Провернуть аферу с подарком «от Сони» несложно. Слава предупреждает бармена, что получатель может и не прийти, но, скидывая фото заведения Мирону, верит, что любопытство окажется сильнее гордости. Эта переписка в стиле дешевых мелодрам так дурит голову, что хочется делать только глупые романтичные вещи, петь песни и веселиться. Дело, конечно, не только в этом интернет-романе, а в том, что живой, настоящий Мирон был сегодня тоже рядом. И флиртовал, и улыбался, и непонятно вообще, зачем позвал к себе. Слава шагает по набережной, глядя на огни фонарей, что выстроились нестройным колеблющимся рядом по волнам черной сейчас воды. Это тоже романтично и символично — зыбкое счастье ебучей влюбленности в кумира миллионов. Окси знает, что его ждали всю жизнь, но кого ждет он сам и ждёт ли вообще? Слава гонит от себя мысли о неизбежном раскрытии. Сонечкой быть так хорошо — в нее влюбился Окси, если верить его другу, а значит, надо продлить жизнь этой девочке еще хотя бы на пару дней. Кто знает, может, Окси и сам не хочет этого раскрытия, раз не пришел сегодня? Может, пафосные короли рэпа на самом деле в душе одиноки и прекрасны, как того хочет Слава? Он застывает на набережной и долго стоит, глядя на темные волны. Ограда пыльная, и это так и манит написать поверх серого слоя какую-нибудь чепуху или даже признание. Слава ставит палец и зависает на полминуты. Это так глупо, но так хочется.
«Мирон — любимый долбоеб», — фотографирует и отправляет он.
Ответ приходит, только когда он заходит домой. С кухни слышен галдеж, но Слава не спешит проходить дальше, а застывает в коридоре, несколько раз пересматривая крошечное видео, где знакомые пальцы с татухами тянут за ленточку, которой он бережно перевязал свой подарок, снимают крышку и сплющивают мармеладного мишку, сопровождая это дебильным «У-у-э». Следом приходит фотка: выложенная теми же подарочными мармеладками фраза «Сонечка ♡ шлюха».
Взрослый мальчик Мирон Федоров, тридцать два годика.
— Пиздец, — шепчет Слава, прикрыв глаза.
Это признание. Пусть все идут стройным маршем нахуй, это признание, и Славу кроет так, что можно потерять рассудок. Он не идет на кухню, а тащится на нетвердых ногах в комнату, где сразу валится на кровать.
Это не видео, это, блять, лучший фильм в мире, которого не достойны ни Канны, ни Оскар! Слава смотрит его снова и снова, пока не понимает, что пошло трется пахом о кровать на каждое «У-у-э». Это его личное порно, его сокровище. Из грез его выдергивает Ваня.
— Че жидок? — он замирает в дверном проеме, прислонившись к косяку.
— Он любит Соню, — сообщает Слава счастливо. — Правда, любит.
— А какие шансы у Славика? Баттл будет? — Ваня смотрит на него настороженно, будто всерьез опасается, что кое-кто поехал кукухой.
— Со Славиком он тоже отлично общался и флиртовал даже, шлюха хитрая, — ржет Слава. — Баттл будет, само собой, можете жарить поп-корн. Кто на кухне?
— Дядя Федор и батя, — батей Ваня по-привычке зовет Замая, хотя сам Слава давно в тайне приписывает себе куда большие заслуги в развитие «Антихайпа». — Саша еще твоя приперлась, хз, зачем, но они там варят макароны, так что я не жалуюсь, — Ваня плюхается рядом и тянет с подозрением: — Дядь, у тебя ебальник сейчас треснет, не рано радуешься?
— Радуюсь, пока могу, — Слава морщится, — может, скоро всему этому пиздец придет, так что надо ловить момент. Мужик, а можно сказать, что я нажрался и сплю? Не хочу ни к кому выходить сейчас, мне одному хорошо. С Мироном.
