Игра

Я много думал над словами шамана во время нашего путешествия чрез пустыню: “То, что он знает, не может любить”. Что я к нему испытывал? Сказать честно мальчик меня бесил. Да, он крайне полезен для меня, но ни о какой любви тут не может быть и речи. Его очень удобно использовать. Я, видимо, должен испытывать угрызения совести, но нет, ничего такого я не чувствую. Сам не понимаю, как я могу хотеть такое пустоголовое создание, но что есть, то есть. Даже его малейшее прикосновение заставляет меня вздрагивать, будто от пропущенного через мое тело заряда тока. Когда уже совсем стемнело, мы натолкнулись на полузасыпанные следы. Следы взрослого и ребенка. Отчаяние комом встало в горле. - Мы ходим по кругу, Уилл Генри. Я опустился у широкого ствола дерева и усадил свою ношу рядом. - Все нормально, сэр, все нормально… Я сейчас разведу костер. - Иди и принеси спички из рюкзака сержанта, я сам все сделаю. Пошевеливайся! - Я справлюсь с костром, сэр! – даже сейчас мальчик умудрялся демонстрировать свое упрямство. - Делай, что я говорю, Уилл Генри! – прокричал я. Я не удивился, когда Уилл не вернулся. Ничего нельзя ему поручить. Я поднялся и подошел к нему. Он стоял в снегу на коленях и рылся в рюкзаке. Как я смог заметить, безрезультатно. - Уилл! Мальчик сжался и повернул голову. - Я не могу найти, сэр. - Они должны быть там. - Но их там нет, можете сами посмотреть. - Не буду… - Это не моя вина, сэр. Ветер… - Я поручил это тебе. Я думал, что ты, даже при твоих ограниченных способностях, справишься с таким простым делом. - Это вы решили сниматься с лагеря в такую погоду! - закричал он в ответ. - Не надо было трогаться с места! А теперь мы заблудились и умрем от холода! Я в два прыжка подскочил к нему и занес руку. Он напрягся в ожидании удара, но не побежал, не съежился. Он просто замер и ждал, когда я ударю. Моя рука опустилась. - Ты мне отвратителен, - прошептал я. Это была чистая правда. Я развернулся на каблуках, готовый уйти, но он остановил меня, схватив меня за руку чуть выше локтя. Посмотрев на него, я отметил, что он тоже на пределе, в глазах стояли слезы. - Что же ты остановился? Если я тебе так ненавистен, ударь меня, может хоть тебе станет легче! – он начал с шепота, но к концу фразы сорвался на крик. - Мы переходили на «ты», Уилл? Я такого не помню. В любом случае, - он все еще держал мою руку, и я вырвал ее. – Я не хочу видеть такое ничтожество как ты. Моя голова взорвалась болью, я потерял равновесие и упал в снег. Мальчишка ударил меня! Меня! Я, не веря своим глазам, понес руку к лицу и нащупал кровь, струящуюся из носа. Хищно улыбнувшись я поднял на него глаза. Наверное, выглядел я очень пугающе, с лицом, испачканным кровью и маниакальным блеском в глазах. Он отшатнулся. Медленно поднявшись, я подошел к нему. Почти ласково сомкнул пальцы на его шее. Он пока еще не вырывался, но дыхание было учащенным. Могу представить, как колотилось его сердце. - Смотри, что ты сделал, мальчик. – Я сжал его шею сильнее, он положил свою руку на мою, царапая ее ногтями, я еще сильнее надавил. Теперь он начал вырываться. Я отпустил его, и сильно толкнул в грудь, мальчик упал на спину, но быстро сел и закашлялся от удара. - Ты мне отвратителен, - повторил я. – Кто ты такой, чтобы ставить под вопрос мои решения? – я сел на него сверху, Уилл попытался вырваться, но я легко удержал его руки, запрокинув их ему за голову. Он все еще брыкался, но я легко прекратил это, ударив его по лицу свободной рукой. – Лучше не дергайся. Не знаю, какую угрозу он услышал, но мои слова заставили его успокоиться. Он сдался. - Сэр, мне жаль… - Заткнись! – рявкнул я на него. - Ты, тупоголовый льстивый сопляк! - теперь мой голос был предельно ласков, как будто я не говорил ему всех этих ужасных вещей. Я нагнулся к самому его уху, так что когда говорил, задевал его губами. - Я препарировал червей, у которых было больше мозгов, чем у тебя. Ты мне только в тягость, ты как камень на шее… - Меня от тебя тошнит. – Выдохнул я ему в шею. - В тебе все отвратительно, ты, мерзкий