Puppy boy

«И что дальше? Зачем, Тэхён, зачем? Я не должен поддаваться его влиянию. Когда-то же у меня получалось держаться». Но теперь держаться было намного сложнее. Спустя столько времени все границы стёрлись, и все смутные «нет» заменились на прозрачные «да». Идти было недалеко, поэтому меньше чем через минуту Тэхён уже толкал Чонгука в дальнюю кабинку, но целовать пока не пытался. Страшно, непонятно. В голове стучит, а мысли скачут с одной на другую, не позволяя осознать, что он творит. — А как же цветы, романтика и всё такое? Даже не скажешь, как сильно любишь меня? — саркастически проговорил Чонгук, не расставаясь с уничижительной улыбкой. Он не верил в то, что Тэхён может сделать что-то безумное. А то, что происходило, было безумно. — Заткнись, — рыкнул Тэхён, хватая его за горло. Чонгук смотрел прямо в глаза и не сопротивлялся. — И? — улыбался он. — Трахнешь меня? Прямо тут? А если кто-то зайдёт? — он приоткрыл рот, касаясь языком зубов. — Я буду громко стонать, кто-то точно зайдёт. Боясь того, что делал с ним Чонгук, Тэ опустил глаза и предпринял последнюю попытку спасти себя. — А как же Юнги? — спросил он скорее у пола, чем у того, кто так горячо дышал рядом. — У нас свободные отношения, — шепнул Чонгук, потянувшись к уху Тэхёна. — Все карты в твоих руках, покажи, на что ты способен, Ким Тэхён, — и лизнул снизу вверх, вызывая волну возбуждения. От этого движения, от того, как сильно всё было похоже на старые времена, Тэхён ненадолго вырубился. Мыслей осталось так мало, а желания, о котором он успел забыть, когда зачем-то начал всё это, так много. Такого запретного, неизведанного, манящего. Такого, которое было только рядом с дьяволёнком Чонгуком. Он подался вперёд и коснулся губ. Дыхание подводило — он просто перестал дышать. Язык Чона оказался инициативнее, и Тэхён обмяк. Отвечать на поцелуй приходилось уже ему, а не наоборот. Он закрыл глаза. Воображение стало рисовать картинки того, что может быть и, вероятно, будет дальше, и он простонал, тут же открывая глаза. Было страшно, что Чонгук опять начнёт подшучивать. Но тот тоже закрыл глаза и выглядел таким умиротворённым, что Тэхён мгновенно вспомнил того человека, которого он так долго и так страстно желал. — Блядь, — неожиданно ругнулся он, отпуская Чона и отворачиваясь от него. — Это не я. Я не такой. Таким делаешь меня ты, но я не хочу этого. Лица Чона было не видно, но обидный смешок с его стороны Тэ уловил. — Таким — это каким? Горячим? Страстным? Живым? Да уж, таким ты никогда не был. — Таким — это трахающим людей в туалете, — он вышел из кабинки, Чонгук следом. — Ты не спал с мужчинами? — догадался Чонгук. — Испугался накосячить? — Не спал, — честно ответил Тэхён. — И не вижу в этом ничего постыдного. Меня это никогда не интересовало. «Никогда — это до встречи с тобой. Только говорить это сейчас — такая глупость. Он уничтожит меня за неё». Чонгук разочарованно вздохнул, поправляя одежду. — Не понимаю, что я мог в тебе найти. Ты скучный. Никакой. Пустой. — Хотя бы не наполненный мусором, как ты, — фыркнул Тэ, даже не смотря на него. — Ни капли не обидно и не убедительно. Хочется вдогонку сказать тебе ещё какую-нибудь пакость. На это Тэ поднял голову, но смотреть опять не хотелось. — Это в твоём характере. — Ты никогда не знал мой характер, чтобы говорить такие вещи, — поморщился Чон и пошёл на выход, но тихий голос остановил его. — Я видел тебя настоящего, — прошептал Тэ едва слышно, как будто лишь для себя. — В нашу первую встречу у меня. Когда ты рассказывал про семью, когда назвал меня другом, когда говорил о своём тренере… Сердце Чона заныло, и он замер, слушая то, что было больно слышать. Было стыдно за то, что кто-то видел его искренним, стыдно, что таким его увидел тот, кто, как он теперь думал, ни капли этого не заслужил. Он не мог сказать, кто заслужил бы, но точно не Тэхён, точно не этот чёрствый, глупый, недогадливый… — И таких моментов было больше, чем ты думаешь, — продолжал Тэхён. — Со мной ты часто был без маски, теперь я понимаю. — Остановись на мысли, что обманщик-Чон — не менее настоящий, чем-то, что мы чуть не трахнулись в кабинке туалета, и не заливай меня своими розовыми соплями, — зло выговорил Чонгук, услышав за спиной шаги. — Закончим на этом. Я тут по работе. И ты тоже. Пусть каждый делает то, ради чего он тут, — закончил он, быстро уходя, пока тот, кого он с таким старанием запирал поглубже, подальше, снова не вырвался наружу и не поддался бесхитростной искренности Тэхёна. Перед ней Чон всегда был слаб.