***
Злилась Ирина весь день. Злилась все больше на себя — за утреннюю неловкость, за всколыхнувшиеся воспоминания, за игру чертовых гормонов, из-за которых настроение менялось чуть ли не каждые пять минут, за это давно забытое волнующе-жаркое ощущение во всем теле, но больше всего — за этот дурацкий сон. И с участием не абы кого, а именно Ткачева... — Да чтоб тебя! — выругалась в сердцах, раздраженно захлопывая крышку ноутбука. Она уже устроила разнос дрыхнувшему дежурному, наорала на двух пэпсов, проворонивших сбежавшего у них из-под носа нарушителя, и построила двух молоденьких следаков, точивших лясы в курилке, когда у их кабинета дожидалась очередь терпил. Но у самой все просто валилось из рук — мыслей о работе не было ну вот совсем. — Лен, занята? Обед уже, может, зайдешь? Измайлова, в дверях столкнувшись с вылетевшим из кабинета начальства Ткачевым, только многозначительно хмыкнула. Устроившись на соседнем с подругой стуле, выразительно оглядела заставленный тарелками поднос и не менее выразительно протянула "ну нифига себе!", в ответ получив мрачный взгляд. — И не стыдно тебе мужика на "сухом пайке" держать? — улыбнулась хитро, приканчивая пятую по счету конфету, пока Ира вяло возила ложкой в тарелке с пюре. — Чего? — Чего, чего... Ир, ты школьницу-то из себя не строй, — поддела дружески. — Мужик вон вокруг тебя вьется, пылинки сдувает, чуть ли на руках не носит... Могла бы, так сказать, и благодарность объявить... — Измайлова, меня твои эвфемизмы доконают когда-нибудь, — Ирина, поперхнувшись, закашлялась и тут же схватилась за стакан с водой. — Вот че ты несешь, а? — Разумное, доброе, вечное. Не, Ир, серьезно, не стыдно тебе? Ну золото же, а не мужик — готовит тебе, заботится, обеды таскает... Уважает, типа, твое положение. А ты теперь подумай, ему-то каково? Не, я не о том, — предупреждающе выставила ладонь, видя, что Ира готовится что-то сказать, — что он, бедный такой, вынужден твое общество терпеть, это вообще фигня и заморочки ваши общие. Я про то... Ой, да можно подумать, ты сама не в курсе, какие о его подвигах легенды ходили... А вот теперь прикинь, каково ему сейчас? Изменить совесть не позволит, а тут еще ты из себя неприступную крепость строишь... Ну пожалела бы мужика, приласкала, а там, глядишь, все наладилось бы у вас, как в семье настоящей. — Лен, ты че, издеваешься?! — Почувствовала, как щеки мучительно заливаются румянцем. Опять двадцать пять! Да что ж такое... — Да нет, Ир, это как раз ты издеваешься. Причем капитально. Он, поди, извелся весь, а ты... — Щас как дам по башке! — не найдя больше достойных аргументов, Ира шутливо замахнулась ложкой. — Семейный психолог, тоже мне...***
— Ирин Сергевна, вы чего-то не едите ничего совсем, нормально себя чувствуете? Проблемы какие-то, неприятности? — Нет, — хмуро буркнула Зимина, не поднимая глаз. Похоже, ее утреннее настроение к вечеру только закрепилось — домой она явилась еще более злая, дерганая и мрачная, чем была утром. Но вот понять, что с ней происходит, у Паши не получалось ни в какую. — Точно? Может помощь какая нужна? Вы же знаете, я всегда... — Спасибо за ужин, я отдыхать, — оборвала начальница, отодвигая тарелку — от неловкого движения раздраженно грохнул фарфор. — Ирина Сергевна, — Паша в последний момент перехватил ее руку, останавливая, отметив, как полковник снова вздрогнула, — я что-то не то сделал? Обидел вас чем-то? — Что за ерунда? — привычно-заученно приподняла бровь. — Ну, мне показалось просто... что вы как-то избегаете меня, что ли... — Все нормально, просто устала, день был безумный, — натянуто улыбнулась Ира, поспешно высвобождая ладонь. — Доведете себя скоро с этой работой, — беззлобно проворчал Паша. — Служба службой, а отдыхать-то тоже надо. У вас вон завтра выходной, может, на дачу съездим, я отгул возьму... — Типа романтический уик-енд? — иронично фыркнула Ира — Ткачев как-то забавно по-мальчишески залился краской. — Типа воздух свежий, тишина... Раз выпали выходные, чего в городе-то сидеть? — Резонно. Считай уговорил. — Ирина даже обрадовалась — сменить обстановку, отвлечься... Но самое главное — можно будет забиться куда-нибудь в укромную комнатку и не сталкиваться постоянно с Ткачевым — после дурацкой утренней ситуации видеть его стало совершенно невыносимо. Руки чесались выставить за дверь его вещи, сменить замки и наконец-то вздохнуть свободно — снова жить как жила, как привыкла, как считала нормальным. Ну в самом деле, дурацкое же положение! И отношения у них тоже дурацкие...***
Ночью Ира проснулась от смутного беспокойства. За окном глухо гудел ветер; бились в стекло заснеженные ветки. Купающаяся в облаках луна светила слабо, а вот звуки в ночной тишине разносились отчетливо — под окнами совершенно точно кто-то ходил. Осторожно, стараясь не шуметь, Ирина приподнялась, нашарила в тумбочке пистолет и только потом встала, беззвучно приоткрывая окно. Повеяло морозной свежестью, дымом откуда-то издалека, а еще, как показалось, запахом крепкого алкоголя и смутно знакомого мужского одеколона — где-то совсем рядом. — Кто здесь? — И только через секунду осознала, что на фоне залитого лунным светом окна представляет собой отличную мишень. Отшатнулась почти инстинктивно, а в следующее мгновение в деревянную обшивку рамы совсем рядом вонзилось несколько пуль.