там с Гу Яном занимался за границей в эти дни? — Это мой брат, — Гу Хай покрылся льдом и инеем. Гу Хай вдруг сжал шею Бай Лоиня, в глазах тьма-тьмущая, как у владыки Ада. Он потащил рукой ремень из брюк Бай Лоиня, пряжка не позволила вытащить ремень, тогда он просто порвал его. — Бай Лоинь, сейчас ты и я признаем свои ошибки, и пусть это дело закончится! Лицо Бай Лоиня исказилось от хватки Гу Хая, в расширенных, тёмных зрачках слепой тупик и никакого компромисса. Гу Хай взбесился и начал рвать штаны Бай Лоиня, крича: — Ты не веришь, что я прямо сейчас затрахаю тебя до смерти?! ** — А у меня есть какие-то причины не верить? — в глазах Бай Лоиня ирония и страсть, — Ты ведь однажды уже забрал у меня полжизни, не так ли? Сегодня мне будет приятно лежать и смотреть, как ты всё упорней пытаешься достичь одноразовой цели, а то ведь иначе, проехав эту деревню, уже не встретишь такой магазин. Руки Гу Хая задрожали, он несколько раз пробовал восстановить своё сознание, но был совершенно уничтожен жёсткой позицией Бай Лоиня. *В тексте: 迫害症 (pòhài zhèng, zhēng) — преследовать заболевание (симптом болезни), т.е. мания преследования; маниакальный бред любого содержания называется паранойя; психическое заболевание, когда человек подвержен болезненным фантазиям и верит в них, и, как правило, находит всюду подтверждения и доказательства правоты своих фантазий. У Гу Хая бред ревности, болезненная ревность. **В тексте干死 (gānsǐ) — 1) засыхать (о растениях): погибать от жажды; 2) вульг. затрахать до смерти. https://bkrs.info Перевод Марины Алиевой. Консультант по переводу kirillasoe. Глава 178. Три слова и большой разворот! Без всякой причины открылась дверь. Вполне естественно, что Гу Ян стучал перед тем, как войти в дом, но к сожалению, никто не отозвался. Минуя дверь, он услышал внутри отчётливый шум и крики, войдя, с первого взгляда увидел, что ситуация весьма негармоничная. Двое мужчин дерутся на ковре, лица красные, дыхание тяжёлое, рядом разорванный ремень со сломанной пряжкой, рука одного вертится вокруг руки другого, плотно удерживающего пояс брюк; приди Гу Ян немного позже, мог бы увидеть прямой репортаж с места событий. Бай Лоинь первым услышал движение, скосив глаза, он увидел некую высокую фигуру, сидевшую перед ними. Знакомое лицо выглядело безразличным и холодным. Уровень накала обстановки из-за прихода этого человека неожиданно опустился до тупика. — Вы продолжайте, не стоит обращать внимания на моё существование. Гу Ян взял лежавший рядом журнал и, как будто рядом никого нет, начал перелистывать и просматривать. Удручённый Гу Хай выразил некоторое раздражение: — Сначала выйди отсюда! — А в этом есть необходимость? — Гу Ян поднял голову на Гу Хая, — Я уже слышал запись вашего телефонного разговора, думаешь, я буду возражать, чтобы посмотреть изображение? Бай Лоинь внезапно изменился в лице, расфокусированные глаза снова остановили на Гу Хае полыхающий взгляд, полный вопросов. С большим трудом созданная атмосфера насилия в этот момент неожиданно изменила вкус. Бай Лоинь, пользуясь замешательством Гу Хая, мгновенно пнул его ногой, проворно натянул брюки и с непроницаемым лицом удалился в ванную. Гу Хай застыл на месте, его дикий взгляд неотрывно следил за Бай Лоинем, как будто он не хотел смириться с поражением. На самом деле, когда Бай Лоинь пнул его, он вполне мог нанести ответный удар и в конечном счёте твёрдо привести его к повиновению. К сожалению, некоторые желания просто в какой-то момент пропадают, потом их не найдёшь. Гу Ян пролистал несколько страниц, однако, ни одно слово не приглянулось, зато можно было понаблюдать от начала до конца за выражением чувств Гу Хая. Кажется, он явился не вовремя, «жена» не собиралась согревать молодого супруга, а намеревалась вести ожесточённый бой, в итоге при таких условиях она закончила военные действия. Впрочем, паре «голубков» это только на пользу. — Поссорились? — безразлично спросил Гу Ян. Бай Лоинь как раз выходил из ванной, и Гу Хай намеренно громко сказал, чтобы он мог услышать: — Мы просто обменивались мнениями, проверяли, чья кожа лица толще *. Бай Лоинь с отсутствующим видом ушёл в спальню. Гу Хай снаружи закричал: — Если ты пожелаешь уехать, я соберу тебе вещи, а то ты вечно не знаешь, куда и что положить! Высказавшись, он не только не удовлетворился, но преисполнился гневом, его чёрное лицо быстро наливалось цветом зари. Гу Ян опустил журнал, с интересом любуясь этим видом мучений Гу Хая, ему было чрезвычайно любопытно, какие всё-таки методы применил Бай Лоинь для того, чтобы его зрелый не по возрасту младший брат снова вернулся к уровню умственного развития трёхлетнего ребёнка. Но посмотрев на очаровательный вид Гу Хая, топающего ногами, дрожащего всем телом, понял, что для этого и не надо было прикладывать особых усилий! Прошло немало времени, пока Гу Хай вспомнил о существовании Гу Яна. — Ты это, зачем пришёл? — Пожрать на халяву, — голос Гу Яна лёгкий, как облака на ветру, — Прошлый раз поел