Далеко ли от Нуменора до Атлантиса?

Разбираться в новом для него мире Ниам начал даже быстрей, чем рассчитывала Елена. В немалой степени этому способствовало то, что нуменорцы, составлявшие теперь его окружение, великодушно позволяли ему сканировать их — и, в конце концов, он научился делать это так, что людям не было больно. Вот только Марьюшку ему сканировать не разрешали: как-то это подействует на формирующийся детский мозг? Но соблазн был велик — особенно когда это резвое существо забиралось к нему на руки... Столь же сильным было искушение "загрузить" наниты в людей, окружавших его — слишком уж слабыми и хрупкими выглядели эти существа: царапины на них заживали несколько дней, любой случайный микроорганизм мог вывести их из строя на неделю (о том, что через каких-нибудь 30-40 лет — по меркам асуранина, совсем скоро — их не станет, Ниам предпочитал не думать)... но он уже знал, что люди таких усовершенствований не любят. Смущала поначалу и их манера бурно выражать эмоции, но со временем Ниам привык... в конце концов, различия между людьми и его соплеменниками оказались не столь разительными, как можно было ожидать. Вечерние трапезы в доме брата Виктора, куда собирались все дунаданы, жившие в Москве или находящиеся там по делам, чем-то напоминали ежедневный обмен информацией в Асурасе — а ещё больше походили на это богослужения в храме, когда земляне соединялись не только друг с другом, но и с Творцом Вселенной (во всяком случае, они так утверждали)... В конце концов, Елена решила, что инопланетянину пора выходить "в большой мир". *** Рано утром брат Виктор по дороге в офис подвозил Елену и Ниама в оркестр. — Ты наших ребят не бойся, им только нельзя говорить, кто ты на самом деле, из Братства там только я и брат Олег... а так — все нормальные. Главное... Но что "главное", Ниам узнать не успел: Виктор резко свернул в сторону, машину занесло... Прежде, чем оба успели осознать, что случилось, Виктор уже втащил на сидение виновницу происшествия — упирающуюся девочку-подростка. — Отпустите! — И зачем я должен тебя отпустить? Чтобы ты кинулась под следующую машину? Но девчонка уже рыдала, выкрикивая сквозь слёзы: — Я проститутка... проститутка! Елена принялась вытирать ей слёзы: — Раз ты плачешь об этом — значит, ты определённо не проститутка... выкладывай, что случилось? Немного успокоившись, девочка рассказала всё. История оказалось до ужаса простой — и столь же отвратительной. После смерти отца Кристины (так звали девочку) её мать начала пить и покатилась по наклонной плоскости, затем вышла замуж за такого же, как она, алкоголика. Пока мать была жива, ещё можно было терпеть, но после смерти матери отчим превратил жизнь девочки в ад — а этой ночью, в довершение всего, с побоями и угрозами заставил "обслуживать" своих пьяных дружков. Дунаданы ошарашено и возмущенно переглянулись. — Что будем делать? — спросил брат Виктор. — Домой не пойду! — шмыгнув носом, категорично заявила Кристина. — А мы тебя домой и не пустим, — заверила Елена. — Сейчас поедем к врачу, потом — в милицию, потом... — Можно отвезти пока к Галине Афанасьевне, — предложил Виктор. — Да, кажется, у неё нет занятий с утра... — А она кто? — поинтересовалась девочка. — Музыковедьма, — улыбнулась Елена. — Она тебе понравится. — Вот что, сестрёнка, — вмешался Виктор. — Давай-ка я сам всё сделаю. У меня в офисе уже привыкли, что я всегда задерживаюсь, а тебя оркестр ждать не может, да и Ниаму ни к чему начинать работу с опоздания. — Пожалуй, ты прав... езжайте. Тут уже недалеко — дойдём. Как только машина бизнесмена скрылась за поворотом, Ниам, до сих пор молча наблюдавший за этой сценой, поинтересовался: — Что произошло с этим ребёнком? Елена на миг замешкалась — как объяснить репликатору, что такое