Puppy boy

— Эй, — разбудил его голос. — Глядя на тебя, я тоже хочу спать, и непременно прилёг бы рядом, но, как ни странно, работа есть даже у меня. — А? — Тэхён сонно заморгал. — Мне нужен твой ноутбук, но там пароль. Я обещал сегодня передать кое-какие дела по приюту. Можно было бы, конечно, съездить домой и сделать всё там, но я не хочу показываться родителям в таком виде, — Чонгук как-то странно улыбнулся и на несколько секунд отвёл глаза. — В общем, мне нужен пароль. Потянувшись, Тэхён сел. — По приюту?.. — рассеянно повторил он, пытаясь сообразить, кто перед ним, чего он хочет и что было несколько часов назад. — Долгая история, ты снова уснёшь. Если вкратце: возня с бумажками — не то, ради чего я этим занялся. — Ммм, — непонимающе ответил Тэхён, бросив быстрый взгляд на часы. Восемь. Он подскочил и, бесцеремонно сталкивая Чона с кровати, стал её заправлять. — Я опаздываю! Почему ты не разбудил меня? Чёртов будильник, пора купить новый телефон, с этим меня скоро уволят, — причитал Тэхён, быстро закончив с кроватью и переключившись на поиск носков. Властная рука уверенно легла на плечо, и он, вздрогнув, испуганно замер. «Вспоминая того мальчишку, тяжело поверить, что так себя вести может тот, кто когда-то воровал кошельки и гонялся за собаками», — напряжённо подумал Тэхён, пытаясь заглянуть Чонгуку в глаза. — Ты всё равно всегда приходишь первым, — сказал тот, убирая руку и отходя. — Даже Юнги опаздывает. Он часто говорил, что ему стыдно за это, но лишать себя лишних минут сна он не готов даже ради спокойствия своей совести. «Ага, истории про чёртового Юнги мне сейчас и нужны. Именно они, Чонгук». От спокойного голоса и распространяемого им умиротворения Тэхён под влиянием неизвестного волшебства стал нервничать чуть меньше. Ничего не отвечая, он быстро умылся, под внимательным взглядом Чонгука надел брюки, носки и рубашку и пошёл в коридор. Ему хотелось сказать что-то ещё, что-нибудь спросить, попросить — не хотелось молчать, — но свой обычный утренний ритуал он в итоге совершил в полном молчании, не прерываемом даже гостем. — Твой день рождения, — бросил Тэхён, обуваясь. Этот пароль он установил сразу, как купил новый ноутбук. Кажется, лет шесть назад. Отношения с человеком, который вспоминался каждый раз, когда приходилось нажимать на нужные клавиши, не меняли того факта, что скромные цифры достаточно скрытны и достаточно запоминаемы для него. Нужно было поставить к новому ноутбуку, который теперь давно нуждался в замене, какой-то пароль, и он поставил тот, который нравился ему больше всех прочих. И до этой секунды Тэхён никогда не задумывался о том, насколько это странно и сентиментально. Просто цифры, за которыми есть какой-то человек. Тот самый человек, ради которого хотелось разбиться в лепёшку, несмотря ни на что. — Ты не пробовал? — он посмотрел на Чонгука, а тот, впервые с момента их встречи, смутился, закусывая губу и пряча улыбку. Ничерта не выходило, и Тэ тоже улыбнулся. — Я просто не стал лезть, когда увидел пароль. Тэхён понимающе помычал и взялся за ручку двери, но позволил себе ещё несколько секунд опоздания, поддаваясь тому, как от ностальгии момента быстро забилось сердце. — Ты останешься? — как можно беззаботнее спросил он, но дрожащий голос выдавал его взволнованность. — А как бы тебе хотелось? — хитро спросил Чон, хотя они оба знали ответ, но Тэхён был готов простить ему и это безобидное злорадство. Что угодно, лишь бы он остался. — Чтобы ты кивнул. — Я учту твои пожелания, — Чонгук скромно поклонился, словно прислуга, которой отдают приказания. — Не знаю, почему ты пришёл именно ко мне, но искренне надеюсь, что ты не сбежишь, как делал раньше, — продолжил Тэ. — Это мы узнаем только вечером, когда ты вернёшься. — С тобой всегда так: никогда не понятно, чего ждать. — Просто ты думаешь головой, а надо сердцем. Ну, иди, а то я точно сбегу — слишком слезливо всё это звучит, — он подошёл ближе и легонько толкнул Тэхёна в плечо, прогоняя, но тот вдруг взял толкнувшую его руку и прижал к своим губам. Он говорил сердцем — как Чонгук и просил. Поднять глаза и увидеть в них любой из ответов было страшно, поэтому, что-то пробубнив, Тэхён быстро вышел за дверь и быстро зашагал в сторону лестницы, стараясь не замечать, что его одновременно тянет и отталкивает его собственный дом, в котором снова оказался смешной Чонгук, в глазах которого теперь было так много страшного и непонятного. Работалось Тэхёну, как и можно было ожидать, паршиво. Он строил теории, пытался понять, что случилось с Чоном, придумывал вопросы, которые задаст ему, когда вернётся, а затем думал, что, скорее всего, просто не найдёт его дома. Но он был там, где его оставили. Тэхён даже не пытался звонить в дверь и открыл сам. Но по аппетитному аромату, донёсшемуся с кухни, понял, что Чонгук не ушёл. Остался. Как в старые добрые. Он с облегчением выдохнул, а потом, чувствуя слабость от растекающегося по телу эмоционального удовлетворения, присел на тумбочку у входа, но тут же напомнил себе: «Я зря радуюсь. С ним всегда нужно быть начеку». — Ты нормально себя чувствуешь? — поинтересовался Тэ, разувшись и пройдя на кухню. — Может, тебе