твоей стряпни, кажется, так и не смог забыть этот вкус, сегодня пришёл ещё раз попробовать. Гу Хай только сейчас осознал, что уже время обеда. — Тогда пошли к тебе. Гу Хай встал. Гу Ян удивился: — Зачем идти ко мне? — Я приготовлю для тебя. — Это нельзя сделать здесь? Гу Хай специально прибавил громкости: — На хрена я буду готовить здесь на троих, когда можно приготовить и поесть вдвоём! Сказав это, он прошёл на кухню, где увидел Бай Лоиня, который как раз ковырялся в тарелке с остатками лапши. — Ты не ушёл? Бай Лоинь проигнорировал Гу Хая, Гу заглянул к нему в пиалу, «похоже, его настроение до сих пор не изменилось, как и прежде у него ещё есть аппетит». Гу Хай оперся рукой о дверную раму, интонации по-прежнему неестественные: — Ты не уходишь, а я ухожу, сегодня вечером я не вернусь, поживу пока у брата, предоставляю тебе достаточное пространство для фантазий. Бай Лоинь доел лапшу, выпил бульон, оглянулся, а Гу Хай уже вышел из дома. Отдельный кабинет высококлассного ресторана, Гу Ян подтрунивает над Гу Хаем: — Я помню, кто-то говорил, что хочет своими руками приготовить мне еду! Гу Хай скосил глаз на Гу Яна: — И будет правильно заставить тебя, ублюдок, раскошелиться за еду. На кой, твою мать, спрашивается ты суёшься не в своё дело? — В твоих глазах, наверное, только Бай Лоинь лучше всех разбирается в делах? Лишь только его требования не чрезмерны? — Он совершенно не разбирается в делах! — Гу Хай неожиданно ударил рукой по столу, бульон из тарелки выплеснулся наружу. Гу Ян любезно напомнил: — Я тоже твой старший брат! — Взгляд Гу Яна неожиданно стал холодным, — Дай мне только собраться немного! Прошёл всего час, а Гу Хай уже полностью заглушил свой гнев. Глядя на стол, полный шедевров кулинарии, он думал только об остатках лапши в пиале Бай Лоиня, желудок то и дело бурлил. После обеда Гу Хай не пошёл в школу. Гу Ян только что вернулся на родину, в этот чувствительный период он не осмеливался афишировать своё пребывание здесь. Очень многие его друзья не знали новости о его возвращении, поэтому он сидел в своём секретном логове, не мог выйти и показаться на глаза. После обеда Гу Хай почтил своим присутствием Гу Яна, слонялся перед ним взад-вперёд, как блуждающая душа. Если бы он просто ходил, это ещё ничего, но он не находил себе места, а главное, он не мог успокоиться! В кабинете Гу Яна на стенах висели известные картины, как раз выкупленные два дня назад. На одной был изображён полуобнажённый мужчина, неизвестно, почему он навлёк на себя гнев Гу Хая, он сорвал его, переломил раму и вдобавок растоптал его ногами, известное произведение стоимостью сотни тысяч закончило своё существование под его ногами. — По-видимому, мой дядя напрасно приказал тебе пробыть в армии столько лет, вот уж действительно опрометчивое решение, ты ничего другого не выучил, только и умеешь, что играть в войнушку. Раньше среди всех имевшихся детей его круга Гу Хай только с Гу Яном находил общий язык, теперь он не мог его слушать. За ужином Гу Ян, глядя на застывшего Гу Хая, не мог обойтись без иронии: — Хочешь вернуться? Гу Хай мельком взглянул на Гу Яна, жёстко ответил: — Кто хочет вернуться? Подразумевая, «считаешь, что твой младший брат до такой степени никчёмный?» Гу Ян в глубине души тайно ответил, «по-моему, ты скоро не выдержишь и отправишься, без своих дурных забав ты завтра сляжешь». Вечером Гу Хай раньше обычного уже давно лежал в кровати, кувыркался, бился головой в подушку, как будто его поджаривали на сковородке. Стоило только остановиться, как в голове обязательно всплывала картина, Бай Лоинь совершенно голый обнимается с Ю Цзы, так ясно, словно видел собственными глазами, ну почему нельзя преодолеть это препятствие. Если бы он чувствовал только отвращение, то и дело с концом, но суть в том, что он всё равно тосковал по нему и хотел, чтобы его «жена» пожалела, что осталась дома в одиночестве. Эти противоречивые чувства смешались в душе, страдания доводили Гу Хая до удушья. На часах было уже больше полуночи, Гу Ян выключил в доме свет и тотчас же услышал из кухни стук ножа. Быстро набросив на плечи одежду, вышел и увидел Гу Хая на кухне, режущего ножом мясо! — Что ты делаешь? — холодно спросил Гу Ян. Гу Хай тускло усмехнулся: — Готовлю тебе еду, разве я не обещал сегодня? — Заебись, уже который час?!!! Обычно культурный Гу Ян не удержался и взорвался не нормативной лексикой. Гу Хай, не обращая на брата никакого внимания, продолжил заниматься готовкой. У Гу Яна ещё не прошёл припадок бешенства, как вдруг зазвонил телефон, опустив взгляд на дисплей, он увидел номер Гу Вэйтина. — Дядя, почему Вы звоните? — Пока ещё не спишь! — голос генерала Гу Вэйтина звучал весьма бодро. Гу Ян длинно вздохнул: — Как раз собираюсь спать. «Если бы твой любимый сынок не кувыркался тут, я бы уже спал!!!» — А, тогда я не приду. — Подождите, Вы хотели прийти? — удивился Гу Ян. На той стороне долго молчали: — С тех пор, как ты вернулся на родину, я был очень занят, сегодня, наконец, выкроил