Puppy boy

Они снова жили вместе. Теперь Тэхён не боялся отца Чонгука. Не только потому что Чон вырос, не только потому что о его предпочтениях уже и так знал весь город, но и потому что между ними ничего не было. Добрые соседские отношения, лишённые прежних провокаций. Тэхён ходил на работу, а вечером его ждала компания и ужин. Чонгук сообщил, что отдал управление приютом и теперь зарабатывает статьями, которые пишет в качестве фрилансера для нескольких изданий. — Эта работа лёгкая, хотя иногда приходится постараться, чтобы найти интересный материал. Но мне нравится. И Тэхёну тоже нравилось. Нравилось, как Чонгук пишет, как он делится историями своей работы, как в его глазах снова загорается огонёк заинтересованности жизнью. Как и просил Чонгук, они пропустили разборки. Он рассказал всё, что считал нужным рассказать. В общих чертах — лишь обозначил периоды своей жизни, очертил контуры своей боли и попросил оставить любое упоминание об этом прошлом раз и навсегда. И Тэхён был готов на всё, чтобы видеть искреннюю улыбку, которой иногда освещалось лицо Чонгука. Которой оно начинало радовать его всё чаще. В таком сожительстве ему нравилось решительно всё, кроме того, с чего они когда-то начинали. Когда-то тактильная дружба теперь стала параноидной. Любое прикосновение немедленно пресекалось, причём на этот раз не Тэхёном, а Чонгуком, который словно стеснялся своего истерзанного тела, отданного кому угодно, только не Киму. Даже прежние вечерние просмотры фильмов и сериалов походили на молчаливое противостояние. И Тэхён смиренно терпел. Он был уверен, что это из-за того, что произошло между ними в загородном доме друга Юнги, поэтому ждал, пока израненная душа Чона сама к нему потянется, примет его снова. Но шло время, а соседские отношения никуда не девались. Они не прикасались друг к другу с того вечера, как Чонгук пришёл в дом к Тэхёну, лишь пару раз, и то случайно и недолго. Тэхён даже пытался думать, что так и должно быть. Они всего лишь друзья, теперь у них такие отношения — друзья и баста. И любит он его всего лишь как друга. Так прошло два месяца. Два чёртовых месяца! во время которых Тэхён был доволен почти всем, кроме того, что так долго желанное тело разгуливает рядом, но не позволяет к себе прикасаться. «Впрочем, я же толком и не пробовал. Может, стоит быть настойчивее? Он сказал, что я, кхм, из тех, кто обычно предпочитает быть сверху. Значит ли это, что нужно быть более инициативным? Стоит попробовать». Но в тот самый вечер, когда Тэхён решил разорить свою скупую на эмоции натуру на романтический ужин, Чонгук неожиданно сообщил, что задерживается. — Если бы не моё буйное прошлое, это, пожалуй, было бы даже опасно, — шутливо, кажется, набивая себе цену, сказал он по телефону. — Где ты? Что с тобой? Я могу помочь, скажи, куда подъехать. — Никуда. Я самостоятельный мальчик и сам справлюсь, — ответили ему, и у Тэхёна упало сердце. «Снова. Он опять боится меня, снова пытается делать всё сам. Неужели мы опять отдаляемся друг от друга?» — А можешь попросить меня о помощи. Тем более, что я сам тебе её предлагаю. Только скажи, что мне сделать? — Приготовить поесть. Я приеду голодный, как собака. Тэхён недовольно втянул воздух ртом. — Будь осторожен. Если что-то пойдёт не так — звони. Пожалуйста, — попросил Тэхён, не надеясь достучаться до Чонгука, которого его собственная самоуверенность ударяла в голову, как крепкий алкоголь. В такие моменты голос разума был ему чужд, он действовал на инстинктах. — Ага, — небрежно бросил Чон, кладя трубку и, видимо, совершенно не задумываясь о том, что ждущий его дома человек не сомкнёт глаз, пока он не вернётся. Весь вечер Тэхён не находил себе места, и его посетило чувство дежавю: всё снова было как в прошлом, когда Чонгук опять решил поговорить с собой, а не с ним. «Тогда это кончилось настолько