Песнь китовых рун

      Остаток ночи я проспал без сновидений, провалившись в бездонную темноту ужасной усталости. Пробуждение меня ждало вполне приятное — Эмили пришла пожелать своему папочке доброго утра. Я без труда поднял ее хрупкое тело в воздух, удивляясь, какая она легонькая. Точно птичка, верно тогда заметила Ветошь. Вороненок. Хех, имя «Корво» же имеет значение «Ворон». Иронично.       Оставив девочку рисовать на полу моей комнаты, я спустился к побережью и мрачной тенью замер у кромки воды, склонив голову. Легкие волны с мерным шелестом и плеском подкатывали к носкам моих сапог, прохладный ветер обдувал мое лицо, унося с собой остатки сна. Я смотрел в рябящую водную гладь, и мое отражение хмуро смотрело на меня в ответ. У тебя нет права на ошибку, Корво.       Море вздохнуло, ветер хлестнул меня, словно дал пощечину. Я закусил губу, намеренно до крови. Нечего раскисать, тряпка. Слишком многое зависит от меня. Жизни стольких людей… как дорогих мне, так и вовсе мне неизвестных. И кто будет заботиться о Чужом, если не я? Я встряхнулся и бодрым шагом направился в паб. После этой миссии основная — а дальше устойчивая почва исчезнет из-под ног. Каково это будет — жить на лезвии ножа?..       Бал-маскарад в поместье Бойлов мне предстоял только вечером, едва опустятся сумерки, так что день я должен был посвятить подготовке к нему. Я пошел в мастерскую Пьеро, искренне надеясь, что оба натурфилософа успели уладить свои разногласия.       Стоило мне шагнуть в помещение, как я моментально попал под прицел двух поистине рентгеновских взглядов. И если Соколова я еще мог понять, учитывая, что ему пообещал, то причина пронизывающего взгляда Пьеро была мне непонятна. — Я рассказал ему, раз уж нам предстоит работать вместе, — поняв мое недоумение, пояснил мне Антон. Я возвел глаза к потолку. Чужой, за что так жестоко?.. …Покорно отдав свою амуницию на пропитку Пьеро, я обреченно пронаблюдал, как мой родной плащик погружается ученым в таз с мерзкой на вид мутной жижей, от которой шел отчетливый запах маринованных огурцов. Джоплин клятвенно заверил меня, что, когда ткань высохнет, от запаха и следа не останется, и я очень надеялся, что он прав. Будет очень смешно, если стражники меня по этому запаху смогут учуять. Чужой так точно животики надорвет.       А потом наступила пора истязаний бедного меня. Когда оба ученых двинулись ко мне, сверкая глазами, с энтузиазмом настоящих маньяков, я подумал, что сейчас отправлюсь в Бездну раньше срока…       Их интересовало все. Что я ощущаю, призывая силу, или когда кончается ее запас… Как общаюсь с призванными крысами… каким образом выбираю место для переноса… Проведя не один десяток тестов, взяв у меня кровь и заставив продемонстрировать свои способности не меньше полусотни раз, мои мучители милостиво отпустили меня отдыхать.       Я был совершенно выжат. И безумно радовался, что удалось отбрыкаться от повторной экзекуции — откупившись от ученых заметками Старой Ветоши и пообещав в следующий раз рассказать все, что мне известно о Бездне и костяных амулетах. И дать изучить метку. Это были сущие мелочи по сравнению с тем, как они меня мучили этими бесконечными тестами…       Я вернулся в паб, дабы выслушать ну просто жизненно мне необходимые напутствия. Мартин в привычной ему манере умничал, Хевлок задирал нос и глаголил о важности всех этих миссий для Лоялистов… Пендлтон протягивал запечатанный конверт, тихо озвучивая свою просьбу. Да-да, вызов на дуэль лорда Шоу, и дуэлянтом я. Ох уж эти мне аристократы.       Я отошел поближе к пирсу и тихонько вынул из-за пазухи Сердце. Мысленно указал артефакту на каждого из Лоялистов по очереди. Сердце послушно рассказало мне их истории, приоткрывая завесу тайны и делая понятными их действия и мотивацию.       Про Мартина Сердце обмолвилось туманно. «Он был солдатом, разбойником с большой дороги и церковником». Я мог лишь гадать, как сильно потрепала его жизнь. Я не был слепцом и видел, как Мартин подолгу стоит на берегу в одиночестве, склонив голову не то в тяжелых думах, не то в молитве… а может, и в том и в другом одновременно. «Он не может решить, какое оружие сильнее — нож или язык».       