***
Крышу у Ткачева и впрямь сорвало капитально: кто бы поверил, что этот беззаботный раздолбай, никогда не утруждавший себя ответственностью, провожающий заинтересованными взглядами любую попавшуюся на пути симпатичную девушку, просиживающий вечерами в баре, вдруг превратится в примерного семьянина, помешанного на здоровье будущего ребенка. Все, признанное вредным, было безжалостно выброшено, изгнано и запрещено: сигареты, любой, в том числе некрепкий алкоголь и даже кофе перешли в разряд недозволенного, туда же отправились хот-доги, гамбургеры и прочие вкусности, которыми Ира иногда позволяла себя побаловать в минуты особенно дурного настроения. На завтрак теперь, как в далеком детстве, ей предлагались всевозможные каши, запеканки, тосты и свежевыжатые соки, ужин в плане полезности ничуть не уступал. На обед они теперь часто ходили вместе, и Паша успел довести до белого каления всех официантов, дотошно выясняя состав блюд и условия приготовления. Впрочем, неожиданные плюсы в его паранойе нашлись тоже: к готовке, уборке и мытью посуды Ира теперь не допускалась на пушечный выстрел — начитавшись всяких страстей на специальных сайтах и во всевозможных руководствах, Ткачев уверился, что горячая плита, моюще-чистящие средства и пыль для начальницы чуть ли не смерти подобны. Квартира теперь сияла чистотой, в холодильнике, кроме всего полезного и витаминизированного, ничего не водилось; ко всему прочему, заметив однажды, как Зимина наслаждается каким-то кровавым сериалом, Паша буквально выхватил пульт у нее из рук и швырнул на тумбочку возле телевизора какие-то диски, выдав: — Не хватало еще его пугать всякой жестью! Мультики про богатырей вон лучше смотрите. Ира, не найдя что ответить, молча, но очень выразительно закрыла лицо рукой. Следующим испытанием оказалось посещение больницы: отвязаться от сопровождения Ткачева Ирине, несмотря на все усилия, не удалось. Но самый цирк начался на месте: Паша, обведя взглядом коридор — выцветшие плакаты, обшарпанные стены, давно просившие покраски, и всего одна скамейка у входа в кабинет — состроил выражение, которое смело можно было запечатлевать на холсте: такая гамма эмоций отразилась на его лице. А уж когда сидевшая в ряду девица на сносях злобно зашипела что-то о блатных, которые внаглую лезут без очереди, и вовсе не выдержал. — Ирин Сергевна, а че мы тут вообще делаем? — И, не дожидаясь ответа, под обстрелом любопытных взглядов буквально потащил начальницу за собой. — Ткачев, куда ты меня тащишь? — возмутилась Ира, но Паша, не обращая никакого внимания на ее недовольство, запихнул начальницу в машину, на ходу доставая мобильный. Что-то там быстро полистав, уселся в автомобиль и решительно нажал на газ, выезжая на противоположную от дома улицу. — Ты что, с ума сошел? Тут же дорого! И от обычной ничем не отли... — очутившись в идеально чистом, недавно отремонтированном здании, начала было Ирина, но Ткачев, крепко схватив ее за руку, сказал как отрезал: — Во-первых, отличается хотя бы тем, что здесь ремонт свежий, кресла удобные и в очереди никто не будет хамить. Во-вторых, экономить на своем ребенке я не собираюсь. Вы это на будущее запомните, хорошо? А теперь пошли. И уже в который раз непрошибаемая полковник Зимина просто не нашлась, что ответить.***
— Ребят, я понимаю, что ситуация непростая... много всего случилось в последнее время, да еще и не закончилось. — Зимина стиснув, пальцы в замок, перевела взгляд за окно. — Но то, что сейчас происходит... Мы просто не можем оставаться в стороне. На счету этого маньяка, или кто он там, уже пять трупов. Пять! И все только в нашем районе. СК, конечно, работает, копают что-то... Но это будет неправильно сейчас, если мы сделаем вид, что нас это не касается. Я не буду никого сейчас заставлять, чего-то требовать... Разобраться с теми, кого мы найдем, тоже не буду просить, обещаю. Просто хочу попросить у вас помощи, у всех вас. Если кто-то не хочет в этом участвовать... ваше право. Но если мы будем действовать все вместе, есть хоть какой-то шанс выяснить, что происходит у нас на районе. Выяснить... своими методами. Если для кого-то это неприемлемо, он может встать и уйти. Только хочу сначала напомнить, что меньше чем за месяц у нас на районе нашли пять трупов изуродованных девушек, которых насиловали и запытали до смерти. И неизвестно, сколько их еще будет, если мы все это не остановим. А теперь те, кто хочет, может уйти. — Повернулась, холодным и пристальным взглядом изучая лица