***
Короткая дорожка узких, не орочьих следов отходит от основного пути: кто-то из хоббитов сумел отбежать, но недалеко — следы прерываются среди грязевого месива, оставленного тяжёлыми сапогами тёмных тварей. — Глядите! — восклицает Арагорн, внимательно вглядываясь в отпечатки на земле. Спустя мгновение в его ладонях оказывается изящная пряжка-листок, на гладкой поверхности которой играют солнечные блики. — Лориэнские листья сами не падают! — Может быть, они всё ещё живы! — радостно подпрыгивает в седле Гимли, и едва не падает лишь благодаря сильным рукам Леголаса, вовремя удержавшего друга. — Эх, не ездят гномы верхом на высоких конях! Эндэнарэ слегка улыбается, перебирая мягкую гриву верного скакуна. Морнасул движется осторожно, стараясь не сбросить с себя гнома. Гимли же почти всё время что-то ворчит себе под нос или громко жалуется на неудобства, вызванные долгой скачкой. «Гномы скачут только на пони! Они нам как раз впору!» — нередко слышно от него.***
Яркое полуденное солнце освещает бескрайнюю степь. На одном из небольших холмов путники останавливаются, подкрепляясь лембасом и разговаривая о непрекращающейся погоне. Вдруг Леголас резко встаёт и, нахмурив брови, вглядывается вдаль. Эндэнарэ с беспокойством смотрит на принца, а затем, поднявшись на ноги, быстро подходит к нему. Далеко впереди, у самого горизонта, виднеется конный отряд: блестят начищенные шлемы и доспехи, слегка покачиваются длинные копья в сильных руках, развеваются на ветру светлые волосы всадников, лоснится шерсть прекрасных породистых скакунов. Славные мужи Рохана… У них — у хозяев этих степей — можно спросить о полуросликах. Кто, как не они, должны были знать об орочьем отряде? Когда воины подъезжают достаточно близко, Арагорн поднимается и, становясь рядом с друзьями, зычно кричит, вопрошая: — Каковы вести с Севера, всадники Рохана? Отряд удивительно быстро заворачивает и, не сбавляя скорости, заключает путников в стремительно сужающееся кольцо. Остановившись, воины нацеливают копья на четверых чужестранцев. Дочь Саурона прищуривается, сосредоточенно разглядывая всадников. Вперёд выезжает предводитель — более высокий, чем кто-либо из его отряда, с белым конским хвостом на шлеме. — Кто вы? Что делаете на наших землях? — он ловко спешивается, отдавая копьё одному из подчинённых, и оглядывает чужаков пристально, не без удивления и настороженности. — Нам почудилось, будто вы выросли прямо из земли! Или, может, вы — эльфы?! Эндэнарэ чувствует, как напрягается Леголас из-за насмешки роханца. Должно быть, сейчас он ощущает примерно то же, что и она сама месяц назад, слыша в Имладрисе разговоры о своём отце, — неприязнь, обиду и злость за незаслуженное оскорбление. — Среди нас двое эльфов. Но мы получили дары от Владычицы Лотлориэна — Золотого Леса, — сохраняя спокойствие, отвечает дунадан и скрещивает руки на груди. — Вероятно, вы сами плетёте обман и чары, если смогли выпутаться из сетей этой колдуньи. Ибо мало кому это удаётся, — голос воина становится жёстче, а в глазах появляется холод. — А вы кто такие? Или у вас нет языка, раз храните молчание? — продолжает он, окидывая ледяным взглядом друзей Арагорна. Эндэнарэ сжимает одну ладонь в кулак, однако не произносит ни слова, буравя взглядом дерзкого роханца. Не привыкла наследница Мордора слышать подобные насмешки, к ней обращённые. Страх, ужас — вот что внушало её имя и облик на родных землях долгие годы. Но ей нельзя открыть себя, нельзя позволить даже простым опасениям зародиться в мыслях своих спутников. — Назови своё имя, тогда и моё тебе станет известно, — хмурится Гимли, кладя руку на пояс, рядом с рукоятью секиры. Он не будет любезничать с этим человеком, если тот перешагнёт границу благоразумия. — Чужестранцу следовало бы первым представиться, — говорит предводитель, глядя на собеседника сверху вниз, словно желая испепелить его взглядом. — Но, будь по-твоему. Я — Эомер, сын Эомунда. — Тогда, Эомер, сын Эомунда, слушай меня — гнома Гимли, сына Глоина, и не смей более клеветать на ту, чья красота затмила все драгоценности подземного мира и далеко превосходит твоё понимание! — на едином дыхании выговаривает гном, и в голосе его слышны нотки праведного гнева. Яростно вспыхивают глаза роханца. Он легко обнажает меч, направляя его на Гимли: — Я бы снёс твою голову вместе с бородой, гном… Но уж больно низка она от земли! Всадники мгновенно сужают круг — так, что их копья почти касаются серовато-зелёной ткани лориэнских плащей. — Он не один здесь! Ты примешь свою смерть прежде, чем успеешь поднять меч! — в одно мгновение лук со стрелой, направленной на Эомера, оказывается в руках более не пытающегося сдержаться Леголаса. Эндэнарэ, посматривая на спутников и роханцев, скрывает усмешку и барабанит пальцами по поясу, готовая в любое мгновение выхватить клинок, — обстановка накаляется до предела, а нарастающее напряжение чувствуется почти физически. Кажется, даже воздух становится гуще, словно окутывая соперников волнами гнева. — Мы не желаем зла ни вам, ни вашему народу, ни вашим скакунам! — Арагорн вовремя встаёт между гномом и роханцем, не дав начаться бессмысленному кровопролитию. Следопыт, будто само воплощение хладнокровия, сейчас стоит между остриём меча, наконечником стрелы и лезвием секиры. Одно неловкое движение — и ранения не избежать. Но это ничуть не смущает бывалого воина: не теряя самообладания, он попеременно взирает на своих друзей и всадников. — Хорошо! Но я требую, чтобы ты назвал своё имя! — Эомер возвращает меч в ножны и сурово смотрит на чужаков. — Кому вы служите, и что привело вас в наши земли? — Я не служу никому. Моё имя Арагорн, я — сын Араторна. Прозывают меня Элессар, что значит Эльфийский Камень. Я — дунадан, наследник Исильдура, древнего короля Гондора! Арагорн словно прибавляет в росте, распрямляясь от груза прожитых лет и несчастий. Его светлый лик становится похожим на великие статуи Аргоната, стоящего на Андуине. На какое-то мгновение Эндэнарэ даже чудится слабое очертание короны Гондора на тёмных спутанных волосах мужчины, но она быстро прогоняет наваждение, слегка тряхнув головой. В глазах Эомера появляется недоверие, но спустя всего несколько мгновений оно сменяется благоговением. Он почтительно склоняет голову, негромко бормоча: — Странные дела происходят. Герои легенд «вырастают» прямо из-под ног, и держат дружбу с Владыками Золотого Леса! — Тяжёлые времена настали: многое из того, что прежде казалось сном, становится былью, — кивает Арагорн. — Мы следуем за орками, ибо они пленили двух наших друзей. — Орки уничтожены, мы убили всех этой ночью. Их трупы горят вон там, — широким жестом Эомер указывает вдаль — туда, где виднеется огромная куча, от которой исходит высокий столб чёрного дыма, а его клубы разносятся ветром далеко по степи. Тревога путников становится ещё сильнее, когда они бросают взгляды на то, что осталось от вчерашней бойни. — Вы видели среди них хоббитов? — с беспокойством восклицает Гимли. Однако этим вызывает лишь непонимание и удивление на лице роханца: незнакомо название низкорослого народца хозяевам степей. — Полурослики. Вы бы посчитали их детьми, — пытается разъяснить Арагорн. Эомер качает головой, и кто-то из спутников Эндэнарэ судорожно выдыхает. Её саму также охватывает какое-то непонятное чувство, отдаваясь в груди неприятным покалыванием. — Мы не видели их. Но все, кто был убит — были орками. Я дам вам лошадей, на них вы сможете быстрее настигнуть тёмных тварей. Короткий свист вылетает из губ Третьего Маршала, и два жеребца торопливо подходят к нему. — Пусть эти кони послужат вам лучше, чем своим прежним хозяевам. Ищите друзей, но не полагайтесь на надежду, ибо она оставила наши края! Эомер легко запрыгивает на своего скакуна и, приняв из рук подчинённого копьё, устремляется прочь. Отряд мгновенно срывается с места, и уже совсем скоро превращается в маленькое тёмное пятно, быстро исчезающее вдали. Проводив его взглядом, путники