Одна мысль о том, чтобы выйти из своего кокона, полного фантазий о взаимной любви, ужасает. Слава зарывается лицом в подушку и счастливо выдыхает. Надо придумать, как продлить их роман, надо не забывать быть иногда и Славой тоже.
Телефон вибрирует, сообщая о новом сообщении от Мирона:
«А вообще барышням не пристало шататься в ночи одним по городу».
Ваня мученически вздыхает, но, к счастью, съебывает без лишних слов.
«Ты не пошел со мной ведь, так что на твоей совести. Как мармеладки?»
Слава снова погружается в свой счастливый мир виртуального романа, но на подкорке уже бьется мысль, что надо сворачивать. Пока все на хорошей волне, стоит хотя бы попытаться преобразовать Соню для начала просто в парня. Может же быть так, что Мирон влюбится в человека, а не в гениталии?
«Неплохо. Я почти готов отдаться», — продолжает писать фривольности Мирон: похоже, такими темпами скоро дойдет до вирта.
«Думаю, мне, чтоб тебя нагнуть, хватило бы и половины той коробки», — Слава на всякий случай прикрывает дверь — если друзья застанут его за виртом через текстовые сообщения, то точно отправят подлечить мозги.
«И чем бы ты меня поимела, Соня? Страпоном? Или, может, ты просто скрываешь член за своим девчачьим кокетством?» — откровенно пишет Мирон.
Это пугает: ведь правильнее всего ответить «да», но сделать это прямо сейчас абсолютно невозможно.
«А ты как думаешь?» — уходит от ответа Слава.
«Твоя Соня может много, разве не понял еще?»
«Пришли фотку трусиков, тогда скажу, подходит ли мне такая раскладка», — читает он, и это звучит в голове тем самым низким волнующим голосом, каким Мирон зачитывает свои треки.
Вот поэтому его треки говно, и их надо запретить слушать тупым малолеткам. Впрочем, девочкам постарше, вроде Сони, от этого тоже приходит пиздец.
Пиздец приходит еще и от того, что женских трусиков у Славы нет, а Мирон не дает повода думать, что вариант с хуем вместо вагины ему придется по душе. Или дает? Слава нервно кусает губы. Хочется признаться, что он парень. Не хочется потерять Мирона из-за этого. Хочется, чтобы тот тоже прислал ему что-нибудь.
«Что я получу взамен?» — тянет он время.
«Мои интимные фото слишком дорого стоят», — отшучивается Мирон и шлет смайлик с поцелуйчиком — отмазался, мудак.
«Так не пойдет! Никто за так не пришлет тебе трусы! Баш на баш, Мирошка, или дрочи на бесплатную порнуху!»
«Трусы — не киска, не ломайся, — отбивает Мирон. — Давай начистоту, моих фоток у тебя достаточно в сохраненках, чтобы подрочить, а у меня нет ничего. Так что это честно».
— Саша! — Слава неожиданно бьет себя по лбу.
Что это, если не знак судьбы? Именно сейчас у него на кухне сидит реальная баба, у которой наверняка есть трусы. Игра с Мироном продолжится, пусть это и будет стоить Славиных нервов.
— Мне нужны твои трусы прямо сейчас! — объявляет он, забегая на кухню.
Там уже давно дым коромыслом, и все в говнище, но это и на руку.
— Я готовлю перформанс, — добавляет Слава для весомости. — Дай трусы.
— Вот потому мы и расстались, ты конченый, — закатывает глаза Саша, но прямо при всех запускает руку под платье и стягивает белье.
Красные стринги выглядят пиздец пошло, но выбирать Славе не приходится. Он возвращается в комнату, долго ебется с освещением и ракурсом, и наконец, более-менее удовлетворенный результатом, отправляет Мирону свой первый шедевр порнографического фотоискусства.
«Удивила. Я ожидал что-то… другое», — странно реагирует Мирон.
«Думал, я не тороплюсь со свиданием, потому что нет приличного бельишка? Ты был прав».
