***
Учительская. После первого урока. Смолов и Кокорин возились с проводами и подсоединяли их к новенькому телевизору, который Черчесов подарил учителям на 23 февраля. -Да Господи,-сказал Кокорин с раздражением,-на этих проводах повеситься можно. -Подсоединяй и мозги мне не еб...-Смолов не договорил, Дзюба дотянулся и легонько пнул его. -Ничего я не делаю, просто возмущаюсь. -Кокорин, завались. -Сам завались. -Тихо!!!-прервал баталию Дзюба.-Развели тут балаган. -Помог бы,-пробормотал Кокорин. С горем пополам к концу перемены друзьям всё же удалось настроить караоке. -Ну после этого урока попоём,-потирал руки довольный Смолов. -Начинаю тренировать голосовые связки,-хихикнул Джикия. -Вы бы все лучше мозг потренировали. -Голова, ты тут?-театрально удивился Кокорин. -А мог бы пойти сейчас к Сергею Богдановичу. -Иди, мы не держим,-Смолов показал на дверь. Головин ничего не ответил.***
(от автора:попоём???) И вот наконец закончился такой длинный второй урок. Все желающие попеть неслись в учительскую, как на пожар. Головин тоже почему-то пошёл в учительскую. Наверное, хотел посмотреть, действительно ли его коллеги будут петь, и что с ними сделает руководство. Смолов проверял провода. -Порядок,-заверил он. Первым микрофон взял Дзюба. -Всем, кто развлекал Смола, посвящается Номер её в блок, В Инстаграме в бан. Она явно не та, кто был Богом дан. А в душе зима, снегом замело, Этой ночью не до сна, но ей назло ФЕДЕЧКА, танцуй, всё пройдёт так скоро, Разгоняй тоску - она того не стоит. ФЕДЕЧКА, кружи в танце с этой болью Выжигая чувства крепким алкоголем. ФЕДЕЧКА, танцуй, завтра будет солнце. Слёзы не к лицу, ей всё вернётся. ФЕДЕЧКА, кружи с этой болью в танце, Своим чувствам больше не оставив шанса Все, кто был в то есть выходные на даче, вытирали слёзы смеха и ностальгии. Смолов театрально смущался и краснел. -Это было незабываемо,-прокомментировал Акинфеев,-Смол был на высшем уровне счастья. -Не надо, я плакал,-отозвался Смолов. Следующим решил попеть Самедов. Зачем надела это платье? Зачем твой платье в леопарде? Смотрел и спереди и сзади И позабыл всех слов, Вахпще всех слов. Зачем ресницами махала? Зачем мне сердце колыхала? Любовь мне в душу запихала, Конкретную любовь. Шикарная женщина, садись Ко мне в машина. Ты будешь моя львица, Хочу тебя любицца. Хочу тебя любицца, Хочу тебя любицца, Хочу тебя любицца, Серьезно, не шучу. Хочу тебя любицца, Хочу тебя любицца, Хочу тебя любицца, Жениться не хочу Ерохин решил подключиться к пению. Мы ловим кайф и кайфуем Кайфы, кайфы кайфули Кайфы, кайфы кайфули И рядом красотули Я в Дубае кайфули Кайфы, кайфы кайфули Кайфы, кайфы кайфули И рядом красотули***
Так и продолжались весёлые поющие перемены. Смолов, Кокорин, Дзюба, Джикия, Самедов и Миранчуки спели уже по 3 песни. Да и вообще пели все, кроме Головина(ну тут понятно), Кудряшова, Лунёва(эти двое просто никуда не лезут, закон не нарушают), Жиркова(сон важнее) и Акинфеева(он отвечал за съёмку). К пению подключился Зобнин(от автора: давайте вспомним 2018 год, когда всё было прекрасно, пожалуй, лучший год в моей жизни: закончила школу, поступила в универ в другой город и своими глазами увидела матч Чемпионата Мира, мой первый матч на стадионе(сейчас ищите меня на Екатеринбург Арене)): Зима-холода, одинокие дома, Моря, города, - все как будто изо льда. Но скоро весна, снег растает и тогда За белой стеной мы останемся с тобой***
И тут Смолов и Кокорин решили спеть дуэтом. Заиграло вступление, но тут вошёл Семак, Смолов с Кокориным так и не успели перестроиться. Смолов: Вай, мама, кто это это? Кокорин: Вай, мама, кто это это? Смолов: Это кто, кто это? Вместе: ВАЙ, МАМАААА (от автора: АХАХАХАХАХАХАХА ОСТАНОВИТЕ МОЙ ОР С СОБСТВЕННЫХ ИДЕЙ) Дзюба спохватился и вырубил все установки из розетки. В учительской на несколько минут воцарилось молчание, Дзюба и Джикия пытались сдержать ржач, Акинфеев незаметно всё сфоткал, а Смолов с Кокориным продолжали держать микрофоны. -ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!-взорвался Семак. -Мы...мы...-промямлил Смолов. -Так вот,-Семак покраснел от злости.-Живо. Все. К директору.***
Кабинет Черчесова. Вошёл Семак, за ним остальные учителя. -Ну и что на этот раз?-спросил Черчесов будничным тоном. -Сами расскажете?-спросил Семак. Воцарилось молчание. Учителя стояли, опустив головы и боясь поднять взгляд. -Значит я,-Семак всё ещё пылал от злости,-в учительской снова был устроен кавардак. На этот раз с песнями, более того, это не прекратилось, даже когда я зашёл. -Мы не успели,-выпалил Смолов. -Фёдор Михайлович, помолчите, раз уж провинились,-вмешался Черчесов. -Что будем делать, Станислав Саламович?-спросил Семак. Черчесов не отвечал с минуту, но никто не позволил себе даже вздохнуть. Сейчас решалась их судьба. -Вот что,-сказал наконец Черчесов,-раз дисциплина у учителей, заметьте, у учителей всё никак не может быть ровной, придётся принимать более жёсткие меры. А что делать? С завтрашнего дня в учительской будет постоянно сидеть человек. Соглядатай, наставник, стукач, как хотите, так и называйте. Так же все будут исполнять хозяйственно-исправительные работы целый месяц. По кабинету пронёсся вздох отчаяния. -Вздыхать не советую,-продолжил Черчесов,-надо было думать, прежде чем устраивать кавардак. Хозяйственно-исправительные работы начинаем с сегодняшнего дня. Я поставлю в известность Владимира Борисовича. Можете быть свободны. Учителей, как ветром сдуло. -Слушай, Саламыч, а почему мы их просто не уволим, а?-спросил Семак.-Или ты надеешься их перевоспитать? -Без них будет не так весело,-улыбнулся Черчесов.***
Учителям вновь достались хозяйственно-исправительные работы: кто-то убирал снег, кто-то мыл пол, кто-то перебирал бумаги, кто-то вместе с Габуловым красил или чинил что-то. После