никчемный лицемерный тупица! Я потерся щекой о его, мальчика должно быть сильно царапала отросшая за время путешествия щетина, но он даже не отстранился. - Единственный прок, который от тебя остался… - я оторвался от него и начал расстегивать его куртку и рубашку. - Единственно полезное, что ты можешь сделать, это… Моя рука добралась до его живота, я провел вверх по груди, и, царапая его кожу ногтями, спустился к самому низу, где его тело еще было закрыто брюками. -Единственное полезное, что ты можешь сделать, это… - я сильнее сжал его руки, так, что он вскрикнул от боли. – Умереть! Не отводя взгляда от его лица, я начал расстегивать его штаны. Чертовы пуговицы, от мороза мои пальцы отказывались слушаться. Вот теперь, теперь в его глазах я увидел ужас, который был отражением того чудовища, которым я являлся. Он заплакал. -Зачем? – голос дрожит, – так? Сэр… Следовало развернуть его спиной к себе и ткнуть лицом в снег, так бы он заткнулся. И я бы не видел его глаз. Но я слишком замерз, чтобы позволить себе долго возиться. Он сам виноват. Закончив со штанами, я практически одним движением стащил их с него, он так похудел за прошедшие дни, что это не составило труда. Свои же я лишь немного спустил. Не боясь причинить ему боли, я раздвинул его ноги, и без всякой подготовки стал проталкиваться в него. Ждать я не мог. Мальчишка даже не кричал, он выл. Совершенно потеряв контроль над собой он вырывался, изгибался и, что самое неприятное, пытался меня укусить. Кажется, ему это удалось, но я не почувствовал боли. Он был слишком узким, мне тоже это причиняло боль. Но удовольствие я получал главным образом от осознания того, что я в нем. Как бы он меня не отталкивал, в этот момент он был моим. Когда я проник полностью, он уже не дергался, шептал что-то, кажется, просил меня одуматься, затем проклинал, умолял и снова просил… Я накрыл ему рот ладонью. Это было восхитительно, он такой горячий внутри и снаружи и холодный, обжигающий снег. Сводящий с ума контраст! Я начал двигаться в нем. -Мы могли бы неделю питаться… Я вышел и резко ввел ему до упора. -Твоим несчастным телом. Правда, Джон? Тебе бы это понравилось, ведь так? Я склонился над ним, мои волосы упали на его лицо. -А тебе, Уилл? Тебе нравится? Я немного ускорился. -Тебе же нравится то, что я делаю. Иначе, ты бы не вел себя так дерзко. Ты же этого хотел? Мальчик молчал, он только отвернулся от меня в ответ. Я взял его за подбородок и заставил посмотреть на меня. -Ненавижу… - прошептал я ему в лицо. -Маленький, лицемерный ублюдок! Мое тело свело судорогой, я кончил и уронил голову ему на грудь. -Ненавижу! – снова ласково произнес я. Приведя дыхание в порядок я отстранился от него. Мальчик сел, его голова была опущена, волосы закрывали глаза. Я не видел его лица и не хотел видеть. По бедрам Уилла стекала моя сперма. Я отвернулся, мне надо было занять себя, чтобы не думать о случившемся. Я вбил колышки, натянул веревки, навесил старую палатку на стойки. Потом я затащил в нее Чанлера, пока Уилл приходил в себя на том самом месте... Это была медленная работа в темноте - в абсолютной темноте, - медленная работа с онемевшими руками и замерзшими ногами. Закончив, я вышел за Уиллом. Он уже привел себя в порядок и теперь просто сидел на холодном снегу, обхватив себя руками за плечи. Я взял его за руку и поднял на ноги. Думал, он будет вырываться, начнет оскорблять меня… но он молчал. Я отвел его в палатку как послушную игрушку и усадил. На его лице было только тупое равнодушие, похоже, что он не чувствовал ничего, совсем ничего. Я взял его ледяные руки в свои и поднес к губам. Коснувшись его рук дыханием, я начал их растирать. Нет таких слов, что я мог сказать ему. Поэтому я просто продолжал согревать его, это был мой маленький акт раскаяния. Хуже всего то, что я снова хотел его. Я так и не насытился. Обняв его, чтобы согреть, я уложил Уилла рядом с собой. Кажется он заплакал, он содрогался всем телом, но не издал ни звука. Через какое-то время он успокоился, а я все еще крепко обнимал его.