Слава возвращает трусы Саше, никак не комментируя свои действия, и садится за стол, чтобы чуть остудить свой пыл и накатить пивка.
— Как дела у Сони? — интересуется Ваня.
— Соня — самая везучая шлюшка в мире, — подмигивает ему Слава.
Мужики сразу оживляются: Замай требует фотку, а Букер уже затирает типичную историю в стиле «ебал я как-то одну, тоже Соней звали», только Ваня продолжает пилить выжидательным взглядом, прямо говорящим, что он готов убить за подробности. Но Славе не до этого.
«Даже дрочить перехотелось. Так дешево меня еще не наебывали. Хвалю, Сонечка, умная девочка», — присылает Мирон.
Слава хмурится в телефон и чувствует, как по спине, несмотря на жар и кумар, что стоит на кухне, проходит холодок: Мирон знает! Он залпом осушает стакан с пивом и нервно прикуривает. Мирон знает, и это пугает до ужаса. Надо срочно это исправлять! Соня должна жить во что бы то ни стало!
«В чем наеба? Ты просил трусы — получил. Бля, теперь мне кажется, что развели меня», — пишет он, как бы написала реальная баба, а не пацан-Соня.
Мирон не отвечает так долго, что Слава успевает нахуяриться к тому моменту, когда от него наконец приходит:
«Видимо, просто не самый удачный твой выбор. У меня аллергия на красное. Вторую попытку?»
«Что-то не хочется. Может, я и шлюха, но и ты не принц», — подсказывает ответ Ваня, заглянув через плечо.
— Дядь, нах тебе это надо, а?
— Надо, — качает головой Слава.
Хорошо, что Ване не надо ничего объяснять, в который раз думает он.
«Ну, пожа-а-алуйста», — клянчит Мирон, сопровождая сообщение селфаком: такой весь из себя милый залупоглазый попрошайка с надутыми губами и жалобным взглядом.
— Давай лифак скинем? — предлагает Ваня.
Слава соглашается, скрепя сердце. Порадовать Мирона хочется, но собственное враньё бесит. Это не его белье, и, значит, дрочить Мирон тоже будет не на него. Хотя сам факт, что тот вообще хочет себе снимки трусов неизвестной бабы из сети, доставляет, конечно. Саша пьяная и добрая, согласна дать лифон во имя искусства, и он тут же отправляется Мирону. Слава наливает себе еще, предчувствуя грядущий неизбежный пиздец.
«Ладно, некомплект уже хоть немного соответствует тому образу, что я себе придумал. Хотя все еще уверен, что ты меня дуришь, Соня. Надеюсь, завтра ты будешь посмелее и покажешь мне себя», — снова звучит крайне двусмысленно, но у Славы все еще остается надежда, что Мирон не конченый извращенец, который ждет интимные фотки от фанатки.
— Хуев ему пачку, — злится вместо него пьяный Ваня, снова заглядывая в экран. — У нас тут целых четыре, давай фоткай, Славян, пусть выбирает, петух, бля.
— Нет, — Слава качает головой, — Соня не такая. Она хочет, чтобы ее полюбили не за пизду с сиськами.
— Тем более, что у нее их нет, — вторит ему Ваня.
— Мирон не получит Соню так просто.
«Для подрочить или поебаться есть проще пути. Ты меня радуешь все меньше», — пишет он обиженно.
«А я всего-то хотел узнать наконец, как ты выглядишь. Похоже, переборщил с плоскими шутками. Не злись», — Мирон шлет грустные смайлики. Как самый настоящий придурок, честное слово, но от этого на душе становится немного теплее.
«Как тот, кого развели на фотки белья даже без обещания вечной любви. Сам же написал лучшее признание в русском рэпе, и все теперь хотят, чтоб как в „Девочке-пиздец“, а не вот это вот все», — Соня не собирается сдавать позиции так быстро, тем более, что Славе это совсем не выгодно.
