***
Солнце поднимается над хребтами гор, ещё алое после рождения, и Эндэнарэ встречает его сонной улыбкой, потягиваясь на кровати, довольно жёсткой, но после нескольких ночей без сна кажущейся неземным наслаждением. Мучительная ночь напоминает о себе отголосками тупой головной боли. Эллет не обращает на неё внимания, быстро вставая с постели и одеваясь: лёгкий камзол поверх рубашки и клинок на поясе — достаточно для мирного дня в городе. — Леголас, — уверенно произносит она и заходит в соседнюю комнату, доплетая косу, — я бы хотела поговорить с тобой. Аранен стоит у открытого окна, золотистые волосы юноши слегка подсвечены розоватым оттенком там, где до них достают солнечные лучи. Поверх свободной белой рубашки не наброшено ничего. — Эндэнарэ? Ты уже поднялась? Хотя поспала часа три, вряд ли больше… — Не беспокойся, я в порядке. Мне бы хотелось поговорить именно сейчас. Леголас кивает и опускается на стул, жестом приглашая Эндэнарэ сесть рядом. Его голубые глаза смотрят выжидающе, с интересом и едва заметной тревогой. — Ты хочешь рассказать, что решила делать после наших с Митрандиром откровений? — спрашивает эльф очень осторожно, мягко, должно быть, стараясь расположить к себе. — Да, — сдержанно отзывается Дочь Огня: обида и переживания ещё не покинули её сердца. — Мне было… нелегко слышать такое, осознать тщетность моих планов, пусть я и отказалась от них. Слишком наивным было моё видение событий, — Эндэнарэ говорит ровно, её голос не дрожит, но в нём нет эмоций, лишь холодное спокойствие, за которым она их прячет. — Вы объяснили всё, теперь я знаю прошлое и надеюсь, что больше нет секретов. Ночью я думала над своей дальнейшей судьбой. Что-то неуловимое проскальзывает в поведении Леголаса, и девушка замечает, что его пальцы, до этого расслабленные, сейчас надавливают на поверхность стола. — Я останусь здесь, — продолжает эллет, — и, быть может, смогу хоть сколько-нибудь ощутимо помочь в сражении. Возможно, у меня есть шанс снова стать вашим другом — Эндэнарэ, Дочерью Огня, не дочерью Саурона. Она останавливается, прикрыв глаза. Аранен не торопится говорить, чуть расслабив пальцы. Он только смотрит, внимательно и как будто обеспокоенно. — Леголас, скажи, я когда-нибудь была близка к тому, чтобы стать тебе другом? — неожиданно громко и отчаянно вырывается у девушки. — Или же ты всегда умело играл свою роль и не оставлял меня одну лишь по просьбе Владыки Элронда? — этот вопрос даётся ей очень нелегко: голос слегка дрожит и звучит выше обычного — яркий признак плохо скрываемого волнения. — Эндэнарэ… — Леголас взирает на собеседницу светлыми глазами, и на долю мгновения эллет чудится, что в них проблёскивает нежность (но, видимо, то лишь блик солнечного луча скользнул по зеркалу и отразился от броши — подарка леди Галадриэль). — За время нашего пути мне стали близки все члены Братства. И ты не исключение, хотя и была последней. После битвы в Хельмовой Пади я последовал бы за тобой даже без указаний Владыки Элронда. Поверь, у меня нет причин лгать сейчас. — Значит, я не одна… — тихо шепчет Эндэнарэ и слабо улыбается: эта новость, это признание, успокаивает, нет смысла скрывать. — Я не могу оставить тебя сейчас, Дочь Огня, — принц глядит пристально и открыто, будто улыбается одними глазами, едва ли приподняв уголки губ. — Тебе пришлось многое пережить за короткое время, после этого слишком опасно оставаться одной. Эллет смотрит на аранена печально и находит успокоение в глубине его бездонных светло-голубых очей. «Таким было бы небо над моей головой, если бы всё закончилось лучшим для меня образом», — проносится в голове девушки, а затем она едва не разражается безудержным смехом, однако тут же берет себя в руки. — Мне радостно это слышать, Леголас. Хоть что-то