отвратительно, что мне до сих пор стыдно. Господи. Чимин был прав: я наорал на него просто за то, что он не умеет общаться с людьми и делает это так, как получается. Пожалуй, я не лучше него, раз столько лет не мог его понять». Не раздеваясь, чтобы если что броситься на помощь, Тэхён сел в кресло и кое-как задремал, но около пяти телефон зазвонил, и он быстро вскочил и бросился к двери. «Всё плохо. Он не стал бы звонить ночью, если бы всё было в порядке!» — паниковал он, но ему ответил вполне здоровый голос Чонгука. — Я соврал тебе, — сказал он и, не давая себя перебить, продолжил. — Прости. Обещал, что не буду, но соврал. Я у родителей, дело не в работе. Ты меня знаешь, я отобьюсь от кого угодно, у меня большой опыт, — он шмыгнул носом и усмехнулся. — Я мог бы опять соврать и сказать, что они попросили меня переночевать с ними, потому что соскучились, но я часто бываю у них днём. Просто… Ммм… Мама волнуется, всякие глупости говорит, — он запнулся, но по голосу было слышно, что Чонгук улыбнулся. — Хочет познакомиться с тобой поближе, мы же живём вместе. Как парочка… — ещё одна пауза, а потом неловкое оправдание: — Это её слова, она так говорит. — Ох, Чонгук… — с облегчением вздохнул Тэхён. — И это всё? Но почему ты ушёл? — Потому что нам стоит поговорить, но я трус. А тебя это как будто и не волнует. — Давай поговорим, — Тэ размял затёкшую шею и вернулся в кресло. — Когда ты вернёшься? — Хоть сейчас, — быстро ответили ему. — Или хочешь, можешь ты приехать? Ты толком даже не был у меня. Только тогда, один раз. Хотя нет, — Тэхён живо представил, что Чон замотал головой. — Я приеду. Тут тонкие стены. Я их люблю, но говорить то, что я хочу тебе сказать, в них неуютно. «Что же в твоей голове на этот раз? Ничего, скоро я научусь тебя понимать, потерпи немного». — Я буду ждать тебя, — ответил Тэхён, кладя трубку. Он боялся, что мысли сведут его с ума, пока Чонгук не приедет, но ночной звонок так успокоил, что Тэ почти сразу уснул, проснувшись только через час, когда раздался звонок в дверь. На пороге стоял Чонгук, выглядевший взволнованным, но счастливым, и Тэхён не сдержал улыбки. — Это какой-то день сурка: ты снова приходишь ко мне ночью, а я снова рад тебя видеть. По неизвестным даже ему самому причинам Чонгук не воспользовался своим ключом, а стоял и мялся под дверью, возрождая в памяти все те разы, когда ему так же приходилось ждать, пока его впустят в дом. Их было так много, и все они такие мучительные, тяжёлые… Странно, что Чонгук не боялся этих напоминаний. Тэхён, пожалуй, испугался бы. Но Чонгук всегда был смелее и сильнее. — Ночь скрывает пороки. Моё любимое время суток, — Чон вошёл и, разувшись, оперся на стену. — Я шёл и думал… — Так ты шёл пешком, бестолковый? Жизнь совсем ничему тебя не учит? — начал заводиться Тэхён, но Чонгук примирительно поднял руку, мягко опуская её на предплечье Тэ. — Я вызвал такси, когда прошёл безопасные районы. Большую часть пути я ехал. — Всё равно бестолковый, — проворчал Тэхён. — Мог бы сидеть и думать, а не гулять по городу ночью. — В движении лучше думается. Постояв ещё немного, он сделал глубокий вдох, снял куртку, повесил её на крючок, где обычно висела его одежда, и пошёл мыть руки. — И о чём же ты думал? — последовав за ним, спросил Тэхён. — Обо всём. У нас довольно насыщенная всяким дерьмом история. — Очень точное замечание, — фыркнул Тэхён, зевая. — Ради этого можно было бы и не приезжать, — продолжил он, а потом нахмурился. — Ну, то есть, я рад, что ты приехал, но это не повод рисковать собой. Снова. — Я не рисковал, — самодовольно отмахнулся Чонгук, а потом в одну секунду стал ужасающе серьёзен. — Не начинай, сейчас разговор не об этом, — серьёзно сказал он, и Тэхёну пришлось признать: Чонгук его пугает. Но этот страх был приятнее тоски и одиночества, и за него определённо стоило бороться.