немножко времени, хотел прийти навестить тебя. Но раз уж ты ложишься спать, тогда ладно, как-нибудь в другой раз. — Дядя, Вы приходите, ничего не случится, если я лягу немного позднее. Гу Ян заглянул в кухню, проверяя, живы ли ещё пальцы Гу Хая, потом сказал в телефон: — Гу Хай как раз тоже здесь, приходите. — Он тоже у тебя? Гу Ян угукнул: — Срочно приходите посмотреть на Вашего доброго сына! Гу Ян выключил телефон и прошёл в кухню, Гу Хая не было, он глянул на кухонную доску, мясо уже пыхтело в бульоне. Он обернулся посмотреть, где Гу Хай, тот ушёл в комнату и как раз возился с телефоном. — Твой отец хочет прийти, — напомнил Гу Ян. Гу Хай, похоже, не слышал, он опустил телефон и сразу пошёл в туалет. — Я должен вернуться домой. Гу Ян, прислонившись к двери туалета, смотрел, как Гу Хай, беззастенчиво вынув свой большой петух, «решает вопрос», прерывистое журчание его струи отражало его нетерпение в данный момент. — Так быстро? Искажённое лицо Гу Хая непрерывно сужалось и расширялось в глазах Гу Яна, как покорёженная картинка в компьютере. — Я хочу его. — … Говорю тебе, выдержи как минимум до завтрашнего утра, а?!!! Это предложение ещё не вышло до конца из уст Гу Яна, а молодой господин Гу уже с лихорадочной поспешностью вылетел из дома. Немного погодя после ухода Гу Хая пришёл Гу Вэйтин. — Дядя, Вы пришли. Гу Вэйтин кивнул, по-видимому, он только что прибыл из военной части, даже не успел сменить мундир. Гу Ян для начала поднёс Гу Вэйтину стакан чая. — Почему ты так неожиданно вернулся? — прямо спросил Гу Вэйтин. Даже перед таким грозным и внушительным суровым лицом Гу Ян начал лгать равнодушно и непринуждённо: — Филиал в Китае инвестировал в один проект, нескольких человек командировали сюда для проведения исследований, среди них и я. Гу Вэйтин с минуту вглядывался в лицо Гу Яна, как будто он хотел рассмотреть в его лице какое-то слабое место. Похоже что скорее не Гу Хай, а Гу Ян был родным сыном Гу Вэйтина. Гу Вэйтин относился к мышлению Гу Яна, понимая его масштаб, можно сказать, по сравнению с мышлением Гу Хая, оно казалось ему более глубоким. — Если есть какие-то трудности, ты можешь рассказать. Гу Ян слегка улыбнулся: — В настоящий момент пока нет. Гу Вэйтин улыбнулся и похлопал Гу Яна по плечу: — Юноша, наилучший способ выстоять, это работа! Гу Ян холодно усмехнулся, «эти слова Вы должны втолковать Вашему сыну». Гу Вэйтин поболтал с Гу Яном ещё некоторое время и вдруг, вспомнив телефонный разговор с Гу Яном, спросил: — А где Гу Хай? — Ушёл. — Ушёл? Я только что звонил, разве он не был здесь? — Э-э, только-только ушёл, совсем недавно. Глаза Гу Вэйтина мгновенно похолодели: — Зачем он так поздно приходил к тебе? — Да Вы проходите, присаживайтесь, как Вам удобно. Гу Вэйтин кивнул: — Тогда я тоже пойду, завтра рано вставать. При виде того, как Гу Вэйтин, как ни в чём не бывало, шагает к своей машине, Гу Яна вдруг охватило дурное предчувствие, не отправится ли он в настоящий момент к Гу Хаю? Чем больше он думал, тем больше тревожился, вернувшись домой, Гу Ян решил позвонить Гу Хаю и напомнить, чтобы он запер дверь. Ибо если эти двое по чистой случайности воспламенятся сверх меры в результате своих диссонирующих занятий и позволят важному генералу Гу застигнуть их, последствия невозможно себе представить! В результате, когда Гу Ян набрал номер, он вдруг услышал звонок телефона в другой комнате. Гу Хай так торопился, покидая дом, что забыл взять с собой телефон. Гу Ян взял телефон Гу Хая, он подумал, что Гу Хай принял решение уйти домой после того, как посмотрел в телефон, значит там должно быть сообщение от Бай Лоиня. Гу Ян полюбопытствовал, что за сообщение прислал Бай Лоинь, заставив Гу Хая так резко вернулся. В результате обнаружил всего три слова, отправленных ещё шесть часов назад. После того, как он посмотрел на это, ему захотелось перерезать себе глотку. Если бы там было написано «Я люблю тебя», это стоило бы того. Вопреки ожиданиям там было «Я очень голодный»!!! Гу Ян отбросил телефон Гу Хая, «теперь вам остаётся надеяться только на себя!» *脸皮(liǎnpí) — кожа лица в переносном смысле «совесть», «стыд»; толстокожий — бессовестный, бесстыжий. Т.е. сравнивали, кто более бессовестный. Перевод Марины Алиевой. Консультант по переводу kirillasoe. Глава 179. Пойманы на месте преступления. Двери лифта открылись, Гу Хай задержался на минутку на краю, потом спокойно вышел. Бай Лоинь сидел на корточках возле двери, на полу куча окурков, при звуке открывающегося лифта его веки приподнялись и снова опустились. В руке дымилась недокуренная сигарета, сильно затянувшись, он отбросил окурок. Гу Хай тоже присел и посмотрел на Бай Лоиня с ни с чем не сравнимой нежностью, как будто и не он был тот болван, затеявший этот скандал в полдень: — Почему ты не вошёл в дом? Разве не холодно ждать так? Сказав это, схватил руку Бай Лоиня, промёрзшую, как железо, выражая лицом сожаление: — Ты так и ждал меня снаружи? На самом деле, это был совершенно пустой