не было обманом в моей жизни за эти месяцы. — Всё наладится! Митрандир просил передать, чтобы ты сейчас отдохнула так долго, как тебе необходимо. Думаю, стоит к нему прислушаться. Леголас поднимается на ноги, грациозно подходит к окну и вдыхает полной грудью прохладный воздух, пока ветер шевелит его волосы, отливающие золотом на свету. Эндэнарэ невольно задерживает взгляд на эльфе, смотрит на тонкие пальцы, сжимающие край подоконника, и, тряхнув головой, резко встаёт, направляясь в свою комнату, меньшую из двух. Лёгкий румянец появляется на щеках, и Дочь Огня садится на кровать, прижимая колени к груди. За дни, проведённые с Леголасом, она чувствует себя свободнее, чем когда-либо прежде, но вместе с этим ощущение непонятной скованности и стеснения не покидает даже сейчас, когда между ними стена. Эндэнарэ никак не может объяснить этого: почему она порой подолгу глядит в голубые глаза наследника лихолесского короля или с интересом рассматривает его. Всё это так странно, необъяснимо и непонятно. Когда она должна обижаться на принца, она… любуется им? Что за вздор! Дочь Огня откидывается на подушку и вытягивает ноги, не снимая даже сапог. Ей действительно не помешает хороший отдых после изматывающих скачек днями напролёт и тяжёлых размышлений (чего только не почудится от усталости!). Спокойные и очень чуткие грёзы смеживают её веки, пока одна рука лежит на поясе рядом с кинжалом.***
Тихий сон Эндэнарэ заканчивается лишь ближе к ночи, когда алое солнце спускается к горизонту меж плотных облаков. Эллет легко поднимается на ноги, с радостью чувствуя, что после отдыха мысли не спутываются в ужасные тёмные клубки, давившие и пугавшие ещё утром. Дочь Огня выглядывает в окно, а затем проходит в комнату Леголаса. Аранен сидит в кресле, постукивая пальцами по подлокотникам. Брови его сдвинуты, глаза закрыты — он о чём-то напряжённо думает. — Леголас? — негромко зовёт его Эндэнарэ, останавливаясь в нескольких шагах: не решаясь подойти ближе. — Да? — юноша тут же распахивает глаза и встаёт с кресла. — Я хочу отправиться в город, пройтись по крепостной стене. Скоро битва, не помешает осмотреться, — произносит она, касаясь рукояти кинжала. Леголас одобрительно кивает и, пропустив Дочь Огня вперёд, запирает за собой тяжёлую скрипучую дверь. Небо на западе окрашено кровавым цветом, а над горами Мордора сгущаются чёрные тучи. Светлые стены Минас Тирита местами подсвечены яркими лучами заката. Над городом висит вечерняя тишина: не та умиротворённая тишь с отголоском вечной печали, что была в Лориэне и Имладрисе, но почти гнетущая приближением страшного ужаса. Эльфы неторопливо идут по улицам, поднимаются на одну из крепостных стен и молча разглядывают город, каждый думая о своём. Повсюду гуляет холодный ветер, и Эндэнарэ иногда поглядывает на Леголаса, за день не накинувшего ничего поверх лёгкой белой рубашки. — Тебе не холодно? — наконец спрашивает она чуть небрежно. — Нисколько, благодарю. Всё оставшееся время спутники больше не разговаривают, лишь иногда бросая друг на друга короткие взгляды, словно убеждаясь, что ни один из них не исчез из поля зрения. Эллет окидывает внимательным взором пространство перед Белым Городом, изучает строение стен и переходов, отмечает крепость ворот между уровнями. Стражи Цитадели смотрят на чужаков недоверчиво, но никто не останавливает их, и отголоски редких шепотков доносятся ветром с почтительного расстояния: люди уже не услышат, но эльфийский слух гораздо острее. Прогулка длится более двух часов неспешного шага, и, решив, что на сегодня достаточно, Леголас предлагает девушке проследовать за ним. Они останавливаются недалеко от своего жилища перед небольшой крытой террасой, напоминающей часть галереи в эльфийских дворцах. На единственном