Puppy boy

— Твою версию я бы тоже послушал, но, зная тебя, и так примерно представляю, как всё было, — спокойно, в отличие от Тэхёна, проговорил Чимин. — Да ладно, я так понимаю, тебе и его версии хватило, к чему это всё тогда, — Тэ порывисто встал, но в ту же секунду понял, как глупо и по-детски это выглядит, и медленно сел обратно. Чимин смог сдержать усмешку, потому что знал, что чувствует Тэхён — они с Хосоком недавно чуть не расстались, и ему бы пригодился друг, который смог бы понять и простить любое, даже самое нелепое движение. — Я не одобряю то, что он пришёл к тебе на работу. И всё это с Юнги… — Чимин покачал головой. — Всё это… — Так между ними действительно что-то есть? Это не игра? — паникуя, спросил Тэхён. Сердце билось так быстро, что становилось больно. Или больно было не из-за этого. — Увы, — Чимин развёл руками и бросил короткий взгляд на Тэ. Тот выглядел таким несчастным. Пак уже начал жалеть, что решил что-то рассказывать. Лучше бы Тэхёну оставаться в неведении. «Лучше ли? Напридумает себе лишнего — неизвестно, чем это кончится. Хотя тут уже и придумывать ничего не надо: Чон сделал всё, что только можно было придумать». — Лучше бы всё это тебе рассказал Чон, а не я… — аккуратно сказал Чимин. — Как же, — перебил его Тэхён. — Заняться ему больше нечем. Чимин вздохнул и посмотрел на Тэхёна с жалостью. «Зря, зря я пришёл. Я сделаю ему только хуже. Нужно было молчать о том, что я что-то знаю. Теперь он от меня не отстанет, пока не узнает всё, что хочет. А хочет он, очевидно, много. Ладно, план Б — переводим тему. Настолько, насколько это вообще возможно». — Первый раз он пришёл к нам… ты же помнишь, что мы с Хоби съехались? Знаешь ли ты это вообще? Тэхён быстро-быстро закивал. Другом он пока и правда получался отвратительным, но это действительно знал. Помнил, что года два или даже три назад они приглашали его на новоселье. Он почему-то отказался и больше как-то не выпадало случая прийти в гости. Но про Хосока он знал. Знал! — В общем, он пришёл после своего дня рождения, в тот год. Через месяц после того, как вы перестали общаться. Пришёл, всё рассказал, попросил совета… — И что же он рассказал? — снова перебил Тэхён, переставая дышать. Он уже не боялся, что Чимин осудит — он и сам себя осуждал, — но ему было любопытно и вместе с тем страшно узнать, какой эта история окажется в пересказе Чонгука. — Да в общем-то… — Чимин прочистил горло, вспоминая, как поздним вечером раздался звонок в дверь. На пороге, смотря безумно, будто только что убил человека, стоял Чонгук. Его лицо Пак хорошо запомнил после того случая, когда пришлось доставлять пьяного Тэхёна домой. Там его встретил этот же Чонгук. Чимин испугался, что парень пришёл не просто так — не зря он выглядит как убийца — и, конечно, пустил его. А дальше до утра слушал его сбивчивый рассказ, удивляясь, как можно быть таким несчастным, но не плакать, не попытаться выплеснуть всю боль, скрываемую внутри, наружу, чтобы стало хоть немного легче. — Ничего особенного, — сократил Чимин. — Историю ваших отношений, но без подробностей. Хотя подробности были. Чонгук, увидев, что дверь ему открывают два хозяина, не стеснялся рассказывать о своих самых сокровенных мыслях. Чимин, видимо, располагал к такими откровениям. — Он раскаивался, искренне раскаивался. Я даже думал поучаствовать во всём этом, но потом решил не лезть не в своё дело. А это явно не моё. Уловив на лице Тэхёна странное выражение, Чимин стал оправдываться. — А сейчас ты сам меня позвал. Я лишь гонец с плохими новостями… — он сделал ещё глоток соджу. «История того, что было дальше, намного хуже, чем с Юнги. План Б провалился, но отступать некуда. Они сами виноваты, что загнали себя в этот угол». — Он тогда остался с нами на несколько дней. Готовил, рассказывал истории из приютской работы — кучу всего, в общем. Лишняя комната у нас была, так что он никому не мешал. На второй день мне даже казалось, что он выглядит лучше — уже не такой несчастный. А потом он пропал. Ушёл за продуктами и не вернулся. — Это в его стиле, — хмыкнул Тэхён, а сердце снова защемило. Теперь даже эта особенность казалась милой. Он представлял несчастного Чонгука, того, которого когда-то отослал, а не того, который мог послать кого угодно сейчас, и скучал по нему. — Мне тоже так казалось, поэтому мы не волновались, что с ним что-то случилось. Зато через несколько месяцев он пришёл укуренным в хлам. Даже не пришёл — его принесли какие-то такие же укуренные придурки. Я так и не допытался до него, чем они занимались, но на нём была кровь… На этих словах Тэхён взволнованно дёрнулся. — Его или нет — не знаю, проверять было слишком неловко. Но потом он не жаловался на травмы. Утром извинился, что назвал наш адрес, а не дом — туда он, понятно, не мог заявиться в таком виде, — и ушёл. Мы ничего не спрашивали, хотя очень хотелось. Ещё через месяц он позвонил и попросил прийти к нему. В больницу… Тэхёну было тяжело всё это слушать. Он чувствовал себя предателем, который бросил друга, нуждавшегося в нём, совершенно забыв то, что друг это заслужил. Кажется. — Ему было безумно одиноко — он так обрадовался, когда я пришёл. Потом мы с Хосоком навещали его иногда, но довольно редко. Работа всё-таки. Я даже думал подключить тебя, предложил ему… — А он что? — снова не выдержал Тэ, и Чимин снова приложился к соджу. — Сказал, что ты от него отказался, а он мальчик сообразительный, после стольких раз всё понял и больше в повторении не нуждается… — Чимину, судя по всему, было не легче, чем его слушателю, но он старался не показывать этого. — Ты, наверно, представляешь, что он мог сказать, я привожу не точную цитату. Тэхён отлично представлял. Представлял, как мстительно сжимаются губы, но жалко трясётся подбородок, как складка между бровей делает лицо угрюмым и злым, но таким печальным, что хочется выть. Он даже слышал тон, которым Чон всё это говорит. И от того, насколько хорошо он его, оказывается, знал, в груди заныло ещё сильнее.