вопрос, судя по количеству окурков на полу, всё было ясно и так. — Я только что обнаружил твоё сообщение, — Гу Хай приподнял подбородок Бай Лоиня, — Я должен был заметить его немного раньше и сразу вернуться, приготовить тебе еды. Ты ел? Бай Лоинь ничего не ответил, только твёрдо посмотрел на Гу Хая. По его виду Гу Хай понял, что он не ел. — Идём, пошли домой, я тебе что-нибудь приготовлю. Гу Хай встал и потянул Бай Лоиня за руку в дом, но не смог сдвинуть его с места. Весь лёд, полдня копившийся в сердце, в этот момент растаял, превратившись в воду, в эту тихую минуту в ночи он не мог не думать о том, что Бай Лоинь сидел здесь, ожидая его возвращения. Если бы он в самом деле не обратил внимания на это SMS, он ведь мог так прождать всю ночь? Руки Бай Лоиня мимоходом проникли в карманы, ощущая холод с головы до ног. — Мы пойдём домой, хорошо? — Гу Хай ласково умолял, — А потом мы ещё поиграем в грязные игры, ты тогда отхлещешь меня, невзирая на мои капризы, чтобы не бросал тебя больше одного дома. Окоченевшая, жёсткая рука Бай Лоиня погладила шею Гу Хая, поток прохлады поднимался вдоль шеи, струился по артериям и достигал сердца. — Если ты не вернёшься, мне нет никакого смысла входить в эту дверь. Гу Хай с любовью поглаживал волосы Бай Лоиня, своей тёплой щекой прижался к промёрзшей щеке Бай Лоиня, на сердце было тяжело. — Я больше не уйду, правда, не уйду. Только сейчас Бай Лоинь смог высказать Гу Хаю всё, что было у него на сердце: — Ты уехал больше, чем на двадцать дней, и самым мучительным для меня было спать одному. Каждый раз, трогая твоё место рядом, я не находил никого и сразу просыпался, а потом был не в состоянии заснуть. На самом деле, я очень боялся, я боялся, что с тобой случится несчастье, я не смел об этом думать, каждый раз, закрывая глаза, я убеждал себя, что ты лежишь рядом. Я напился, потому что было тяжело на сердце, я ночевал с другим человеком, потому что мне нужен был кто-то рядом, чтобы мне не было так страшно. На самом деле, не имело значения, кто этот человек, как только я засыпал, мне сразу казалось, что это ты. Эти слова, шероховатые, неуклюжие, разбередили сердце Гу Хая, он был очень растроган и очень огорчён: — Я должен был позвонить тебе хотя бы несколько раз. Всего один телефонный разговор за всё время, это не дело, а потом так долго не связывался с тобой в разлуке. Я был слишком озабочен своими собственными удовольствиями и совсем не обращал внимания на твои чувства. — Что толку, что ты сейчас говоришь эти волнующие слова? — Бай Лоинь схватил Гу Хая за ухо, — Это уже не интересно! — Почему не интересно? — Гу Хай поцарапал щетиной тонкие губы Бай Лоиня, — Как минимум, я признал, что виноват перед тобой. — И что с того? — Бай Лоинь ожесточённо посмотрел в нежные глаза Гу Хая, — Теперь ты признал, что виноват, а при следующей ссоре опять приложишь все силы, чтобы затрахать меня до смерти? — Нет, нет, нет… ты трахнешь меня, тогда ты трахнешь меня, — Гу Хай бесстыдно и заискивающе улыбался. — Ты сказал это. Смотри, в следующий раз, когда ты опять будешь играть в свои грязные игры, я сразу сорву с тебя штаны! Гу Хай со всей добротой кивнул головой. Бай Лоинь засмеялся, и сумрачный коридор словно озарился тёплым, мягким светом, чистым и ясным. Душа Гу Хая в один миг опьянела, он всматривался прямо в глаза Бай Лоиня, как в бездонный, чистый источник, всё окружающее воспринималось неясно, как сквозь сон, остались только его глаза, его нос, его губы… Врезались в сердце отчётливо, как клеймо, прозрачное и блестящее. Руки Гу Хая совсем немного применили силу, удобно прислонив голову Бай Лоиня к стене за его спиной. Губы к губам, поцелуи, сначала поверхностные, неглубокие, еле уловимые, потом поцелуи чуть более плотные, тесные. Никогда ещё тонкие, бледно-красные губы Гу Хая *так не дрожали, касаясь мягких, гладких губ Бай Лоиня, с такой нежностью и любовью. Уголки губ вскрылись, челюсти разомкнулись, трепещущие языки вслепую почувствовали острые кончики, влажные и дрожащие. Руки Гу Хая бережно погрузились в волосы Бай Лоиня, Бай Лоинь крепко держал ладонями щёки Гу Хая, ласково, сильно, неразрывно, бесконечно… В слепом мраке искусственного освещения вытянулась длинная тень в дверях лифта, через некоторое мгновение эта тень была обрезана. Они совершенно не почувствовали, не ведая опасений. В этот словно застывший момент, кроме двух погрязших в пороке людей, был ещё третий, переживавший потрясение. Гу Вэйтин только и хотел посмотреть на Гу Хая одним глазком, и этот взгляд сделал его жизнь незабываемой. Два его взрослых сына на его глазах делали разнузданное дело, не допустимое ни законами природы, ни нормами человеческой морали. Генерал Гу не имел свободного времени для любви и возвышенных чувств, выкроив свободную минутку, он пришёл и наблюдал такую картину, излучающую вокруг себя бурную страсть. Если у кого-то определённо пошла бы кровь из носа от белой зависти, то его носовое кровотечение предвещало кровоизлияние в мозг. Яростный