стоящем здесь стуле сидит Митрандир с излюбленной трубкой. Волшебник приветствует гостей добродушной улыбкой и встаёт на ноги, широким жестом приглашая подняться к нему. — Я надеюсь, ты хорошо отдохнула, Эндэнарэ, — обращается он к эллет. — Конечно, лучше было бы не спрашивать об этом сейчас, но у нас слишком мало времени. Что ты знаешь о чаяниях Саурона? Дочь Огня с полупечальной улыбкой кивает старцу, прислоняясь к балюстраде. Что ж, она ждала этого разговора. Рассказ её начинается неспешно, изредка прерывается уточняющими вопросами мага, сопровождается его кивками. Эндэнарэ, на удивление, не очень тяжело говорить: она ожидала худшего, но всё равно воспоминания порождают в мыслях позабытые за год образы, не пугают, но отвлекают от важного новыми эмоциями, затаёнными страхами. Вздрогнув от нахлынувшего, девушка чувствует, как Леголас опирается на камень рядом с ней, предплечьем касаясь её спины. Напрягшись в первое мгновение, она позволяет себе расслабиться. Присутствие того, кто наверняка сможет помочь, если что-нибудь случится, успокаивает. — Благодарю тебя, Эндэнарэ, за твои слова. Я правильно предугадал его намерения, — волшебник чуть хмурится, размышляя над чем-то. — Прости меня за то, что вынудил всколыхнуть неприятные воспоминания. — Выбора не было, я понимаю, — со вздохом произносит эллет. — Скажи, Митрандир, если я смогу помочь в битве, могу ли я рассчитывать на то, что меня не будут пытаться пленить за моё прошлое? Как приказал король Теоден. — Думаю, можешь. Да, не все смогут согласиться с этим, но… Мне кажется, друзья примут тебя вновь. Только, мой совет, постарайся найти в себе силы повиниться за обман, даже если не считаешь это необходимым. Так будет проще для всех. Митрандир улыбается по-доброму, мягко, и Эндэнарэ надеется на правдивость его слов. Несмотря на приближение ужасной кровавой битвы, на тяжёлые воспоминания, не покидающие надолго, на душевные переживания и сомнения, сейчас она всецело отдаётся своей надежде, заставляет себя верить в светлую будущую жизнь. Она боится думать, что может проиграть вместе с людьми в этой войне, что может погибнуть и не найти пристанища в Покоях Мандоса за совершённые злодеяния. Сейчас она надеется, ведь надежда — всё, что у неё осталось. Эльфы остаются у Митрандира ещё некоторое время, молча разглядывая ночной небосвод. Они стоят очень близко, и Дочь Огня несколько робеет, замирая каменным изваянием и дыша чаще обычного. Прежде она бы, скорее всего, следила за араненом, вслушивалась в самые тихие шорохи, ощущала самые незаметные и лёгкие движения, была бы готова в любое мгновение сорваться с места и выхватить оружие. Но сейчас она чувствует только неловкость. — Как ты думаешь, сюда ещё не дошли слухи из Рохана? О том, что там появилась дочь Саурона, а после сбежала из Хельмовой Пади? — Эндэнарэ опускает взгляд на балюстраду, видит расслабленную руку принца, белую, едва ли не светлее камня, кожу — и отводит взор на кладку стены соседнего дома, ища трещинки в кирпичах. — Вряд ли, хотя излишняя осторожность не помешает, — отвечает Леголас с лёгкой улыбкой.***
Полуденное солнце почти полностью скрыто облаками. Густые тучи тянутся из Мордора: Саурон гонит их впереди своего многочисленного войска, пряча его от жалящего света. Эндэнарэ глядит в том направлении, обдумывая, чем сможет помочь в битве, кроме участия рядовым воином. Возможно, у неё снова получится приказать части орков убивать друг друга или прыгать со стен вниз. Это помогло совсем немного в Хельмовой Пади, а здесь и вовсе не станет заметно — врагов несоизмеримо больше. Приказывать варгам? Смешно. Неповиновение диких волков можно устранить очень быстро и почти без потерь. Троллям, что будут тащить осадные машины? О, эти существа слишком хорошо