собравшихся. — Савицкий, Ткачев, Щукин, Жигаев, к вам отдельно обращаюсь. Если вы считаете, что я прошу вас о чем-то недопустимом, можете сделать вид, что этого разговора не было. Никто не шелохнулся. — Мы с вами, Ирин Сергеевна, — первым нарушил тишину Савицкий. — Как бы там ни было... Я согласен, что этого урода или уродов надо найти. И, думаю, не я один. — Что нужно, Ир? — деловито спросил Климов, подобравшись. — Ну если все здесь присутствующие согласны действовать... Рома, расскажи, что ты выяснил по тому делу. — Да глухо там все, Ирин Сергеевна. Де... в смысле, проститутки, с которыми я разговаривал, — в этом месте Измайлова послала мужу убийственный взгляд, — ничего не слышали, подработку им никто не предлагал, на сторону не переманивал... У нас же из крупных деятелей массажный салон у Сивого, ну, который Сивушкин, и сауна у Ильдара. Так вот они ни о чем таком не слышали, хотя должны по идее о конкурентах знать. — Ну либо просто не хотят делиться, либо эти "конкуренты" хорошо шифруются. Но так ведь не бывает, где-то все равно бы хоть что-то слилось. — Ира, прервавшись, жадно схватилась за бутылку с водой. — В общем, ищите лучше. — Муж мой, а откуда это ты так хорошо осведомлен о всех подробностях бордельного бизнеса? — выразительно прошептала Измайлова. — Я тебе дома расскажу. И покажу, если хочешь, — многозначительно пообещал Савицкий, поймав взгляд откровенно давившегося от смеха Паши. — Есть искать лучше, — кивнул Рома на последнюю реплику начальства и не удержался: — Вы только Ткачева со мной отправьте, у него проституток лучше всего разводить получается. На откровенность, я имею в виду, — добавил, в последний момент уходя от внушительного тычка кулаком.***
Впервые за все время весьма специфического совместного проживания Паша вернулся домой позже начальницы: она, вопреки обыкновению, не стала засиживаться допоздна с бумагами, а вот ему пришлось задержаться, смотавшись на вызов вместо сачканувшего дежурного опера. И, взглянув на часы — время было уже позднее, Ткачев удивился, заметив начальницу, скучавшую за столом на кухне: в это время она должна была уже видеть десятый сон. Рассеянно кроша в пальцах печенье, Зимина выглядела не просто задумчивой, а какой-то растерянной, если не сказать перепуганной — подобное выражение он видел у нее только раз, в тот день, когда в ее паспорте без лишних церемоний появился штамп. — Ирин Сергевна, чего случилось? — от неприятного предчувствия похолодело в груди — что могло довести невозмутимую, бесстрастную начальницу до такого состояния? — Что-то не так с обследованием? Из клиники звонили? — Да нет, с этим все нормально, — бросила Зимина, не поднимая взгляда. Паша медленно выдохнул. — С этим? А с чем ненормально? Ирин Сергевна, ну чего вы молчите?! Зимина вскинула голову — Пашу снова обдало этой совершенно несвойственной, какой-то детской потерянностью. — Сашка маме проболтался, что я... ну, в положении. И... и про то, что ты у нас живешь теперь... — Так вы чего, из-за этого? — Ткачев, в этот момент заваривая себе чай, едва не разлил кипяток. — Она бы все равно ведь узнала. Чего не так-то? — Паш! — Ира сердито отодвинула от себя тарелку с несчастным печеньем, разломанным на куски. — Ну что я ей скажу? Что в свои сорок второй раз собралась рожать непонятно от кого?! Как ты себе это представляешь? — Ну, во-первых, не сорок, а гораздо меньше, паспорт ваш я видел, так что не надо преувеличивать. А вот за "непонятно кого" сейчас обидно было. Если хотите, могу вашей маме даже паспорт показать, там русским по белому мой статус указан. И вообще, прекратите паниковать уже из-за всякой ерунды! — решительно отставил чашку, не терпящим возражений тоном объявив: — Вот что, Ирин Сергевна, мы завтра с вами идем в гости. Пора мне уже, наверное, с тещей познакомиться. — Заботливо похлопал поперхнувшуюся начальницу по спине и отобрал у нее кружку. — И хватит полуночничать, вам сейчас высыпаться надо за двоих, так что идите-ка вы спать. — Деспот, — буркнула Ирина Сергеевна, выбираясь из-за стола. — Угу, — невозмутимо подтвердил Паша, прихлебывая чай. — Диктатор! — Точно. — Сатрап! — Именно. — Тиран! — Ирин Сергевна, если через минуту вы не окажетесь в постели, то узнаете, какой я тиран и все прочее, — предупредил Ткачев, скроив забавно-грозную физиономию. Ира, не сдержавшись, фыркнула и рассмеялась. — Дурень ты, Ткачев. За это тебя и люблю. — И, прикрывая за собой дверь, победно улыбнулась: в этом поединке взаимного обалдения последнее слово осталось за ней.