***
Следующим утром его будит странный звук. Что-то жужжит. На часах всего половина девятого. Прекрасное начало отпуска. Он выходит на улицу в одних пижамных штанах с чётким намерением заехать по лицу тому, кто затеял шуметь с утра пораньше. На небольшом участке перед домом Оливер расхаживает с косилкой — он видел такую в магазине, когда выбирался за покупками. Рваные джинсы, светло-голубая майка со странным принтом. И всё те же тошнотворно белые кеды. — Не на это я рассчитывал, когда переезжал из родительского дома в тихий городишко... — он подходит ближе. — Доброе утро, Флинт, — он улыбается и выключает эту адскую машину. — Ты уже проснулся? — и скалится, сука. Знает, что именно он его разбудил. И не может сдержать довольной ухмылки. — А мне казалось, ты в школе был заносчивым засранцем. — Какие комплименты, я прям теряюсь. Он тянется за бутылкой с водой — несмотря на то, что до полудня ещё далеко, а лето толком не вступило в свои права, на улице сущее адское пекло, как будто природа решила оторваться, шутки ради поджарив мимоходом глупых людишек. Пьёт жадно. Маркус смотрит, как у него дёргается кадык, как вода льётся на подбородок и шею, а он не обращает никакого внимания. Выливает оставшуюся воду себе на голову. Ерошит волосы. Маркус сглатывает и сжимает кулаки. По позвоночнику искрами пробегается возбуждение. — Я так неотразим, что ты забыл все ругательства, что были у тебя в запасе? — он подмигивает. Что это сейчас вообще было? Он не мог перестать пялиться. И на кого? На Вуда. — Несёшь чушь. — Как скажешь, Флинт. Он возвращается к этой чёртовой косилке и включает её, не дослушивая. Снова.***
— Я тут подумал, — он перехватывает его у двери в дом. — Мы можем вместе посмотреть фильм. Эта идея официально возглавляет список самых тупых, что приходили ему в голову. Фильм? Как будто они друзья? Это даже в мыслях звучит нелепо. Маркус стряхивает его руку с себя и копается в рюкзаке в поисках ключей. — Во имя Мерлина, Вуд, просто исчезни. Свали куда-нибудь, делом займись. Он хмыкает недоверчиво. И ничуть не смущается. Маркус смотрит на него, глаза в глаза. Наверное, впервые настолько близко. В зелёных радужках — золотые искорки. Тёплый, какой-то ненормально добрый и ласковый взгляд. Стоп. Что? — Тебя это злит? — пресвятая Моргана, до чего же несносный. — Не представляешь, насколько. — И не подумаю, Флинт. Вуд снова хватает его за руку и пальцами проводит от запястья к локтю. Маркус не может пошевелиться. Прикрикнуть. Хрипит только: — Если мы посмотрим, ты отстанешь, Вуд? — Да, — врёт и не краснеет. — И раз уж мы больше не в школе, зови меня Оливером. Маркус закатывает глаза. — Как скажешь, О-ли-вер, — цедит, надеясь, что его сдует, как ветром, после. Оливер убирает руку. И улыбается. Какого чёрта он улыбается?***
Он приносит с собой пиво (обычное, магловское) и пакет с едой. Маркус уходит на кухню, чтобы разогреть поесть. — Значит, так живут скромные владельцы лавки спорттоваров в Косом переулке? — он спрашивает, осматриваясь. — Значит, вот как проходят дни игроков сборной Англии? Оливер смеётся. — У меня сейчас что-то вроде отпуска. Сезон ещё не начался, а прошлый был весьма напряжённым. И вообще, давно хотел переехать из Лондона. Никогда мне не нравился, — он пожимает плечами. — Слишком шумно. — Потрясающий выбор, — не может не съязвить. — Брось, Маркус, — он шепчет, внезапно оказываясь у него за спиной, — ты в глубине души этому рад, да? — Не дождёшься, — отвечает, сам себе не веря. Они смотрят какой-то незамысловатый боевик. Маркус не особо следит. Оливер невольно подвигается ближе, вытаскивая мешающую подушку из-за спины. Их ноги соприкасаются, и Маркус застывает. Что с ним творится, мантикора его раздери? Это