Старые привычки отмирают медленно. Тиг Мартин не боялся Чужого, не боялся смерти, но прошлое держало его за глотку. Что заставляло его идти вперед, придумывать планы, жертвовать пешками? Что он надеялся найти?       Я мог лишь предполагать, но мне казалось, что Мартин хочет исправить все, встав у руля. Ему наверняка казалось, что пробившись на самый верх, с помощью власти он исправит то, что натворил Берроуз. Жертвы, на которые придется пойти, его не смущали. Он был готов идти по трупам, если понадобится. И при всем этом он был глубоко несчастен.       Когда я направил Сердце на массивную фигуру Хэвлока, призрачный женский голос в моих ушах наполнился шипящими нотками ненависти. «Он убивал китов и людей ради выгоды — и ради удовольствия».       Адмиралу очевидно было очень неуютно не чувствовать качки моря — недоумение от окружающего его мира не покидало его пронзительно серых глаз. Море звало его, обещало чужую кровь. Я видел это в его глазах, читал эту жажду в кривом изгибе плотно сомкнутых губ, в сжатых пальцах. Фарли Хэвлок опасен. Опасен настолько, что должен умереть. Я не буду сожалеть, когда он умрет.       О Треворе я и сам мог вполне точно высказаться, а Сердце лишь подтвердило мои догадки. «Младший Пендлтон. Маленький завистливый Тревор. Всегда в тени».       Аристократ любил и ненавидел своих братьев одновременно. Вообще во всей семье Пендлтонов присутствовали некие ненормально болезненные отношения — близнецы нездорово зависели друг от друга (по слухам, они даже родились, сросшись ручками), а Тревор мечтал убить их, и в то же время завидовал их незримой связи.       Я спрятал Сердце обратно за пазуху и вздохнул. Ну и что же мне с тобой делать? Как там Соколов его окрестил на общей картине семейства — дитя постулатов? Придется переговорить со старшими Пендлтонами. Это их семейные проблемы, вот пусть они сами и разбираются. В семейные психологи я не нанимался.       Сердце уже не так пугало меня, как прежде, по первости. Мой «сверхъестественный компас» был на диво полезен. Благодаря ему я даже нашел ответ на один из мучающих меня вопросов. Как-то раз, шастая по дому очередного приговоренного Пендлтонами аристократа, я услышал голоса, которые быстро приближались, и перенесся на широкую кованую люстру. В одном из вошедших я с изумлением узнал уже знакомого мне капитана Карноу. Судя по всему, бравый капитан не оставил поиски справедливости, и пришел с обыском. Я решил воспользоваться ситуацией и достал Сердце, направив его на капитана.       И чуть не упал с люстры, послушав секрет, что поведало мне Сердце. «Его первым любовником был солдат с Тивии. Он убил, чтобы сохранить тайну». «То есть, мужеложество на Островах все же практикуется» — подытожил я, с интересом следя за передвижениями капитана по дому, — «Эх, жалко, нельзя спросить, за что убил. Не хотел себе репутацию портить или что-то другое?»       Грустная история, на самом-то деле. Я бесшумно покинул этот богатый дом, стараясь поскорее выкинуть из головы проблеск тоски, мелькнувший в темных глазах Карноу.       Когда, наконец, настало время отплывать на бал-маскарад, я натянул свое высохшее, теперь практически бронированное, по словам натурфилософа, пальто, и направился к лодке. Сидя в барке, слегка покачивавшейся на волнах, я практически не обращал внимания на сверкающий огнями и фейерверками особняк Бойлов — был занят тем, что с подозрением обнюхивал ткань, убеждаясь, что от запаха и следа не осталось. Но Пьеро не солгал — пальто и впрямь не пахло ничем, только ткань стала жестче ощущаться под пальцами. Может, от прямого попадания пули и не спасет, но сам снаряд точно задержит, не допустив сквозного. Тихо и незаметно двигаясь в тени, я заскочил к плакальщикам на огонек, чтобы навестить алтарь и присвоить себе руну. Ходячие трупы упали на грязный пол комнаты с острыми стальными болтами в шеях, а я хладнокровно перешагнул через мертвые тела. «В нём не осталось почти ничего от человека, которым он был» — так сказало мне Сердце об одном из плакальщиков, глухо стукнув за пазухой при виде руны, шепчущей на алтаре, сооруженном из старой тумбочки, оленьего чучела и кусков металлических труб. Нет смысла жалеть уже умерших, но еще двигающихся.       