Когда заканчивается лето

      В понедельник Хлоя трезвонит Колфилд с самого утра, шлёт сообщения, но так и не дожидается ответа. В обед звонит телефон, и Прайс стремительно тянется к нему, будто к спасательному кругу: но на другом конце провода — Рэйчел Эмбер, старая подруга из Лос-Анджелеса. Она громко и восторженно интересуется новостями, всё время перебивает, рассказывая о головокружительной карьере начинающей кинозвезды, которую пока можно увидеть лишь в массовке не самых высокобюджетных фильмов; блондинка почти не слушает: невидимый плотник отбойным молотком вбивает в затылок тупой, ржавый гвоздь со знакомым именем.       Макс, Максин. Девушка в полном смятении: должен ли как-то повлиять на их дружбу тот быстрый, невнятный поцелуй? После побега шатенки Хлоя больше часа простояла под проливным дождём, ловя губами большие, прохладные капли и пытаясь унять гул в голове. На другой стороне улицы Кедра не спавшая всю ночь Колфилд, наконец, вылезает из-под одеяла и шлёпает босыми ногами по полу в сторону кухни. Пожевав кусок сэндвича с ветчиной и выплюнув обратно на тарелку, она понимает, что непонятная, слегка тянущая боль в животе — вовсе не от голода.       На главном экране смартфона центральное место гордо занимает оповещение: «Хлоя Прайс — 12 пропущенных вызовов, 3 сообщения». Шатенка, на мгновение замешкавшись, всё же проводит пальцем, стирая уведомления, и привычно открывает календарь. До сентября — каких-то шесть дней.       Без десяти пять Макс, без конца заправляя отросшую чёлку, негромко стучит в знакомую, потёртую дверь. Она почти моментально распахивается, и тонкая рука бесцеремонно затаскивает шатенку в дом. Прайс, стоящая слишком близко, склоняет голову на бок и слегка улыбается. — Почему я думала, что ты не придёшь? — Потому что недооценила мою тягу к знаниям. — Тягу к знаниям, как же! — смеётся Хлоя, и напряжение между подругами сходит на «нет»: Колфилд облегчённо закатывает глаза и перестаёт терзать лямку рюкзака. — Итак, — объявляет Прайс, небрежно плюхая толстый учебник на стол. — Предлагаю сегодня немного отойти от нудных школьных формальностей и поговорить на такую тему, как эмоции. Ты в деле?       Макс несколько раз утвердительно кивает головой, но так и не может сосредоточиться: противная боль в животе со временем дополняется дрожью конечностей. Хлоя неодобрительно поглядывает на свою временную подопечную, но не прерывает лекцию, в очередной раз заостряет внимание на важности мимики, сама пишет в тетради шатенки новые слова с переводом крупным, аккуратным почерком. Глядя на то, как сильно блондинка давит на ручку, Колфилд рассеянно думает что девушка, вероятно, холерик. — Так-так, ты окончательно раскисла, — замечает Прайс. — Проку от твоего сознания, что одной ногой в астрале — никакого. — Я в порядке, сейчас, только минутку передохну, — слабо протестует шатенка, в глубине души радуясь заявлению подруги. Неловкость, будто волна, накрывает с головой, и Макс складывает руки в замок, не зная, куда себя деть. — Наверно, мне уже пора, — девушка хватает тетрадь и тянется к рюкзаку. — Стоять! — Хлоя резко встаёт и двигается в сторону кухни. — Чай, кофе, молоко? — Потанцуем?.. — выпаливает Колфилд и руками зажимает себе рот. Блондинка хитро щурится и отворачивается. — Может быть позже. Ладно, ты будешь чай, потому что мне лень варить кофе.       Несколькими минутами позже шатенка без энтузиазма размешивает мёд в небольшой чашке, наполненной ароматным Earl Grey. — Ты без похмелья, надеюсь? — первой подаёт голос Прайс. — Видок несчастный. — Ничего серьезного, голова в порядке, только живот побаливает. — Мне стоит спрашивать о том, что случилось вчера? — Я не лесбиянка! — Макс в ужасе отрывает от стола ладони и поднимает вверх. — Значит, не стоит. — Хлоя скрывает улыбку, отпивая чай, и морщится: всё ещё очень горячий. — Сегодня я хочу показать тебе одно особенное место. Я проводила там много времени, когда была малявкой. — Я сегодня занята, извини.       Блондинка удивленно поднимает брови, но спустя секунду окидывает подругу понимающим взглядом. — Да ну? И чем же, самобичеванием в своей комнате? Даже не думай от меня отвязаться, Макс Колфилд. Я — не из списка взрослых с предрассудками. — О, ну прекрасно, мы всё-таки будем это обсуждать, — недовольно бурчит шатенка. — Мне…нужно убраться дома. — Я помогу. — И приготовить ужин. — Повар из меня — никудышный, зато справляюсь с грязной посудой на «отлично». — Я хочу спать. — Нет, не хочешь, — ехидно ухмыляется Прайс. — Не строй из себя домашнюю плесень, давай немного прогуляемся. Тебе нужно переодеться? — Какая же ты приставучая! — Макс, наконец, сдаётся и поднимается со стула. — Ладно, сейчас, забегу домой за фотоаппаратом и я вся твоя.       Когда входная дверь захлопывается за девушкой, Хлоя роняет голову на стол и пробует на вкус фразу: — Вся моя.