узел, связавший двоих, внезапно разорвался от звука отпущенной дверной ручки. Гу Хай скосил глаза, его взгляду открылось побелевшее, грозное лицо Гу Вэйтина. И Гу Вэйтин смотрел искоса, однако увидел, как Гу Хай медленно вынул свой язык изо рта Бай Лоиня. Слишком поздно, чтобы реагировать, Гу Хай со свирепой силой был оторван от Бай Лоиня, затем от тяжёлого пинка его тело врезалось в металлическую дверь, издав скрежещущий звук и конечно, затылок эхом стукнулся в листовую сталь. Надо думать, затылок Гу Хая получил такой огромный удар, что его голова закружилась. С силой ухватившись за дверную ручку, он не позволил себе соскользнуть на пол. Раздосадованный Гу Вэйтин недостаточно выместил злобу и снова замахнулся на Гу Хая. Бай Лоинь тут же закрыл Гу Хая своей спиной. Всё тело Гу Вэйтина источало устрашающую силу, внушая трепет напуганному сердцу. — Ты думаешь, я не трону тебя? Бай Лоинь стоял, как гора перед Гу Хаем с доблестным видом поклявшегося держаться до смерти. Гу Хай мгновенно пришёл в себя и оттащил Бай Лоиня назад, его глазам предстало мерзкое существо, насквозь пропитанное злобой. — Только посмейте дотронуться до него хоть раз, только попробуйте! Рассвирепевший Гу Вэйтин сотрясался всем телом: — Что ты только что мне сказал? Бай Лоинь хотел ладонью закрыть рот Гу Хая, к сожалению, опоздал, рука прошла мимо и была намертво схвачена Гу Хаем: — Вы можете убить меня, я не возражаю, но Вы не можете прикасаться к нему, если Вы хоть раз ударите его, я перестану называть Вас отцом! — Ты считаешь, я хочу, чтобы ты называл меня отцом? — Гу Вэйтин схватил Гу Хая за воротник и сдавил с мощной силой, — Теперь я предпочел бы, чтобы у меня не было такого сына! — Теперь поздно раскаиваться, слишком поздно, для начала, кто разрешил Вам позволить моей матери родить меня? — Ты!.. Ещё немного, и Гу Вэйтин получил бы внутреннее кровотечение от злости на Гу Хая. Да, этот негодяй действительно заслуживает смерти, однако, он единственный кровный родственник Гу Вэйтина, единственная опора и надежда, переданная ему бывшей женой. — Дайте мне войти! После этого рыка оба сукиных сына вошли в комнату принимать допрос. — Объясните до конца, что это за дела? Гу Хай с хладнокровным лицом: — Разве Вы не всё увидели? Гу Вэйтин схватил со стола стакан и, как бешеный, швырнул в Гу Хая, дребезжание лопнувшего стекла укололо барабанные перепонки Бай Лоиня. — Давай, говори по-хорошему! Бай Лоинь подошёл к Гу Хаю и потянул его за руку, думая убедить его успокоиться, в результате, это движение увидел Гу Вэйтин. Неизвестно, откуда, он вытащил военный стек, ** и хлестнул по крепко сцепленным рукам парней. Бай Лоинь перетерпел жгучую боль, громко всосав воздух, но упорно не разжимал руку. — Нечего сказать, дружная парочка братьев! У Гу Хая сжалось сердце, он дёрнул Бай Лоиня за руку и прямо у него на глазах на тыльной стороне руки Бай Лоиня проступил отчётливый кровавый след. Глаза Гу Хая, похоже, охуели, *** он был готов наброситься, как припадочный, но Бай Лоинь опередил его и вышел вперёд. — Дядя, это всё моя вина, я первый соблазнил Гу Хая. Взволнованный Гу Хай обхватил Бай Лоиня за плечи и гневно спросил: — Разве мне нужно, чтобы ты был для меня козлом отпущения? Бай Лоинь понизил голос: — Успокойся, твой отец не посмеет тронуть меня. — Ты его сын, или я его сын? Даже свирепый тигр не съест своего тигрёнка! Он разозлён, но что он может сделать со мной? — Он не сможет убить тебя, но ты всё равно можешь пострадать! — Папочка с удовольствием потерпит! С потемневшим лицом Гу Вэйтин наблюдал, как его двое сыновей в его присутствии оттаскивают друг друга, он больше не мог смотреть на это и внезапно ударил рукой по столу: — Может, хватит переговариваться? Они оба одновременно закрыли рты, но и тогда Гу Хай не забывал поглаживать раненную стеком руку Бай Лоиня. Гу Вэйтин встал, подошёл и остановился, глядя на них. Гу Хай, высоко подняв голову, с выражением боевой готовности номер один на лице стоял напротив Гу Вэйтина. Спустя долгое время Гу Вэйтин сказал: — Вы живёте под одной крышей уже длительное время, к тому же, рядом нет ни одной девушки, это только для того, чтобы выделывать такие дела? Гу Вэйтин достаточно долго пребывал в армии, относительно однородной мужской среды от случая к случаю бывали такие выходящие за рамки общепринятой морали дела. Эти пустяки можно не принимать во внимание, по крайней мере, это лучше, чем насиловать женщин. Но предпосылка заключалась в том, что такие случаи возникали нечаянно, к тому же, выходя за рамки, всё-таки не выступали против основ морали, не выступали против законов природы! — Нет, — Гу Хай отвечал очень решительно и очень раздражённо, — До этого у нас обоих были девушки, но поскольку мы оба любим друг друга, мы отказались от общепринятой любви и выбрали дорогу, с которой невозможно повернуть назад, и мы совершенно не раскаиваемся! Неизвестно, почему, когда Гу Хай произнёс эти слова, даже зная, что после этого их встретит неистовый