Мои пальцы огладили гладкую, как лед, теплую поверхность руны, и она послушно легла в ладонь, шелестя умиротворенно и успокаивающе. Чужой соблаговолил появиться, соткавшись из чернильных потеков дыма. — Идешь на маскарад, Корво? Сегодня тебе предстоит решить судьбу леди Бойл. Которая из них окажется виновна? Все Бойлы одинаково жестоки, но за их безжалостностью кроется боль, и у каждой из сестер она своя. Они не делятся ею друг с другом — среди аристократов это обычное дело, — Чужой помолчал, задумчиво перебирая в воздухе тонкими пальцами, — Так или иначе, это последний прием леди Бойл. И бог-левиафан исчез, разведя руки в насмешливой пародии на поклон.       Я спрятал руну в карман на поясе и вышел на балкон. Я отлично понимал, с какой целью Чужой явился мне у этого алтаря. Это был дружеский — если можно так выразиться, говоря о бессмертном, всезнающем и всесильном божестве — совет не рубить с плеча. Мир, показанный в игре, отличался от этой реальности. Иногда незначительно, мелкими деталями — вроде штор другого цвета в особняке Бойлов, а иногда — глобально.       И в итоге мне все же предстояло ходить среди расфуфыренных аристократов незримой тенью, проникнуть в комнаты каждой из трех сестер и поговорить со свидетелями, если таковые в этом мире присутствуют.       Особняк Бойлов встретил меня сиянием позолоты и драгоценностей. Все просторные залы, обрамленные бархатом и шелками, сияли, освещенные свечами и светильниками на ворвани. Все вокруг сверкало и переливалось, немного даже слепя — аристократы не знали меры освещению. Роскошные столы ломились от изобилия выставленной на них еды, искрился фонтан с пуншем, подрагивало десертное желе. Аристократы сновали вокруг, ослепляя позолотой на своих причудливых костюмах и гротескных масках.       Я словно оказался в кошмаре, порожденном воспаленным сознанием. Вокруг свет, свет, так много света… и золото, и уродливые морды масок. Клювы, глаза и перья. От изобилия красок и света, от громких голосов и смеха, от приторно сладких духов дам болела голова. Мне оставалось только радоваться, что под маской, скрывающей мое лицо, не видно, как я скривился в болезненной гримасе.       Проникнуть в особняк мне удалось очень просто — я проскользнул в открывшиеся двери, затерявшись в толпе разряженных аристократов. Благодаря переносу это было просто. Внутри я не удержался от маленькой шалости — записал свое имя в книгу посетителей. В этой маске я все равно, что невидимка, даже если кто всполошится — искать меня ему придется долго.       Я целеустремленно пробился к столу с пуншем, по пути наслушавшись уйму комментариев, относящихся к моей маске. От «ух, жуткая маска!» до «какое сходство! словно с плакатов стражи». Едва сдерживая улыбку от последних, я наполнил свой стакан и растворился в толпе, неторопливо обследуя роскошные комнаты.       У меня было около четырех часов, чтобы найти и опросить свидетелей — или пробраться в личные комнаты сестер Бойл и самостоятельно вызнать, кто является моей целью. Убивать незадачливую леди я не планировал. Пусть все дануолльские аристократы имеют свои скелеты в шкафу и могут хладнокровно подослать убийц к своим врагам, я все же не верил, что Бойлы так уж ужасны, что их следует убить. Знать бы наперед, как я окажусь неправ…       Я, конечно, не думал, что найти леди в маске мотылька или джентльмена с кошачьей головой будет так уж просто… но это оказалось практически невыполнимо. Аристократы сплошной шумяще-блестящей массой сновали вокруг, не давая разглядеть хоть что-то в этом тошнотворно ярком калейдоскопе.       