повинуются языку боли, чтобы остановить их! Девушка невесело усмехается. В этой битве её силы годны на очень и очень малое, а затраченные и незамеченные усилия могут стоить жизни. Дочь Огня иногда бросает взгляды на дверь, но понимает: Леголас не сможет помочь ей в этих размышлениях, она должна справиться сама. Вечер проходит незаметно. Ближе к закату Эндэнарэ входит в комнату Леголаса и садится на пустующее кресло подле стола. В дом только что заходил воин, принёсший ужин, и сейчас на столе стоит глиняный кувшин с вином, а возле него на небольшом блюде лежит хороший кусок хлеба и немного мяса: наместник Денетор явно не желает тратиться на незваных гостей. — Я слышал, наместник послал младшего сына, Фарамира, в Осгилиат, — начинает разговор аранен, присаживаясь рядом и разливая вино по кружкам. — На верную смерть… — словно заканчивая предложение, добавляет Эндэнарэ. — Если войска Мордора взяли город, весь отряд и его командир не выберутся оттуда живыми. Их мучительно и медленно убьют по одному на потеху оркам… — Нам остаётся лишь надеяться, — печально отзывается эльф. — Надеяться на жизнь Фарамира и его воинов, а также на то, что король Теоден прибудет на помощь Гондору. Без войска Рохана Минас Тирит падёт, и все мы погибнем в битве или будем растерзаны позже. — Саурон пожелал бы видеть меня, но я скорее предпочла бы броситься с крепостной стены, чем оказаться рядом с разгневанным Владыкой Барад-Дура. А ты… ты — наследник эльфийского короля. И твоя участь тоже не будет завидной, если Саурон победит. Нам действительно остаётся только надеяться. Перед глазами девушки мелькают образы прошлого: зверски убитые, замученные, искалеченные самыми изощрёнными пытками воеводы и высокородные воины. Такую судьбу врагам вряд ли пожелаешь, а стоит представить, что ждёт Леголаса… Дочь Огня чувствует, как слегка щиплет глаза, и часто-часто моргает, не позволяя даже одной слезинке скатиться по побледневшим щекам. — Я верю в лучшее, Эндэнарэ. Эта битва будет выиграна, и ты будешь жить! Голос принца звучит так твёрдо и уверенно, что малейшее сомнение в его словах кажется едва ли не противоестественным. Но в глубине ярких голубых глаз эллет видит, что Леголас встревожен. Он надеется на удачу, слишком хорошо представляя соотношение сил в грядущем сражении. — Мы победим! Саурон потерпит поражение в этой битве! — говорит Эндэнарэ в тон аранену, всеми силами пытаясь скрыть страх и отчаяние, хотя прекрасно знает, что по её поведению можно легко понять, насколько она сомневается в только что сказанном.***
Высокие, чёрные, абсолютно голые скалы Мордора остаются позади, когда огромное войско медленно тянется из ворот Минас Моргула. Сотни, тысячи орков вышагивают по камням вслед за Ангмарским Королём-Колдуном. Впереди ещё не видны стены Минас Тирита, даже руины Осгилиата не открываются отсюда, но Верховный Назгул слишком хорошо знает, что там сейчас происходит. Меньше, чем через неделю, Гондор падёт… …Эндэнарэ ведёт в бой войска Мордора, войска своего отца. Рядом с ней на вороном коне едет Ангмарский Король-Колдун, что заберёт половину воинства для атаки с другой стороны поля боя. Враги Саурона будут повержены… …Дочь Огня перестаёт чувствовать себя сидящей верхом на коне во главе неисчислимой рати. Два образа: воспоминания прошлого и видения настоящего сливаются в один, а она лишь наблюдает со стороны. Конь под Ангмарским Королём-Колдуном исчезает в тёмном облаке, превращаясь в гигантское уродливое существо, напоминающее то ли птицу, то ли жалкое подобие прежних драконов. Оно машет огромными крыльями, одно перо пролетает совсем близко и тут же уносится прочь, подхваченное ветром, — очень короткое по сравнению с иными, а длиною не меньше предплечья. С ужасающим криком-воем существо поднимается