ураган, Бай Лоинь в душе понял, что его моральные принципы не позволят ему отступить. *В тексте唇上 (chún shàng) и下 (xià) — губы верхние и нижние; имеется в виду, что верхние губы принадлежат Гу Хаю, как инициатору поцелуев, а нижние — Бай Лоиню (ну, и в соответствии с распределением ролей в постели). Но поскольку для русского читателя понятие «верхние и нижние губы» имеет несколько другое содержание, я заменила именами. **В тексте упоминается鞭 (biān) — 1) плеть, нагайка, плётка, камча; кнут, бич; хлыст; 2) шутиха, комбинированная хлопушка (петарда, ракета); 3) палица, булава, кистень; бамбуковая палка-стек. В китайской армии с древних времён офицерский состав имел в арсенале вооружения хлысты, палки, плети для того, чтобы пользоваться ими во время тренировок солдат (подгонять, наказывать). Возможно, с тех древних пор этот реквизит остался в качестве холодного оружия у высшего офицерского состава (как кортик у военных моряков-офицеров), как дань древней традиции. Генерал пришёл прямо с полигона, в полном вооружении. К сожалению, более подробных материалов на эту тему я не нашла, всё-таки, армия, вооружение, засекреченность… ***В тексте в этом месте значок *, что-то типа «бип», сочла возможным вставить мат. Перевод Марины Алиевой. Глава 180. Официальные переговоры отца и сына в полночь. — Любите? — Гу Вэйтин пристально смотрел угрожающим тигром, — Как смеют двое мужчин сейчас бесстыдно рассуждать о любви? Сказав это, Гу Вэйтин подошёл прямо к Гу Хаю и схватил за воротник, намереваясь отбросить его к двери. Но Гу Хай давно был начеку, ноги держались необычайно крепко, Гу Вэйтин в припадке гнева, вопреки ожиданиям, не смог сдвинуть его с места. — Сейчас со мной вернёшься в воинскую часть, мы должны пообщаться как отец и сын. — Я не пойду, — сверкнул глазами Гу Хай, — Если он не пойдёт со мной, я останусь дома. — Ты не хочешь идти, но придётся. Гу Вэйтин снова поволок Гу Хая, если бы это было три или четыре года назад, он призвал бы Гу Хая к порядку немедленно и играючи. Теперь он, действительно, был не в состоянии, он уже постарел, а его сын как раз находился в расцвете. Смешно сказать, Гу Вэйтин когда-то ожидал, что настанет такой день, когда его возмужавший сын больше не будет преклонять голову перед его авторитетом, но вот этот день в самом деле настал, и он вдруг обнаружил в себе такое разочарование. Как ему хотелось теперь, чтобы Гу Хай был не выше ножки стола, и достаточно только сердито нахмуриться на него, как он смирно встанет в сторонке. — Ты осмеливаешься пойти против моей воли! — Гу Вэйтин пнул ногой голень Гу Хая. Хотя ботинок был кожаный, однако устоять перед чрезвычайно сильной ногой Гу Вэйтина было невозможно, и Гу Хай едва не упал на колени. Пусть даже так, но его непоколебимый вид по-прежнему выражал упорное сопротивление, Гу Вэйтин мог говорить всё, что угодно, он не уйдёт. Гу Вэйтин рукой схватился за поясницу, Бай Лоинь с силой всосал воздух. В течение мгновения выхваченный пистолет уперся в висок Гу Хая: — Иди! — одно слово, как приказ, не допускающий неповиновения. Гу Хай затих, пристально вглядываясь в жёсткое, словно вырезанное ножом, лицо Гу Вэйтина, бесстрашно, не сдвинувшись ни на дюйм. Лицо Бай Лоиня внезапно побелело, палец Гу Вэйтина слегка вздрогнул, и его сердце перестало биться: — Иди с отцом, — сказал Бай Лоинь. Гу Хай покачал головой: — Не пойду! Палец Гу Вэйтина уже накрыл спусковой крючок. Бай Лоинь нервничал, даже если это и истина, что свирепый тигр не съест своего тигрёнка, но по выражению глаз Гу Вэйтина в данный момент по-прежнему чувствовалось, что есть вероятность, что он выстрелит. — Немедленно иди! — Бай Лоинь подтолкнул Гу Хая. Гу Хай, как закатным лучом, скользнул взглядом по лицу Бай Лоиня: — Я сказал, я ни за что не оставлю жену дома в одиночестве. — Я считаю, что я этого не слышал. — Но я не считаю, что ничего не сказал. Гу Вэйтин приоткрыл уголки рта, и в эту минуту Бай Лоинь увидел самую ужасную улыбку. Он действительно нажал на курок, грохнул выстрел, в этот миг Гу Хай покачнулся, но не зашатался. Подсознательно почувствовал, как колоссальный импульс просверлил ядро его мозга, в голове разрывалась боль, в ушах трезвон, но сознание вполне отчётливое. Бай Лоинь, однако, обалдел, аж лицо помертвело. Ствол не оросили капли крови, Гу Вэйтин убрал пистолет, холодное лицо чуть-чуть смягчилось. — Считай, твой юнец немного возмужал! Таких людей, предпочитающих умереть, чем покориться, Гу Вэйтин видел много раз, когда они, стоя перед дулом нацеленного ружья, могли не показывать страха, их отвага превосходила других. Однако, за тысячные доли секунды до выстрела в сознании почти у всех возникал позыв отступить и сдаться, и это не трусость, это требование инстинкта самосохранения, и только. Очень немногие способны от начала до конца стоять неподвижно, как гора, и к его большой радости его сын именно из их числа. На самом деле Гу Хай тоже боялся, но он знал, что есть один человек, который по сравнению с ним