Мирон что-то долго печатает, но вместо длинного сообщения приходит лаконичное и сухое:
«Тот?»
— Допизделись, — резюмирует Фаллен.
— Нихуя, — зло цедит Слава, — я так специально написал. Тот человек.
«Когда ты звал в кино, ты был лучше. Дуры все, кто верит в твои лживые песни, и я — дура», — злобно пишет Соня, а Слава улыбается.
Зная Мирона, тот не сможет избежать даже такой примитивной ловушки.
«Правда, что дура, надо было соглашаться на кино сразу, сам Асемерон ведь позвал, — пытается перевести все в шутку Мирон. — Остынь, я не хотел тебя обидеть. Но заметь, ты сама провоцируешь, а потом пытаешься выставить меня гнусным мерзавцем и подлецом. Я тебе не мальчик, не играй со мной».
Слава поджимает губы и откладывает телефон.
— Соня будет обижаться? — интересуется Ваня.
— Что еще ей остается? — пожимает плечами Слава, отводя взгляд. — Она не хочет быть одной из его шлюх. Соня влюбилась.
— Хуйня это все, дядь, хочешь поебаться, так и напиши, — наставительно говорит Фаллен. — Но ты не поебаться хочешь, я знаю, да.
Он подливает Славе пиво и смотрит сочувствующе. Ваня прав во всем. Слава хочет не поебаться, но, похоже, даже одноразовый секс ему не светит.
***
В последние дни утро Мирона всегда начинается одинаково — это уже стало традицией, но телефон у уха начинает вибрировать, и он тут же просыпается, во сколько бы ни лег накануне. Женя, Ваня, Порчи или Мамай, похуй, — все знают, что интермиссия Мирона такая же шаткая, как и репутация на рэп-сцене, и он привычно кладет на их беспокойство, смотрит на экран телефона скорее по привычке, чем из желания в действительности узнать, какого хера кому-то надо в такую рань. Однако лаконичное «Гнойный» заставляет его мгновенно разлепить веки и даже потереть глаза, вдруг показалось? Мирон даже не помнит, когда успел записать его номер, — телефону знать лучше, но на экране по-прежнему высвечивается входящее сообщение. Что этому придурку могло еще понадобиться?
«Верни зажигалку, жидяра», — читает Мирон, нажав на значок уведомления.
«Че?» — просто пишет он, надеясь, что это передает всю мощь его недовольства.
«За-жи-га-лка, дебик. Желтенькая такая. Забыл в комнате с коврами», — не отстает Слава.
«Девять утра, ты охуел? Какая зажигалка нахуй?! Купи новую!» — Мирон даже садится в кровати, чтобы было удобнее печатать с высоты своего статуса отца рурэпа и кумира, но Славу, кажется, не пронять ничем:
«Проснись и пой, Мирон Яныч. Я ноунейм без лаве, а зажигалка счастливая. Не будь сукой».
Сукой Мирону быть не пристало, да и эта беспалевная настойчивость, настырность даже, неожиданно поднимает настроение. После вчерашней странной ссоры с Соней это очень кстати.
«Гляну, когда доберусь до репточки. Точнее, если. Но ты конченый», — соглашается он.
Ближе к обеду, когда репетиция почти закончена, а чертова зажигалка вылетает из головы, Слава снова напоминает о себе.
«Я пришел за зажигалкой, стою и мерзну на ветру. Ты решил так подорвать мое здоровье, чтоб на баттле было проще? Хитрый жид».
«Я ее не нашел», — врёт Мирон, потому что даже не пытался ничего искать.
«Заходи и ищи сам», — добавляет он следом.
— Гнойный сейчас придет, — сообщает он Ване. — Зажигалку забыл, говорит, ты не видел?
— А что, она какая-то особенная? — хмурится Ваня. — Он один или с этим? — он нервно дергает плечом, не договаривая.
Мирон смотрит на него, как на аутиста.
— С кем «этим»? Один, я надеюсь, — бурчит он, раздражаясь непонятно на что.
— Да, друг его, — Ваня достает спиннер и начинает нервно крутить, — он стремный какой-то, я нашел его страничку. Они там все ебанутые в «Антихайпе», но этот совсем пиздец.
— Нашел его… Что, бля?! — Мирон даже роняет телефон от неожиданности, благо, на диван: Ваня, залипающий в «Вк» на придурка Фаллена мнится ему подменышем. — Стесняюсь спросить, зачем? Точнее, боюсь.
Ваня не успевает ответить, в комнату заваливается Слава.
— Где она?! — гаркает он сердито.
Мирон нарочито лениво оборачивается и разводит руками, давая молчаливый карт-бланш на поиски.
— Ты забрал ее и держишь в заложниках, злой жид! — объявляет Слава, поискав везде и даже заглянув под ковер. — Что ты хочешь за мою девочку? Текст на баттл? Гришу? Права на треки?!
Мирон давится матами, готовыми сорваться с языка, но Ваня начинает гоготать, как гиена, и его самого тоже пронимает — он прыскает со смеху и весело смотрит на застывшего посреди комнаты взъерошенного Славу.
— Нахуй мне сдалась твоя зажигалка, ну?! — фыркает Мирон. — Могу свою отдать, надо? Она у меня тоже пиздатая — made by Рудбой.
Слава какое-то время молча пялится на него и серьезно выдает:
— Вот представь себе, Мирон, твоя девчонка тебя бросила. Ты ее заебал, или, наоборот, не долюбил, не принципиально. Она съебалась, а я тебе предлагаю у Вани Светло взять другую, тоже пиздатую, — в его глазах вызов, но не понятно, то ли он стебется, то ли это очередная постирония.
— От меня-то ты что хочешь? — дёргает Мирон бровью. — Надо было любить…
— Покажи свою, — мрачно говорит Слава, — хуле теперь делать-то? Я вечно все проебываю.
С искренним любопытством наблюдая за ним, Мирон достает из кармана зажигалку, но не отдает Славе сразу, а демонстрирует на вытянутой руке.
Слава пялится на нее, читает надпись*, потом переводит взгляд на Ваню.
— Твоя хуйня? Очень, блять, тонко, я такого даже у Бродского не видел. Может, у вас еще и спиннеры есть?
— Тебе подогнать? — лениво интересуется Ваня, демонстрируя спиннер в своей руке.
— Бля, ну вы конченые, конечно, — Слава качает головой, но спиннер берет, — Ваньке покажу, вот он охуеет.
— Вот видишь, как пиздато, пришел за зажигалкой, получил подгон от Рудбоя, — фыркает Мирон, а Ваня почему-то вдруг меняется в лице и хватает Славу за руку, похоже, намереваясь вернуть себе дурацкую игрушку.
— Отдай, — сердито цедит он.
— Че? Хуюшки! — Слава тянет руку на себя. — Это моя компенсация за то, что жидок мою девочку себе забрал! — заявляет он Ване. — Мы с ней вместе прошли столько! Этот лысый прибрал к рукам, сделал своей шлюхой, а мне что?
— Бля, Слава, че ты несешь? — морщится и трет лоб Мирон — этот пиздеж невольно снова возвращает его к паранойе, что этот поехавший мистер постмодернист имеет какое-то отношение к его Сонечке.
«Его». Приехали.
— Бери, что хочешь, и пиздуй!
— Что хочешь? — Слава весело поднимает брови. — Хочу победу на баттле и свое ебло на имперском мерче. Сподобишься подогнать?
— И губозакаточную машинку, — ворчит отошедший на свое место Ваня и все еще недобро смотрит на зажатый в руке Славы спиннер.
— Зажигалку берешь? Последний раз предлагаю, заебал, — игнорируя их, тянет Мирон.
— Она не утолит моей тоски и отчаяния, — качает головой Слава, — ты отнял мою девочку, и теперь я тебя порву на Версусе, ясно тебе?