Ситуация осложнялась еще и тем, что реальные леди-аристократки из гостей кардинально отличались от игровых прототипов. В игре Корво действительно был невидимкой и все гости были заняты друг другом, праздничным фуршетом или разглядыванием украшений зала, обращая на главного героя не больше внимания, чем на официанта. А в реальности же дамы облепили меня, отрезав все пути к отступлению, явно заинтригованные незнакомым нарядом. И моим даже через одежду впечатляющим телосложением. Большинство мужчин-аристократов были худенькими бледненькими вьюношами, сухонькими мужчинками и тощими стариканами — или же наоборот, располневшими до невообразимых размеров. Крепких и мускулистых среди них днем с огнем не сыщешь. Так что я воистину почувствовал себя незадачливым бандитом Слекджова, по тупости свалившимся в канал с рыбами-убийцами. Того и гляди, на сувениры разорвут. Некоторые особо наглые дамочки даже пытались оттеснить меня в укромный уголок и облапать.       Я, будучи в полном ужасе, с трудом отбился от этих поклонниц красивых мужских тел. Стоило больших трудов затеряться после этого среди шумного высшего общества, зная, что среди этого самого общества встречаются вот такие вот… опасные женщины.       Я сумел тихо и незаметно проникнуть на второй этаж. Патрулирующий коридор между комнатами сестер стражники были удостоены каждый своей порции моих теплых объятий, лишающих бедолаг воздуха, а после — и сознания. Бессознательные тела я складировал в ближайшей просторной ванной, куда патрули не заглядывали.       Памятуя, что в игре комнаты двух сестер связаны между собой тайным ходом на чердаке, я проник в комнату одной из сестер — судя по разбросанному исподнему, озабоченной Эсмы Бойл — и дернул за свисающую кисть шнура у изголовья кровати. В подпирающем потолок барельефе действительно открылась маленькая дверца, немного даже узковатая для мужчины, но вполне по размеру для худенькой женщины. Я порадовался, что все-таки не такой широкоплечий и мускулистый, как тот же Дауд, например. По видению, которой послал мне Чужой, я успел оценить комплекцию. Типичный шкафчик с антресольками, но не без изящества, надо признать. Вот что значит профессиональный убийца, не чета неуклюжим бугаям с Боттл-стрит.       Я протиснулся в открывшийся проход и тихо задвинул маленькую дверцу за собой. На весьма просторном чердаке обнаружились залежи всякого хлама, который, видимо, Бойлам было лень выкидывать. Сломанные стулья, столы и прочая мебель, разбитые зеркала — и все это в плотном слое пыли и паутины. Слуг они сюда явно не допускают. И посреди этого мусора, буквально как бриллианты в куче гравия, были рассованы сундуки с приятным содержимым и даже недешевые полотна, скромно прислоненные к стенам. Я не отказал себе в удовольствии поковыряться в дрянных замках и набить карманы семейными реликвиями Бойлов. «И в их подвальное хранилище наведаюсь, обязательно» — чуть не облизнулся я, вспоминая, сколько золотишка там закрыто. И про руну не стоит забывать.       Таким образом приятно срезав путь, я пробрался в комнату второй сестры. Без проблем отыскал ее дневник и утвердился, что это комната Лидии. Об этом можно было догадаться по обилию всех оттенков красного в ее спальне, а также по разбросанным повсюду нотным листкам и довольно редким инструментам, похоже, собранным со всех Островов. Изящная эрху с Морли, и даже никельхарпа* с моего родного Серконоса. Похоже, Лидия и впрямь любит музыку. Я пробежался глазами по страницам дневника, но нигде не было и упоминания о лорде-регенте в каком-либо романтическом ключе. Что ж, похоже, не мой клиент.       Я пересек коридор и достиг комнат последней сестры. Методом исключения уже можно было догадаться, что моя цель — это Вейверли Бойл. В ее спальне преобладали темные цвета, на стене красовался здоровенный портрет ублюдочного Берроуза кисти самого Соколова, а на туалетном столике леди зазывно блестела связка ключей — судя по всему, один из них открывал хранилище ценностей в подвале, а еще один — все комнаты в Башне. Эх, Хайрем-Хайрем… дурак ты старый. Давать в руки своей женщине универсальный ключ от всех помещений Башни — насколько ж надо быть глупцом?.. Без зазрения совести утащив из бельевого сундука леди редкие черные жемчужины, я прихватил ключи и отправился обратно в зал.       