боится ещё больше, и это тот, кто поднял пистолет. В действительности, ствол был пустой! Когда Бай Лоинь осознал это, он уже весь покрылся потом, в этот момент ему хотелось крикнуть отцу и сыну: «когда в следующий раз будете упражняться, предупредите заранее, у вас принято так пугать людей?» Выдержав эту стрельбу, Гу Хай полагал, что Гу Вейтин оставит его в покое, в результате, глубоко ошибся. — Предоставляю тебе два выбора, либо ты идёшь со мной по своей инициативе, либо я присылаю людей, чтобы попросить тебя пойти! Если ты сам пойдёшь со мной, у тебя ещё будет возможность вернуться, если я направлю людей, чтобы пригласить тебя, тогда не надо рассчитывать вернуться сюда, плюс, вместе с этим я заберу эту квартиру! — Эту квартиру ты не заберёшь! Гу Вейтин сузил глаза: — Не заберу? Есть что-то, что я не могу забрать? — Потому что нынешний владелец Бай Лоинь! Бай Лоинь изменился в лице и бросил взгляд на Гу Хая: — Когда ты это переделал? Гу Хай безразлично ответил: — Уже давно переделал, только не сказал тебе. Бай Лоинь: «…» Лицо у Гу Вэйтина дикое, дыхание холодное и по-прежнему устрашающее: — Чья бы ни была эта квартира, впредь для тебя это не имеет значения, идти или не идти, решай сам по обстановке! Сердце Бай Лоиня постепенно падало во мрак, он вдруг почувствовал, что если Гу Хай действительно уйдёт, это, скорее всего, последняя ночь их совместного сосуществования. Если он не уйдёт, это вообще может быть их последней встречей, оценивая варианты «идти-не идти», кажется, всё-таки первый чуть-чуть выгоднее. — Я могу пойти! — внезапно сказал Гу Хай. Бай Лоинь тайком подал голос, «сохрани заросшую лесом гору и не будешь беспокоиться о дровах для очага». — Только мне необходимо увести его вместе с собой! — Гу Хай неожиданно удержал Бай Лоиня за плечи. Бай Лоинь испугался, «так тоже можно?» Взгляды двух крепких парней одновременно резко обратились к Гу Вэйтину. — Мне всё равно. Сказав это, Гу Вэйтин пошёл к выходу. Гу Хай длинно выдохнул, худо-бедно, можно считать, что на этом этапе он одержал победу. Немного погодя он проведёт с этим «господином батюшкой» хорошую идеологическую работу, всё должно быть в порядке. Бай Лоинь, однако, считал ситуацию мало обещающей. В тот момент, когда он входил в лифт, в его сердце вдруг просочилась невыразимая тревога; по совокупности всех ощущений получалось, что как только они войдут туда вместе, они будут полностью побеждены и уничтожены. В автомобиле Гу Вэйтин сидел впереди, а Гу Хай и Бай Лоинь сзади, атмосфера была несколько гнетущей. Машина въехала в большой двор военного округа, припарковалась. Офицер Сунь с несколькими солдатами ожидали на улице. — Командир, так поздно забрали детей? Гу Вэйтин, указав на Бай Лоиня, приказал офицеру Суню: — Расположите его в отдельной комнате, он временно останется здесь. Гу Хай услышал эти недопустимые слова, что значит расположить его в отдельной комнате? — А я? Гу Вэйтин сжал рукой плечо Гу Хая: — Ты, разумеется, пойдёшь за мной! Лицо Гу Хая поглотил ночной мрак. — Я только что объяснил тебе, что вы можете прийти вместе, когда я говорил, что вы двое можете жить здесь вместе? Не говоря уже о том, в каком ты сейчас положении, чтобы обсуждать со мной условия? Скрытый смысл этих слов подразумевал, «ты не видишь, чья это территория, ты думаешь, находясь здесь, ты будешь грязно забавляться? Это не пройдёт!» Гу Вэйтин сделал знак глазами офицеру Суню, давая понять, чтобы он срочно увел Бай Лоиня, однако, после того расследования дела госпожи Гу у офицера Суня и Бай Лоиня сформировались совсем неразделимые отношения. И сейчас, увидев по выражению лица Бай Лоиня его нежелание, он не удержался от замечания: — Почему бы не позволить детям остаться под одной крышей? Гу Вэйтин беспричинно закричал: — Я сказал увести, значит уведи! Офицер Сунь стремительно вытянулся и отдал честь: — Слушаюсь, командир! Гу Хай только лишь посмотрел на Бай Лоиня, но не преграждал дорогу и не преследовал, понимая, что на этой военной базе разрешить конфликт с использованием грубой силы совершенно невозможно, он должен избрать метод мирных переговоров и, насколько возможно, заставить старика встать на его сторону! Возвращаясь домой с Гу Вэйтином, Гу Хай всю дорогу непрерывно разрабатывал общую стратегию. В результате, по возвращении домой непосредственный этап допроса был пропущен, Гу Вэйтин посмотрел на часы, было уже два с половиной часа ночи. — Сначала спать, а завтра вернёмся к вопросу ещё раз! — У Вас на завтра нет никаких обязанностей? — Сейчас ты и есть моя наиважнейшая обязанность! Гу Хай холодно фыркнул про себя, вся его враждебность отразилась на лице, но Гу Вэйтин не захотел тратить энергию на гнев. Отец и сын легли в одну кровать, похоже, впервые за всю жизнь. Гу Хай несомненно страдал бессонницей, Гу Вэйтин, естественно, точно не мог заснуть, никто из них не разговаривал и даже не шевелился, оба, похожие на два холодных трупа, лежали на большой кровати. И вот так, прижатый вплотную, терпел уже