же Вуд. Ничего ведь особенного. Рыжеватые волосы, футболка с героями из какой-то магловской сказки, джинсы. И эти чёртовы давно-не-идеально-белые кеды. Он меняет позу так, что становится видна его щиколотка, и Маркус заставляет себя отвести взгляд. Наконец-то. Дьявол. Они прощаются как-то чересчур долго для тех, кого и друзьями не назвать. Оливер мнётся в прихожей, и он идёт на поводу у собственного идиотизма, не иначе, предлагая: — Повторим? Вуд улыбается солнечно и вдруг обнимает. — Было бы замечательно, Марк... Сваливает быстрее, чем Маркус успевает осознать, что произошло. Марк. Ему нравится, как это звучит. Маркус не понимает, когда они переступают черту и начинают проводить вместе всё свободное время. Смотрят фильмы, гуляют, выбираются на озеро, что в часе езды от города. Он решительно не понимает, когда всё повернулось так, что он начал скучать без идиотского жужжания косилки, его не менее идиотского скейта и этих грёбаных кед, которые он, кажется, носит не снимая. Всё идёт под откос, когда Оливер, прощаясь в один из таких вечеров, мажет губами по щеке. И это не может быть случайностью.***
— Придёшь ко мне на матч? — Оливер предлагает как-то, когда они смотрят тупое ток-шоу. — На матч? — Да, Флинт, ты что, ни с того ни с сего оглох? — ворчит, сникая. До Маркуса доходит. Для него это важно. Его присутствие. С чего бы это? Они ведь не друзья даже. — Посмотрю, как вам надерут зад. — Придурок, и где твой патриотизм? — Увидеть, как с тебя слетает спесь, куда важнее. Оливер фыркает. — Мечтай, — а после переводит взгляд с экрана на него и тихо уточняет: — Правда придёшь? — Да. Его улыбкой можно осветить целую улицу. Красивый. Они приятели. И только. Мерлин. Сколько ещё он будет себе врать?***
— Ожидал чего-то более внушительного, — он окидывает скептическим взглядом раздевалку. Оливер, видимо, переодевался. Он поворачивается к нему. Так и застыл в одном полотенце. С формой в руках. — Что ты... как ты... — он запинается, пытаясь собраться с мыслями. А Маркус наконец отпускает те самые мысли, что сверлили подкорку, и его мозг превратили в желе, в какую-то жижу. С тех пор, как он врезался на него на дурацком скейте. — Я обещал, — шаг к нему. — Флинт... — Ещё несколько. — Не дёргайся, Вуд, — шепчет. И целует его. Вжимает в шкафчик и трогает-трогает-трогает, будто сейчас рухнет всё, будто закроет глаза, и всё это исчезнет. Горячий. Такой горячий. По шее стекает капелька воды, и Маркус слизывает её, наслаждаясь его стоном. Он руками прикасается к плечам, ключицам, прикасается к нему, не помня себя, и Вуд, наконец, отвечает. Трётся об него и руками обвивает шею. — Мечтал сделать это ещё со школы, — болтает между поцелуями. — Но ты же непрошибаемый придурок. — Ненавижу тебя и твой трёп. Ещё со школы, — и всё целует, не в силах прекратить. — И почему я не верю тебе? Маркус хотел бы ответить. А смысл, если сам себе не верит? — Порви их всех, — произносит серьёзно и добавляет чуть погодя: — У меня дома продолжим. Иди. Оливер отрывается от него и в считанные минуты приводит себя в порядок.***
— Когда ты выбросишь уже эти дебильные кеды? — он фыркает, глядя, как Оливер собирается на встречу с ребятами из команды. — Тебя они бесят? — И не представляешь, насколько. Оливер подмигивает. — И не подумаю, Флинт, они мне нравятся. Если я живу с тобой, это не значит, что буду идти на поводу. Мои кеды, что хочу, то и делаю. Слышал? И не подумаю. Маркус дёргает его за локоть и притягивает к себе. Целует. Оливер расслабляется и мурлычет в поцелуй. — Терпеть не могу, когда ты болтаешь. — Врунишка, — ерошит его волосы и снова целует, — ты любишь мою болтовню и меня. — Не слишком ли много берёшь на себя? — В самый раз, Флинт. В самый раз.