Ужом выскользнув из запретной зоны, я направился к фонтану с пуншем, заливать стресс. Опьянеть я не боялся — мною было проверено, что один глоток эликсира Соколова прочищает мозги надежнее любого протрезвителя.       И — о чудо! — свидетели начали сами подтягиваться ко мне. Стоило мне наполнить свой бокал и отойти немного в сторонку, как я едва нос к носу не столкнулся с леди Уайт. В белой маске мотылька и белом платье с воланами женщина походила на огромную пугающую моль. Стоило мне подойти поближе, как она моментально переключилась с лорда Рамзи в жуткой маске кролика на меня, расточая комплименты моей «ужасной маске». В ответ на ее просьбу о выпивке я галантно протянул ей собственный стакан. Ее ухажер раздраженно покинул нас, просверлив меня взглядом напоследок, а сама леди раскрыла мне цвет наряда каждой леди Бойл, едва глотнув пунша. Это было как-то даже слишком просто — подумал я, уверенным ледоколом рассекая толпу и уже привычно уворачиваясь от загребущих наманикюренных ручек леди из высшего света.       Я уже приметил среди золоченого шумного моря масок чернильным пятном выделяющуюся фигурку моей цели, но меня остановили. Так вовремя «всплывший» лорд Брисби утащил меня в укромный угол бильярдной и срывающимся шепотом умолял не убивать женщину. Проглотив раздраженное «Даже и не собирался!», что так и рвалось с языка, я молча кивнул, давая обещание доставить бессознательную леди Бойл в подвал, к лодке лорда Брисби. Мне так и так в подвал, не через парадный же вход уходить. И про хранилище не стоит забывать, хехе…       Моя задача оказалась очень простой. Пара туманных намеков, немного реальных фактов и побольше таинственности в словах — и вот уже смертельно перепуганная леди в черном несется к себе в комнату, чтобы запереться там в надежде спастись. Может, это и сработало бы… не будь у меня в рукаве запасных ключей от ее комнат. Не успела дверь распахнуться, являя мою пугающую фигуру взгляду перепуганной леди Бойл, как сонный дротик нашел свою цель. Женщина отключилась мгновенно, оседая на пол. Подхватив ее и перекинув через плечо, я замедлил время до максимума, заставляя всех присутствующих в залах внизу на какое-то время завязнуть, как мухи в смоле. Попеременно отхлебывая голубоватого снадобья Пьеро, я скакал переносом, не давая замедленным взглядам и шанса обнаружить себя. Достигнув вожделенной двери в подвал, я облегченно перевел дух. Использовать два заклинания разом очень выматывало, даже с учетом пополнения сил при помощи эликсира.       В просторном подвале особняка Бойлов было тихо и пыльно. Только копошилась крысиная стая в дальнем углу. Лорд Брисби уже ожидал меня в своей лодке. Маска по-прежнему скрывала его лицо, но я точно знал, что оно озарилось восторгом, когда я передавал мужчине безвольное тело леди Бойл. — Спасибо!.. Спасибо!.. Вы не представляете, сэр, как много Вы сделали для меня!.. О, любовь моя, когда-нибудь ты поймешь… Захлебываясь в словах благодарности, лорд с кошачьей головой на плечах завел мотор, и лодка бесшумно скользнула вперед, под поднимающуюся решетку, в тайный тоннель. Когда лодка скрылась с моих глаз, решетка начала было опускаться, но я был наготове — стальной дротик пролетел сквозь прутья и заклинил механизм, остановив ее.       Таким образом, обеспечив себе безопасный отход, я со спокойной душой отправился на покорение подвального хранилища. Замок приятно щелкнул под проворачиваемым в скважине ключом, и дверь абсолютно бесшумно открылась, являя моему взору маленькую комнату с двумя высокими полками и большим сундуком. Полки приятно сверкали теплым блеском золотых слитков, которые оттянули мои карманы весомой тяжестью. «Вот буду за руной нырять — и потону нахрен» — подумалось мне, я даже фыркнул от смеха. Вот уж достойная кончина героя — утонуть из-за своей жадности до чужого добра!       