изнасилование? — а затем сказала: — У неё отняли самое ценное, что даётся каждой женщине от рождения — и на что имеет право только её будущий муж, которого она сама изберёт... Но теперь извергу, который это сделал, придётся ответить за всё. А о девочке мы позаботимся. Кто-нибудь из наших её удочерит... — Что значит — удочерит? — Удочерить... или усыновить — это значит сделать своим сыном или дочерью... если настоящие родители умерли, или не заботятся о ребёнке — его берёт в свою семью кто-то другой... и этих людей он будет звать отцом и матерью. — Значит, и ты меня усыновила? Да, в логичности выводов ему не откажешь... Елена положила руку на плечо асуранина: — Конечно... сынок! Да и можно ли было тут ответить иначе этому существу, которое никогда не любили его создатели? Но теперь тянуть больше нельзя — придётся сегодня же всё рассказать мужу. *** — ... настройка микрофонов, видеосъёмка и запись концертов, обработка записи — это всё тоже будет на Вас. Всё понятно? — Да. — Вот и отлично. Можете приступать. Оркестровая администраторша направилась в свой кабинет, оставив Ниама наедине с молоденькой библиотекаршей — и вверенной ему техникой. Составить мнение о библиотекарше он пока не успел (не научился ещё "диагностировать" людей без сканирования мозга) — а вот техника оказалось весьма примитивной. Впрочем, Ниам уже понял, что на этой планете мало стоящей техники — вот разве только нуменорская... Хотя, если над этим компьютером, например, немного поработать — может получиться что-то более или менее приличное... не как в Асурасе, конечно, но работать будет можно. *** Когда Ниам уже заканчивал собирать заново системный блок, в проёме открывшейся библиотечной двери показалась рыжая голова баяниста Гены — не то, чтобы ему что-то было там нужно, а так — вздумалось поглядеть в перерыве на нового коллегу. — Эй, ты что это с нашим компом делаешь? — Он слишком медленно работал. Я его немного усовершенствовал. — Ну, давай, давай... не забудь Сонечку усовершенствовать — а то она и так-то в компе ни в зуб ногой, а уж теперь... Закончить фразу Гена не успел. Но смог понять одно: Ниам то ли не оценил его шутки, то ли воспринял буквально: направился к библиотекарше, самозабвенно изучавшей в углу глянцевый журнал — и, прежде чем кто-либо успел что-то предпринять... погрузил палец ей в лоб. Вынув палец через несколько секунд, он повернулся к баянисту — и абсолютно серьёзно сказал: — Это невозможно усовершенствовать: слишком примитивный разум. — Ой, а что это было? — похлопав ресницами, прощебетала Сонечка нежным голоском. Но Гена этого не услышал: он уже мчался на всех парах в направлении репетиционного зала. В коридоре он едва не сбил с ног концертмейстера домровой группы. — Куда торопишься? До начала ещё пять минут. — Слушай, Олег... похоже, мне пора завязывать! С чем пора завязывать Гене, хорошо знал весь оркестр. — Давно пора! Надоело уже совать тебя под кран на каждых гастролях! — Да уж... такое мерещиться начало! — Что, зелёные чёртики? — Нет, хуже! Представляешь, сейчас видел, как наш новый техник Соньке руку в голову засунул! — Да, Гена, это уже серьёзно... Олег — единственный, кроме Елены, нуменорец в оркестре — нахмурился: пожалуй, придётся поговорить с Ниамом... этак недолго и «засветиться»! Проблем потом не оберешься… А пить Гена действительно бросил. И не пил целых три недели! *** Весь день — до самой телепортации из Москвы в "медвежий угол" на Пинеге — Елена размышляла, как лучше начать разговор с мужем... но так и не придумала ничего стоящего — а потому предпочла действовать «с места в карьер», прямо с порога сообщив: — Мануйло, у нас с тобой теперь есть приёмный сын! За четыре года брака с этой женщиной оборотень привык не удивляться ничему. И теперь, не прекращая чистить