Мой взор виденьями томим. Душа под стеклами теплицы, Озолочая глубь темницы, Цветет под сводом голубым. М. Метерлинк, "Душа теплицы"
— Сириус, нет… Сириус, ляг немедленно! — Отстань, Люпин, я валяюсь так уже неделю. И каков результат? — Что же ты собираешься делать? Бродяга с упрямством голодного пса шатко направился на кухню. Римус сдался. Незадолго до спора он как раз сварил бульон, и Сириус рухнул за кривой стол и сам наполнил тарелку. Римус терпеливо ждал, когда же больной скажет хоть что-то, но тот не проронил ни звука, пока ел. Наконец, ему, видно, надоело, что Люпин стоит над душой, да еще с такой физиономией, будто собрался присоединиться к похоронной процессии. — Лунатик, мешаешь. Не сверли меня глазами. Сядь либо уйди. — Чем вызван столь внезапный подъем? — Думаю, я готов добыть для Снегга ту книженцию. Сегодня мне лучше. А что будет завтра — неизвестно. — Хуже уж точно не станет… — Да ты оптимист, Люпа, — Блэк криво усмехнулся. — Не бойся, пока я не собираюсь никуда аппарировать. Никаких громыханий костьми: не хочу развалиться или расщепиться по дороге. — Как ты планируешь найти книгу, не выходя из дома? