Молочный шоколад. Книга первая

POV Крылов Музыка стучит в висках, Виктор предлагает мне виски, но я отказываюсь, смотрю на своих сумасшедших учеников, отплясывающих под дурацкие песни, и решаю подняться к себе в номер, чтобы в очередной раз заняться самобичеванием. Как вдруг в самом центре скачущей толпы появляется она, Анжелика Новикова, так сексуально покачивая бёдрами в танце, что я благополучно забываю обо всём на свете, как это всегда происходит с ней. Давайте, скажите, что я чёртов извращенец, и мне нет места рядом с детьми, и меня близко нельзя подпускать к школе. Я с вами соглашусь как педагог, как зрелый мужчина, отдающий себе отчёт в своих поступках. Но дело в том, что с ней я перестаю быть тем Крыловым Максимом Валерьевичем, которым старался быть всё это время. С ней я снова становлюсь подростком. С ней я снова чувствую себя собой. Чувствую себя целым, настоящим. Она меняет меня, она меняет мою жизнь, мои принципы и устои. И я не против этого. Наоборот, я хочу этого. В школе я злился на себя за то, что ощущал буквально с первой недели моего преподавательства в их классе, за то, чего не должен был ощущать. Я отвлекал себя, изводил себя, срывался. Срывался на своих учеников, на девушку, которую уже видеть не мог рядом, но никак не решался разорвать отношения, которые сошли на нет, срывался даже на родителей. Я превратился в сумасшедшего препода, повёрнутого на своём предмете и не желающего замечать ничего вокруг, отстранённого, чёрствого чурбана, каким меня считали окружающие. Но всё изменилось, когда она села на соседнее кресло в автобусе и протянула мне шоколад. И боле я уже не мог притворяться. Она разрушила все стены, что я выстраивал вокруг себя, одним только взглядом, одним только сном на моём плече. Я поддался чувствам, поддался в тот момент, когда во сне она непроизвольно прижалась ко мне, когда её руки, пропитанные маслом, скользили по моей обнажённой спине, вызывая во мне бурю эмоций, когда её невинные ответы и рассуждения про интимную жизнь стали моим наваждением, когда я стал понимать, что я хочу быть тем самым единственным для неё, я больше не мог быть для неё строгим учителем. И не думайте, что я так легко поддался этому, что я не пытался сопротивляться. Пытался! Пытался выкинуть всё это из головы, пойти другим путём, забыть, забыться... Но ни к чему хорошему это не приводило. Я снова срывался. На неё, на себя, на свою девушку, учеников, на незнакомых мне людей. А каждый раз, когда вновь находился рядом с ней, касался её нежной кожи, чувствовал тёплое дыхание, ощущал трепет и волнение или в очередной раз просыпался в одной с ней кровати, я снова терял контроль. Я снова становился тем, кем до одури хотел быть. Я не мог видеть, как к ней подкатывают другие парни и даже взрослые мужчины, во мне всё внутри разрывалось, когда я видел, как похотливо на неё смотрел Никишин, я даже подрался с ним из-за неё, потому что никогда и никому не позволю оскорблять и обижать её, как и поцеловать её. Я сам себе не мог позволить поцеловать её, долго. Я сходил с ума от желания накрыть её розовые пухлые губы своими, смять в поцелуе, завладеть язычком, заставляя задыхаться от желания. Но не решался, до вечера у костра. Я сдался именно в тот вечер. Решил плыть по течению и наконец поцеловал её. К тому времени я уже окончательно и бесповоротно порвал со своей девушкой и был готов изменить всю свою жизнь, только чтобы быть рядом с ней, только чтобы быть для неё тем самым, но она убежала, не позволив мне ничего объяснить, не придала этому поцелую никакого значения и в конечном итоге попросила забыть. Это чувство пустоты, которое я ощутил в тот момент, понять только тому, кто терял что-то действительно близкое сердцу, что-то родное, кого-то родного. Виду не подал, принял её решение и просто делал вид, что ничего не было. Но внутри весь день всё сгорало в мучениях. А вечером, что вы думаете, вновь поцелуй. От неё, пьяной, едва стоявшей на ногах. Такой чувственный поцелуй, доводящий до безумия, заставляющий забыться, наслаждаясь только этим моментом, только её губами, на которых ещё остался след от вина и шоколада. Затем ещё одна ночь в одной постели, в её объятиях, как и все прошлые ночи, впрочем. Утренний душ, доброе утро и снова мучительные усилия, чтобы сделать вид, что ничего не произошло. Это осознанное решение, хоть и дающееся с трудом. Не хочется видеть, как она терзает себя виной. Она была пьяна и, скорее всего, на утро уже ничего не помнила. По крайней мере, не говорила об этом и вела себя как обычно. Весь день я ещё вспоминал вкус её губ, был рядом, ничем не показывал свои чувства и жил привычной уже для меня нового жизнью. А сейчас я стою, смотрю, как она танцует, и не могу просто так уйти. Будь что будет, думаю, вновь поддавшись безумным чувствам, и иду прямиком к ней.