лучше лежать? — Скучно, — мотнул головой Чонгук, не оборачиваясь к нему. «Всё совсем как раньше». Сердце снова ускорилось, и Тэхён нашёл себе новую опору — стул. — Как провёл день? Что делал? — начал он, оставляя другие, более важные вопросы на потом. — Разделался с приютом, — зевая, ответил Чонгук. — Прибрался, потому что… Не понимаю, как можно жить в таком свинарнике и думать, что всё в порядке. Ходил в магазин, чтобы купить еды, потому что у тебя были только лапша и кимчи. — Ты хоть отдыхал? — нахмурился Тэхён, смущённо оглядываясь. Ему и правда никогда не казалось, что у него не прибрано. Это всегда замечал только Чонгук, видимо, воспитавший себя чрезмерным чистюлей. — Работа по дому вполне себе отдых, — сказал Чон, откладывая деревянную ложечку, которой мешал что-то в сотейнике. — Про твой день не буду спрашивать — у тебя всё на лбу написано. — И что же там написано? — Что ты сочинил с десяток сентиментальных вопросов, которые спровоцируют у меня приступ агрессии. Давай пропустим: я не буду на них отвечать. — Здорово, — хмыкнул Тэхён, складывая руки на груди. — Зачем же ты пришёл сюда? — от недавнего спокойствия не осталось и следа. Теперь его медленно, но неизбежно заполняла злоба. — Надеялся, что мы обойдёмся без разговоров, — Чон, удостоверившись, что плита отключена, сел напротив. — Ты же так хорошо знаешь меня — мог бы догадаться, что вряд ли так получится. — Я надеялся, что ты изменился. — Ага, — Тэхён положил ногу на ногу, закрываясь от опасного, как ему всегда виделось, собеседника всё сильнее. — Изменился и буду смотреть на тебя влюблёнными глазами, соглашаясь со всем? Да, я виноват, виноват во многом, но и ты… ты тоже натворил много дел. — Ага, — передразнил его Чонгук, а в глазах его снова загорелся дьявольский огонёк, всегда пугавший Тэхёна. — Но я действительно надеялся, что мы сможем пропустить разборки. — И что дальше? Опять пороховая бочка, на которой я устал сидеть? Опять ты можешь взорваться каждую секунду? — он выпрямился и встал. — Почему ты снова тут? Почему ты опять улыбаешься мне? Во взрослом мире так ничего не работает. Нельзя просто сделать вид, что всё в порядке и мы чёртовы лучшие друзья! Он говорил так разъярённо, что он звука собственного голоса стало не по себе, как будто это говорил кто-то другой, кто-то бесконечно злой, пытающийся выплеснуть всю свою ярость. Ещё утром он был всем доволен и не собирался ни с чем разбираться, а вот теперь, когда Чонгук затянул старую песню, раскрывая только то, что хочется ему, озверел. Совсем как тогда, на восемнадцатилетие Чона. Чонгук мог бы сказать что-то злое в отместку, но он, как ни странно, действительно пришёл не ругаться. Между больницей, отелем и Тэхёном он выбрал последнего, потому что ему была нужна помощь, потому что мозг сказал, что идея пойти к старому другу — отличная, потому что он соскучился и хотел заботы и ласки. Хотел Тэхёна рядом. Он оказался именно в этом доме, потому что всё плохое всегда отступало перед его привязанностью к нему. Причинённая им боль, злость, бывшая ответом на неё, ослабла за то время, что они работали вместе, были рядом. А потом вечернее объяснение, неловкое, но приятное прикосновение, поцелуй и… снова боль и страх. Чонгук тоже много думал об этих вечерах, но каждый раз приходил лишь к одной мысли: он не может быть счастлив. Ни с кем, никогда. Его судьба — остаться одиноким и потерянным навсегда. И даже Тэхён, единственный светлый лучик в его тёмном мире, не может пробиться и спасти его. Он только зря бередит эти раны, возвращаясь к нему снова и снова. Хотелось бы ему быть сильнее и не приходить. Никогда. Перестать думать, фантазировать, представлять ту жизнь, которой у них никогда не было и, скорее всего, не будет. Просто не может быть, потому что они, как заметил Тэхён, отталкивающиеся друг от друга магниты. Они не смогут изменить свою сущность. Но в глубине души Чонгук всё равно был слаб, глуп и чувствителен. Не надеясь на счастье, он всё равно тянулся к Тэхёну и действительно верил, что у них получится разобраться со всем без ссор. Это было не просто нежелание разговаривать. В жизни Чонгука было слишком много такого, что он хотел оставить в прошлом, забыть и больше никогда не воскрешать в памяти. Но Тэхён не хотел это принять и снова рылся в чужом грязном белье, которое волновало его сильнее, чем сам Чонгук. — Ты прав, — кивнул Чон, улыбаясь своей особенной пустой улыбкой, которая пугала сильнее всего. — Больше я не побеспокою тебя. Надеюсь, на этот раз у меня хватит мужества забыть дорогу в этот дом. Я приложу все усилия, чтобы их хватило. А, если не смогу и приду опять, просто прогони меня. Больше не давай надежду на то, что попытаешься понять и принять. И пойми, что люди не меняются. Он решительно встал и пошёл в коридор, обулся и ушёл, не задерживаясь ни на секунду. Если бы Тэхён хотел, он бы уже остановил его. Он бы нашёл, что сказать. Можно было бы даже обойтись его именем, просто сказать «Чонгук, стой». Но старая боль вернулась и накрыла Кима с новой силой, и он не был готов нырять в это болото снова. «Я должен отпустить. Уходи. И не возвращайся. Слишком больно быть с тобой».