***

— И это — твое особенное место? — разочарованно протягивает Колфилд, наконец, скидывая с плеч тяжелый рюкзак. — Спокойствие, Карлсон, только спокойствие. Давай рискнём залезть, надеюсь, лестницу не съели термиты, — блондинка, руками хватаясь за длинную траву, бежит к небольшому домику, построенному на дереве, трогает деревянную стремянку и ловко лезет наверх. — В небе — чисто, даю разрешение на взлёт! — И кто из нас теперь ребёнок? — закатывает глаза Макс, но всё же неуклюже карабкается наверх, по ощущениям вгоняя пару заноз под ногти. Наконец, под ногами — почти ровный пол, и шатенка начинает осматриваться — домик изнутри выкрашен бледно-голубой краской, которая местами облезла, на полу стоит огромный деревянный ящик да валяются несколько пыльных одеял — вот и всё убранство. — Этот дом построил отец, — говорит Хлоя, ножом вдавливая пробку в бутылку с красным вином. — Мне даже разрешали иногда ночевать здесь, но только с соседкой Бетти, которую я от души ненавидела. — Где он сейчас? — Колфилд не ожидает от себя этого вопроса. — Умер, попал в автокатастрофу. «Автокатастрофа» — звучит слишком глобально. Короче, оказался не в том месте, не в то время. — Извини, — шатенка робко протягивает руку, которую моментально накрывают тёплые, длинные пальцы Прайс. — Это было давно, раны почти зажили. — Блондинка завязывает волосы в небрежный хвостик и наливает немного вина в стакан. — Хочешь? Обещаю, не расскажу маме.       Колфилд мнётся, сомневается, но всё же берёт предложенный напиток и усаживается рядом с подругой, делая небольшой глоток. — Надеюсь, я не заработаю алкоголизм после прогулок с тобой. — Сотня миллилитров низкоградусного спиртного ещё никому не вредила. — Прайс улыбается, обнажая ровные, белые зубы и выпивает залпом. — Сносное, считай, лучшее в Аркадии.       Девушки замолкают, смотря, как ползущее за горизонт солнце окрашивает небо и облака в кроваво-алый. Ласковый ветерок начинает трепать чёлку Макс, и блондинка заботливым жестом заправляет её за ухо, едва касаясь шеи. — После смерти отца я, должно быть, доставила много проблем Джойс, — начинает Хлоя. — Винить мать во всём произошедшем — разве это справедливо? Но мне было плевать. Едва закончив школу, я сбежала в Сиэтл с парой сотен долларов в кармане да рюкзаком за плечами. Работала официанткой, посудомойщицей, раздавала флаеры на улице, чёрт, проще сказать, в каких низших профессиях я себя не пробовала. Затем встретила Ника Роджерса, типичного богатенького сыночка, не представляю, как мы поладили. Он только что закончил школу и отправил заявление в Аризону на факультет журналистики, а я вслед за ним, но ткнула немного не туда. В итоге, я поступила, а он — нет, и свалил в Европу. Колфилд внимательно слушает монолог, стараясь не дышать. Резко закончив, Прайс поворачивает слегка раскрасневшееся лицо к ней. — Не слишком утомительно? Я давно не встречала человека, который сможет просто выслушать. — Ни капельки. Ты — очень смелая. Я бы на такое никогда не решилась. — Сейчас, почувствовав себя в амплуа взрослой и занятой дамы, я иногда думаю: и этого я хотела? Ни свободного времени, ни дальнейших перспектив, ни отношений, в конце концов. — Хлоя прислоняется спиной к пыльной деревянной стене домика и делает глоток прямо из бутылки. — Не могла даже в самых радужных мечтах представить, что, приехав в эту дыру, смогу замечательно провести время. С тобой.       Лицо шатенки покрывается румянцем. — Я тоже. Это лето — самое лучшее в моей жизни.       Блондинка пододвигается ближе и чувствует учащенное дыхание девушки в районе оголённого плеча. — Advienne que pourra*. — Что? — успевает спросить Макс, прежде чем Прайс уверенно впивается в губы девушки. — Ну же, мы только сегодня это проходили! — говорит Хлоя, спустя несколько секунд отстраняясь и пряча подрагивающие руки за спиной. — Верно. — Колфилд комкает все эмоции внутри и пытается запереть в ящике, но не может найти ключ. Ураган чувств вырывается наружу, заставляя шатенку закрыть глаза и прошептать фразу, против воли заученную ночью: — Chaque baiser est une fleur dont la racine est le Coeur**. — Magnifique***. — блондинка улыбается и нежно целует Макс в щёку. * — Будь, что будет (фр.). ** — Каждый поцелуй это цветок, корнем которого является сердце (фр.). *** — Великолепно (фр.).