седлают коней, торопясь вновь отправиться в дорогу. — Гимли, садись со мной! Леголас смотрит на товарища, кивая в сторону своего жеребца, а в глубине голубых глаз юноши Дочь Огня видит недоверие и неприязнь к себе и верному Морнасулу. Одарив эльфийского принца колючим взглядом, она помогает гному спуститься на землю и легко взлетает в седло. Спустя всего несколько минут по равнине мчатся, почти летят, три скакуна: белоснежный тонконогий Хазофель с Леголасом и бурчащим Гимли на спине, бурый крепкий Арод, несущий нахмуренного Арагорна, и, подобный ветру, иссиня-чёрный Морнасул Эндэнарэ.***
Чёрная куча искорёженных тел, покрытых толстым слоем пепла. Тёмный дым, поднимающийся высоко в небо широким столбом. Сваленные вместе щиты и оружие орков… Мерзкий запах горелой плоти наполняет воздух, и от него впору корчиться, задыхаясь. Гимли подходит к обгоревшим трупам и, насупившись, переворачивает несколько из них своей секирой. Леголас стоит рядом с ним. Закрыв глаза и приложив руку к груди, юный эльф тихо говорит на родном синдарине — прощается с друзьями. Эндэнарэ опускается на землю и склоняет голову. Даже она успела привыкнуть к этим маленьким, никогда неунывающим человечкам, порой заставлявшим смеяться всё Братство. К полуросликам — таким молодым и неопытным, но таким верным своим друзьям и делу. И теперь, после новой утраты, все эти дни изматывающей погони казались какими-то иными, непривычными. Ведь даже во время молчаливого плавания по Андуину — именно весёлые лица хоббитов, кажущиеся такими неправильными среди всей серости вокруг, вносили хоть какое-то разнообразие и вызывали искреннюю улыбку. Арагорн, словно не желая верить в то, что видит, оглядывает место боя. В отчаянии дунадан с силой пинает тяжёлый орочий шлем и падает на колени с криком, полным боли. Но вдруг, совершенно неожиданно, ему открывается то, что он не смог разглядеть раньше. Мужчина быстро разгребает руками жухлую траву — и видит место, где лежали пленённые хоббиты. Пристальнее посмотрев на землю, он встаёт и делает несколько шагов вперёд, следуя за едва различимыми следами. — Они разрезали путы! — Арагорн поднимает обрывок верёвки с узлом, предположительно, у правого конца. Не теряя времени, Следопыт спешит дальше, пересказывая события прошедшей ночи и увлекая друзей с поля битвы. — Они бежали в Лес Фангорна! Наконец путники замирают перед плотной стеной деревьев. «Они такие старые, мрачные и суровые — словно живые! В сравнении с этими древними великанами даже я кажусь совсем ещё юной девчонкой», — затаив дыхание, думает Эндэнарэ. Лихолесский принц стоит так близко, что плечом касается её плеча, но, похоже, даже не замечает этого, завороженно глядя перед собой. В небесно-голубых глазах эльфа дочь Саурона отчётливо видит восхищение и… лёгкую нерешительность. Возможно, Леголас сейчас чувствует то же, что и она сама? — Я бы не пошёл в этот лес ни за что! — восклицает Гимли, обеспокоенно поднимая оружие. — Но если есть возможность найти наших друзей — я готов! — поспешно добавляет он, ещё крепче сжимая рукоять секиры. — Этот лес очень древний. В песнях, что слагаются у меня дома, поют о народе, который люди прозвали энтами. Но нам не стоит бояться их, если мы не причиним вреда деревьям, — пытается подбодрить гнома Леголас, и на устах юноши расцветает светлая, чарующая улыбка. — Я и представить не мог, что судьба занесёт меня в эти края! Если бы мы не искали товарищей, и не угрожала нам война — я бродил бы по здешним тропинкам долгие недели! — Нам нужно оставить коней. Они не смогут пройти за нами, — с сожалением произносит Арагорн, возвращаясь к бурому жеребцу. Эндэнарэ, особо остро чувствуя, как устали ноги за дни нескончаемой погони, медленно подходит к любимому Морнасулу. Её рука слегка дрожит, поглаживая шелковистую гриву. Сняв с любимца остатки поклажи, девушка шепчет на самое ухо: «Не иди за мной, уходи!» И, более не взглянув на него, спешно направляется к деревьям. Любимый конь всегда был рядом. Единственный друг в Мордоре. Но Дочь Огня вынуждена оставить и его, какую бы сильную боль это не причиняло.***