ружьё, поинтересовался спокойно: — Сколько лет парню? — Десять тысяч... может, на век-другой больше, я точно не знаю. — Эльф, что ли? — Нет, не совсем эльф... точнее, совсем не эльф. Помнишь, мы с братьями в прошлом месяце ездили в другую галактику? Так вот... — Хлебнул горя лаптем этот твой Ниам, как я погляжу, – заключил Мануйло, выслушав рассказ супруги. – Ладно, привози его сюда, там поглядим. — Да он уже здесь... во дворе ждёт. — А что ж во дворе-то, как неродной? Через минуту Ниам уже стоял посреди избы под пристальным взглядом новообретённого «отца». — Так вот, стало быть, ты какой... инопланетянин! Ты хоть топор-то держать умеешь? — Я буду уметь всё, чему вы меня научите, — невозмутимо ответил асуранин. — Ты мне тут ещё выкать будешь! Елена облегчённо вздохнула: мужу определённо нравился новый член семьи. Да и Мануйло производил весьма приятное впечатление на Ниама: оборотень не был склонен к выражению эмоций — и тем походил на его соплеменников-репликаторов. *** Нельзя сказать, что адаптация репликатора к земным условиям проходила совсем уж без проблем. Он даже успел «заработать» привод в милицию за рукоприкладство в общественном месте — когда в метро приподнял за горло пьяного хулигана и сказал: «Вас никто целенаправленно не программировал на агрессию — почему Вы так себя ведёте?» Ниаму повезло отделаться штрафом — и именно в тот день он узнал, что означает словосочетание «гнилой интеллигент». И всё-таки жизнь асуранина на планете Земля потекла ровно. Он уже привык к тому, что у него есть документы, где он значился как Ниам Александрович Асуров, куда были вписаны его несуществующие родители (признать его официально сыном Елены и Мануйло всё-таки было невозможно). Вопреки опасениям приёмного отца, он довольно быстро выучился держать и топор, и пилу, и многое другое. Мануйло был доволен: всё-таки не каждому удаётся на 5-м году брака получить взрослого сына – помощника в хозяйстве! Прижился Ниам и в оркестре. Скоро он уже знал, что администратор Ася Николаевна не умеет обращаться с принтером-сканером-копиром, но делает вид, что умеет — и потому наедине с сим агрегатом её оставлять нельзя; что баритон Матвей Васильевич всегда приходит на полчаса раньше, чем надо, и за это время успевает вывести из строя кофеварку — поэтому лучше приготовить ему кофе самому, улучив момент, пока этот «герой-любовник» предаётся воспоминаниям о бурных романах своей молодости; что библиотекаршу Сонечку лучше вообще не подпускать к технике... ни к какой. Но отчасти благодаря этому изящному малоинтеллектуальному созданию Ниам стал незаменимым человеком в оркестре. Когда она в очередной раз что-нибудь теряла, Ниам попросту отводил её за угол, погружал палец ей в мозги и, основательно там порывшись, говорил: «Ключи от гримёрной № 27 лежат на подоконнике в дамской комнате, пойди и возьми их там». Впрочем, Ниаму удалось поладить не только с техникой... Ему не хватало асуранских друзей, однако и нуменорцы, и оркестранты оказались по сути почти такими же коллективистами, как они. Для полного счастья здесь не доставало только подпространственной связи... с другой стороны — можно было не опасаться, что каждую минуту тебя могут перепрограммировать. Нравились ему и звуковые структуры, с которыми работали эти люди. В структурах этих было всё — сложнейшие математические построения и развёртывание Вселенной из точки Большого взрыва, движение электронов и вращение галактик... они являли собой сущий пир интеллекта. Люди ещё и считывали из них какую-то эмоциональную информацию — Ниам этого не умел, но у людей, похоже, всё происходило автоматически: он иногда видел на концертах, как некоторые из слушателей утирали слёзы... но если они и страдали — им такое страдание явно нравилось. Так прошёл год. И однажды...