— То есть, до этого ты не был настроен так решительно? — фыркает Мирон и качает головой, давая понять, что ответа не ждет. — Не хочу быть должным, лови! — ему в голову приходит неожиданно дурная мысль, и, прежде чем кинуть зажигалку Славе, он издевательски целует ее. — Теперь эта тоже счастливая, не проеби.
Слава ловит, чуть не рухнув на пол, но все же успевает сохранить равновесие в последний момент.
— Ну, пиздец, — выдает он на выдохе, — пойду вздрочну. Может, еще трусы свои подвезешь? Тогда фортуна точно улыбнется!
У него странный взгляд, а слова попахивают двусмысленностью — той самой, от которой волоски на шее встают дыбом.
— Не подойдет под твой вкус, не ношу красное, — огрызается Мирон, не успевая остановить себя.
— От самого Окси подойдут даже стринги, — щурит глаза Слава. — Хотя я ведь и без того все ладони стер, а теперь и вовсе помру.
— Радуйся тому, что дают, больше тебе ничего не обломится, — по-своему понимает его Мирон и оглядывает нарочито равнодушным взглядом.
— Ясно, — Слава мгновенно стирает с лица улыбку, так резко, что даже воздух вокруг них будто холодеет. — Прощения просим, — тянет он издевательски, — забылись, что у царя в гостях, а сами в лаптях да по паркету, — он одергивает свою дурацкую куртку и отходит к двери. — Говно твоя зажигалка, Окси, наверняка быстро сдохнет. Красивая, на стиле, но хуйня на деле, уверен.
— Не говори, что спиннер от меня! — только и успевает крикнуть Ваня, прежде чем дверь с силой захлопывается.
— Теперь ведь точно скажет, — с подозрением переводит на него взгляд Мирон.
Ваня хитро щурится и пожимает плечами.
— Может, я того и добивался? — он подрывается и быстро сваливает следом за Славой, а Мирон остаётся один.
Какое-то время он тупо пялится перед собой, после на пару минут залипает в телефон, бездумно просматривая переписку с Соней, пока не замечает краем глаза нечто яркое у ножки стола.
Желтенький крикет удобно ложится в ладонь.
— Вот жулье, — качает головой Мирон и тихо посмеивается, пряча зажигалку в карман.
***
«Ты мне ее подбросил, аферист!» — приходит Славе, когда он почти доходит до метро.
Слава хмурится, все еще обижаясь на Мирона и за себя, и за Соню, и отвечает грубо:
«Выброси, а то зашкваришься, не дай бог».
«Что-то ты по-другому до этого отзывался о „своей девочке“. Там газа почти нет, кстати. Так что не благодари за подгон. Или все-таки поменяемся обратно?»
Мутный жид.
«Уже жалеешь, что отдал мне имперское добро? Я обменял ее у бомжа на кота. Коты меня любят, и это взаимно».
Как же прекрасно быть Славой, а не Соней! Славе можно все. Мирона только нельзя.
«Я бы сказал, пользуйся на здоровье, но курение убивает. Долго Соня обижаться будет?» — телефон едва не выпадает из рук, но, похоже, лжепроповедник Мирон просто ратует за мир во всем мире, а не имеет в виду ту, другую Соню:
«Не люблю быть с оппонентом на ножах».
«Предлагаешь заебашить селфи и записать фит? Это баттл, а не свидание, как бы нам того ни хотелось», — и Соня, и Слава все еще не верят жидам.
«В следующий раз решишь прийти, придумай повод получше», — тут же сливается Мирон.
— Сука! — не сдерживается Слава и кричит, сжимая кулаки, прямо у метро.
Мирон ведет себя как выебистая холодная сука. Расчетливая и двуличная — то подпускает ближе, то вот так опускает, давая понять, что все-то ему известно и хуй тебе, Славик, а не что-то хорошее. Возьми зажигалку и радуйся.
В метро Слава спускается в темных очках.