в воздух над войсками. Перед глазами Эндэнарэ всё расплывается, и она часто моргает, пытаясь вернуть чёткость зрению. Снова она в седле и ведёт армию в бой более чем тысячелетней давности, но картины видений и воспоминаний переплетаются слишком тесно. Уже нет подле неё Верховного Назгула: она сама восседает на диковинном ящере, уверенно взлетая и кружа над землёй. Эндэнарэ просыпается резко, едва ли не подскакивая в постели. Внезапная догадка осеняет девушку, и она погружается в водоворот своих мыслей, широко шагая по комнате и иногда ругаясь громким шёпотом. Дочь Огня по-прежнему наследница Саурона и Повелительница мордорских отродий, если, конечно, Гортхаур не отдал приказа, пресекающего все её права и возможности. И теперь, благодаря своему смутному сну, она знает, что будет делать, когда начнётся сражение.***
Ранним утром, стоило только солнцу подняться над крышами домов, Эндэнарэ спешит покинуть жёсткое ложе. Быстро застегнув пояс с кинжалом, она проходит в комнату Леголаса и видит его, сидящего за столом со смеженными веками и едва заметной складкой на светлом челе — следом напряжённых мыслей. — Здравствуй, Леголас! — приветствует его эллет и садится рядом. — Доброе утро! — плавно кивает аранен, открывая глаза. — Вот только наш завтрак, похоже, немного задерживается. Юноша разводит руками, бросая короткий взгляд на распахнутое окно. Эндэнарэ слегка улыбается и наливает себе воды в простую, грубоватую кружку. — Леголас, пожалуйста, выслушай меня сейчас, — говорит она, сделав небольшой глоток. — Что-то случилось? — принц наполняет собственную кружку следом за девушкой. — Я хочу поделиться с тобой своими мыслями о грядущей битве, — начинает Эндэнарэ, откинувшись на спинку стула и проводя пальцами по краям кружки. — Ты знаешь, я не рядовой солдат. И мне под силу гораздо больше, чем обычному воину. Леголас кивает, чуть хмуря брови, и глядит пристально, точно стараясь не пропустить ни единой эмоции на лице эллет. Та медленно пьёт, собираясь с силами, продолжая обдумывать то, что должна сказать. — Сегодня ночью я видела странный сон, и он подсказал мне неплохую идею. Я всё ещё являюсь преемницей Саурона: не думаю, что он говорил обратное перед назгулами, — Дочь Огня касается ножен и смотрит в окно. — Мне известно, что в сражении будет принимать участие не только Ангмарский Король-Колдун, который может ослушаться моих приказов, но и младшие кольценосцы. У одного из них я заберу ящера и смогу сделать большее, нежели будучи рядовым воином на крепостных стенах. — Ты уверена? Ведь задуманное может иметь плачевный конец. Ты должна будешь управлять чудищем, уворачиваясь от стрел, пущенных воинами из крепости и орками Саурона. Слишком опасно делать это… — Леголас отпивает из своей кружки. — В этой битве шанс выжить никогда не будет выше шанса умереть. Мне не привыкать! — резко произносит девушка, хотя мысленно корит себя за подобный тон. — Слишком опасно делать это в одиночку, — усмехнувшись, поправляет её эльф. — Я хороший стрелок, да и лишняя пара глаз в такой ситуации просто необходима. — Если не боишься «свалиться с небес», я буду рада твоей помощи, — эллет расслабляется и с едва заметной улыбкой обращает взор на красивое лицо аранена. — В этой битве шанс выжить не выше шанса умереть, — отвечает он её фразой, лукаво улыбаясь и скрещивая руки на груди. Эндэнарэ смеётся и качает головой: пожалуй, последние следы обиды оставили её душу. Что бы ни было прежде, сейчас Леголас готов поддержать её даже в такой сумасбродной и ужасно рискованной затее. Долгие годы одиночества в Мордоре, внезапно вспыхнувшие в памяти, сейчас видятся пустыми. Быть среди людей, разговаривать с друзьями — раньше всё это казалось до невозможного смешным и глупым. До чего же она ошибалась!