Набив карманы золотишком и мелкими драгоценностями, я приступил к взлому сундука, так и манившего меня своими пузатыми боками. Почему взлому — ключ от хранилища к нему не подходил, а других ключей леди Бойл не соблаговолила забыть на туалетном столике — видимо, этот носила всегда при себе, — так что пришлось вооружиться верной отмычкой. Спустя несколько долгих минут, нарушаемых тихим скрипом и скрежетом механизма замка, сундук все же распахнулся, являя мне свое нутро. Внутри, на синей атласной подушке, обшитой золотой тесьмой, лежала руна, знакомо шепчущая обо всем на свете и одновременно ни о чем.       Я уже взял ее в руки, привычно погладил по гладкой, блестящей льдисто поверхности, словно птицу по оперению, собрался было уже убрать ее за пазуху, на привычное место… Но ее песня начала излучать тревогу. Очень сложно вычленить из безумного месива голосов, составляющих единую песню руны, отдельные — и еще сложнее понять смысл того, что они произносят. У меня даже заломило в висках, пока я, щурясь, настойчиво пытался вслушаться и услышать тревожные голоса, пробивающиеся через исступленный фанатичный шепот. Но в конце концов я услышал, пусть и обзавелся из-за стараний гудением и болью в голове. тайна убийца сокрыты найди нас       Странно, наверное, пытаться говорить с руной, этим мертвым куском китовой кости, но кто из нас без странностей? «Где вас искать?» — я адресовал мысль невидимым собеседникам, на всякий случай дублируя вопрос беззвучным шепотом. Голоса расслоились, нестройным хором перебивая друг друга: под землей на дне реки в Бездне в желудках рыб       У меня мурашки пробежали по загривку, холодом мазнуло поясницу. Я почувствовал себя по одну сторону спиритической доски. Только вместо последней у меня была руна, жадно впитывающая голоса и желания умерших поблизости людей. И она снова шептала голосами мертвецов: прямо перед тобой тайна сокрыты       Я смахнул в сторону вычурную атласную подушечку и, не церемонясь, вогнал в щель подозрительно высокого дна сундука свой клинок. Подцепленное фальшивое дно послушно отделилось, открывая мне то, что скрывала леди Бойл даже от своих сестер. В потайном отсеке лежали бронзовый котелок, тяжелый рукописный том и инкрустированная драгоценными камнями шкатулка из темного дерева. Беглого пролистывания тома мне хватило, чтобы успеть заметить названия мерзких ингредиентов, упоминания Бездны и скривиться — ведьма. Судя по состоянию бумаги, наследственная — книжица выглядела не просто старой, она едва не рассыпалась от времени. Вряд ли леди удостоилась Знака — слишком скучна и однообразна ее жизнь. Балы, интриги, высший свет… Тоска. Я словно наяву услышал, как кто-то рассмеялся в моей голове знакомым потусторонним голосом. И меня бы вообще не волновало, что одна из сестер Бойл оказалась любительницей резать крыс и рыб с особой жестокостью для своих ритуалов — ну мало ли, какое у людей хобби. Кто-то крестиком вышивает, а кто-то поклоняется погибшему столетия назад пареньку, который и не человек вовсе. Но шкатулка изменила все.       Никогда не видел я ничего более жуткого в своей скрупулезной методичности. В маленькой шкатулке в специальных отделениях лежали… волосы. Локоны. Разного цвета, принадлежащие, видимо, разным людям, каждый аккуратно заплетен в короткую косичку. Не было видно следов крови, но я отчетливо ощутил, что владелиц этих локонов больше нет в живых. Я насчитал девять жертв. На каждую — своя косица. Я притронулся к самой первой, свитой из светлых, словно золотистая пшеница, волос. я плохо погладила простыни       Мелькнул перед глазами образ худенькой светловолосой девушки с грустными серыми глазами. Мелькнул — и растаял, как дым. Для сравнения и пущей уверенности, что я не съезжаю потихоньку с катушек, тронул следующую. я не успела купить ее любимый чай И так — какую не тронь. я разбила ее любимую чашку мое лицо ее раздражало я казалась ей симпатичнее ее самой мой пирог пришелся ей не по вкусу Служанки. Все жертвы были служанками Бойлов. Зачем она так много убивала? Опьянела от вседозволенности? Бойлы, конечно, аристократы, и могут в принципе не опасаться попасться на убийствах слуг, но это как-то уж совсем неестественно.       