скоро два часа, пока, наконец, сбоку не раздался храп. Гу Хай тихонько выскользнул из кровати и пробрался в другую комнату. Переворачивая всё вверх дном, он искал одну вещь; каждый раз, открывая очередной ящик, он выжидал короткое время, прислушиваясь, есть храп или нет. Наконец, Гу Хай нашёл, в конце концов, желаемый предмет, тюбик с лекарственной мазью, активизирующей процесс кровообращения *, на цыпочках вернулся в спальню, небрежно набросил на плечи куртку и тотчас же направился к выходу. — Ты собираешься пойти к нему? Гу Хай остановился, в сердцах он тайно проклинал, «что ж так не везёт!» В комнате зажглась лампа, Гу Вэйтин приподнялся на кровати, мрачный, суровый взгляд всматривался в отдалённый угол, где стоял Гу Хай. — Что у тебя в руках? — Мазь. — Зачем ты взял мазь? — Вы повредили ему руку. Гу Вэйтин расслышал в словах Гу Хая обвинение и упрёк, он всмотрелся в него ещё более пристально, словно не узнавая своего родного сына. — По роду службы, выполняя задания, я многократно получал большие и малые ранения, терпел боль бесчисленное количество раз, и не видел, чтобы ты слишком заботился обо мне. Гу Хай неловко рассмеялся: — Если Вы не будете мешать мне и Иньцзы, я ручаюсь, что в будущем смогу больше заботиться о Вас. Плотные брови Гу Вэйтина приподнялись, он тускло заметил: — Кажется, ты серьёзно болен. — Моя болезнь уже запущена и перешла в хроническую форму, теперь лечить поздно. — Да кто с тобой, таким говнюком, теперь свяжется? — Гу Вэйтин опять без малейшей причины начал читать нотацию. Гу Хай вытянулся в струну, столкнувшись со сверлящим гневным взглядом он уже не имел никаких реакций. — Отец, мне в этом году исполнилось 18, это не тот возраст, когда Вы одной большой оплеухой можете привести меня к покорности. Я уже имею свои собственные взгляды на жизнь, имею критерии, по которым определяю правильное и неправильное, Ваше насилие не удержит меня под контролем. Поэтому, прошу Вас следить за каждым Вашим словом и за каждым поступком, научитесь уважать меня, я не только Ваш сын, но ещё и простой гражданин. Гу Вэйтин уже встал с кровати, пересел на соседний диван и закурил сигарету, глядя на Гу Хая с невесёлой улыбкой на лице: — Тогда обсуди со мной, какими должны быть твои критерии оценки правильного и неправильного? Гу Хай медленно приблизился к Гу Вэйтину, свет лампы окружил сиянием его зрелое лицо. — То, что я считаю правильным, это и есть правильное, а то, что я считаю неправильным, это неправильно, если я нашёл выгоду, тогда это приобретение, если я понёс убыток, тогда это ошибка. Лицо Гу Вэйтина исказилось, углы рта задёргались: — Куча вздора! — Я только немного оживил обстановку, — Гу Хай неожиданно засмеялся и подошёл ближе к Гу Вэйтину, — Сейчас начинается наш официальный разговор отца и сына. На самом деле, Гу Вэйтин заставил Гу Хая приехать не только для того, чтобы посадить под арест, он хотел ещё и как следует вправить ему мозги, и только. Гу Хай всего лишь говорил слишком вызывающе, девять фраз из десяти загоняли Гу Вэйтина в тупик. Если бы он раньше проявил такую искренность, Гу Вэйтин не дал бы волю рукам. После этого отец и сын сели лицом к лицу и начали первый в жизни спокойный и хладнокровный разговор. — Отец, я прежде вставлю одну фразу, где Вы расположили Иньцзы? Гу Вэйтин с холодным видом посмотрел на Гу Хая: — Ты хочешь поговорить со мной или всё-таки хочешь чего-то добиться от меня? — Нет, Вы неправильно поняли, — Гу Хай насколько возможно ослабил дыхание, — Я просто хотел выяснить, какие условия в этой комнате? — Это имеет отношение к тебе? Гу Хай, естественно, гнул свою линию: — Она ведь не должна быть слишком плохой? Размягчившиеся было твёрдые черты лица Гу Вэйтина вновь натянулись. — Четыре спальни? Три спальни? Может, две? Самое меньшее, что нужно, это отдельный туалет и ванная, нельзя же предлагать ему ходить в общественный туалет и бани? Не поймите меня неправильно, я не столько беспокоюсь о нём, сколько думаю о Вас, он теперь считается вашим сыном, так проявлять себя на людях не слишком хорошо. Гу Вэйтин сдерживался на остатках терпения: — Тебе не нужно беспокоиться об этих делах, я всё организовал. Гу Хай кивнул: — Тогда начнём. Гу Вэйтин чётко прочистил горло: — Когда ты начал так извращённо мыслить? Гу Хай не расправлял нахмуренных бровей, размышляя о чём-то, пока слова Гу Вэйтина не остановились, тогда он поднял глаза: — Папа, я могу вставить слово? В самом деле, последнее слово. — Говори! — У Иньцзы в комнате есть пуховое одеяло? А то вдруг с шёлковым наполнителем, теперь шёлковый наполнитель сплошь искусственный, совершенно не греет. «… Я чувствую, нам нужно возобновить насильственные методы». *活血化瘀的药膏 (huóxuè huàyū de yàogāo) — активизирует кровообращение и рассеивает застой крови лекарственная (целебная) мазь, мазь для рассасывания гематом. **В тексте: 思想工作 — идеологическая работа, воздействовать на его мышление. Здесь допустим сленг. Перевод Марины Алиевой. Консультант по переводу kirillasoe.