Сквозь сплетённые ветви и засохшую листву не видно неба. Воздух здесь словно загустел за сотни лет. В тихом скрипе деревьев чудятся голоса, говорящие на неизвестном языке, не похожем ни на один из тех, что знает Эндэнарэ. Едва заметную тропу перегораживают широкие корни, большие валуны и колючие кустарники. Исполинские деревья растут слишком часто и густо. Неожиданно Дочь Огня чувствует кого-то, находящегося совсем рядом. Кто-то очень могущественный, полный сил, приближается. Беспокойно осматриваясь, девушка пытается увидеть хоть что-нибудь перед собой, но из-за широких тёмных стволов ей не разглядеть ничего. Леголас, искоса взглянув на неё, тихо говорит Арагорну о том, что ощущает и о чём догадывается. Эндэнарэ, обострив все чувства до предела, скорее понимает, чем видит: приближается Белый Колдун. Саруман. — Если он заговорит, то сразу же зачарует нас. Не позвольте ему издать ни звука! — шёпот дунадана кажется слишком громким в опустившейся тишине. Следопыт на треть вытаскивает меч из ножен и обращается в слух. Гимли крепче сжимает рукоять любимой секиры, замирая. Леголас начинает медленно натягивать тетиву. Эндэнарэ обнажает нож, собираясь метнуть его в колдуна. Все готовы к действию, молниеносному и смертельному, как удар ядовитой кобры. — Мы должны быть быстрыми! Когда первый луч света, ещё далёкий и едва различимый, падает на землю — все мгновенно разворачиваются. Смертоносная эльфийская стрела со свистом рассекает воздух, секира под боевой клич гнома летит вперёд, острый нож несётся ей вслед… Яркая вспышка белоснежного света на короткий миг ослепляет путников. Спустя секунды стрела Леголаса возвращается — едва не ранив аранена, пролетает в дюйме от россыпи золотых волос; тяжёлый топор и кинжал со звоном падают на камни, а меч Арагорна вмиг раскаляется докрасна, и дунадану приходится бросить его из-за нестерпимого жара, объявшего клинок. Эндэнарэ прикрывает лицо рукой, спасаясь от ослепительно-белого свечения, окутавшего фигуру колдуна. Голос, раздавшийся из этого «кокона», звучит с лёгкой хрипотцой — сильно, пусть и негромко, мощно, но не внушая страха. — Вы ступаете по следам двух юных полуросликов… — Где они? — первым осмеливается заговорить с магом Арагорн. — Они были здесь позавчера, и встретили того, кого не ждали увидеть. Это успокоит вас? — что-то знакомое проскальзывает в интонациях волшебника… Или же это обманные чары? — Кто ты? — голос Следопыта звучит тише прежнего. Но, собрав силы, он решительно восклицает: — Покажись! Свечение рассеивается, открывая поражённым взглядам путников седовласого старца с белоснежной бородой, облачённого в длинные белые одежды. Митрандир*. Маг сильно изменился внешне, но его глаза — ясные, голубые и глубокие, в которых плещутся океаны мудрости — точно такие же, как прежде. — Невозможно… — Арагорн, знакомый с Гэндальфом дольше остальных членов Братства, удивлён сильнее всех. Гимли, стоящий подле него, почтительно склоняет голову, а Леголас опускается на одно колено, положив руку на грудь. — Прости меня, Митрандир, — несколько растерянно произносит эльф. — Я посчитал тебя Саруманом… — Я — Саруман. Каким ему надлежало быть, — с добродушной улыбкой отвечает маг, сжимая широкой ладонью свой посох. — Но… Ты падал!.. Как тебе удалось спастись? — всё ещё не верит своим глазам дунадан. На лицо волшебника тут же набегает тень, и он застывает, ссутулившись и, кажется, постарев на несколько десятилетий. Сейчас, будто дряхлый старик стоит он перед друзьями. Наконец Митрандир начинает говорить. Голос мага звучит негромко и глухо, словно воспоминания причиняют ему физическую боль. Он нехотя рассказывает, как ему удалось победить Балрога. Как долго он лежал вне времени и пространства на вершине скалы… И путники, утомлённые долгой погоней, — с любопытством слушают, вмиг позабыв про горести и усталость.