Я аккуратно закрыл крышку шкатулки. Смотреть на аккуратные косички чужих мягких волос было жутко. Это не девять локонов. Это девять оборванных жизней.       И убийцу этих несчастных я своими руками усыпил и передал беззащитному аристократу. «Пизда ему» — растерянно подумал я, пряча шкатулку за пазуху. Я почему-то просто не мог оставить ее здесь. Эти локоны — все, что осталось от несчастных девушек, жестоко убитых хладнокровной Вейверли. Я вздохнул. Похоже, моя работа еще далеко не закончена. Придется узнавать все об этом аристократе, лорде Брисби. А потом… На моем лице возникла ухмылка — у меня появилась великолепная идея, на которую меня натолкнули воспоминания о Дауде, как ни странно.       В «Песьей Яме» я первым делом заглянул к Мартину. Бывший смотритель, серый кардинал нашей маленькой компашки — идеальная кандидатура для того, что мне было нужно. Мартин очень удивился, когда я попросил его об уединенной встрече и приватном разговоре на площадке разрушенной башни, но согласился. В его глазах я прочел готовность прикончить меня, если что-то пойдет не так. Прошлое не забывается, правда, Мартин?.. Услышав о принадлежности одной из сестер Бойл к ведьмам, и о найденных мною неоспоримых уликах, бывший смотритель задумался. Я прямо-таки слышал, как в его черепной коробке бешено вращались шестеренки мыслей.       В конце концов, Мартин пообещал в кратчайшие сроки выяснить все об этом лорде Брисби и в ближайшие дни дать мне наводку. «Боюсь, стоит поспешить, Корво» — сказал он мне, встревоженно изламывая пальцы, — «Ведьму нужно убить, а ее еретические принадлежности уничтожить». Я заверил Мартина, что все уничтожил, как только понял, что держу в руках. На деле я, конечно, припрятал пару интересных страниц из ведьминого гримуара, но ему незачем было об этом знать.       Спустя пару дней Мартин, как и обещал, дал мне наводку на обиталище лорда Брисби. Когда я добрался до указанного особняка, то обнаружил лишь остывший труп владельца этого роскошного дома. И ни следа леди Бойл.       А спустя еще некоторое время «птички» Мартина принесли на хвостиках новость — поместье Бригмор на реке Ренхевен сгорело дотла. «Кому могло понадобиться поджигать давно заброшенное поместье в такой глуши?» — недоумевал Мартин. А я молчал и тихо ухмылялся, зная одного конкретного поджигателя в алом макинтоше.       В ночь этого же дня мне явился Чужой. «Как я и говорил, это был последний прием леди Бойл. Какая ирония, бежать от одной смертельной тени и угодить к десяткам других…» Я едва не расхохотался от облегчения, осознав смысл его слов — Вейверли сбежала в Бригмор и угодила прямиком в распростертые объятия Китобоев во главе с Даудом. Ведьма была больше не опасна. Ни одна из ведьм. Чужой тепло улыбнулся, понимая причину моего внезапного веселья, и небрежным взмахом руки погрузил меня в теплую темноту сна. Когда я проснулся на рассвете, отдохнувший и сбросивший груз тревог, то сжег шкатулку вместе с ее жутким и печальным содержимым, а пепел высыпал в море. Девушки были отомщены и теперь свободны. Их страдающие голоса утихли. Руна отпустила их. * Не стала изобретать велосипед и взяла реально существующие инструменты. Никельхарпа — традиционный шведский струнный музыкальный инструмент, первые упоминания, о котором датируется приблизительно 1350 годом. Обычно современная никельхарпа имеет 16 струн и 37 деревянных клавиш, скользящие под струнами. Для игры используется короткий смычок. Звук, издаваемый данным инструментом похож на звук скрипки только с большим резонансом. http://muswiki.ru/media/instrument/nyckelharpa.jpg Эрху - его также называют «китайской скрипкой» — старинный китайский струнный смычковый инструмент, созданный в седьмом веке. Представляет собой оригинальную двухструнную скрипку внизу, которой прикреплён цилиндрический резонатор, снабжённый мембраной из кожи змеи. http://folkraider.ru/wp-content/uploads/2015/11/l0O3F-jm-xM.jpg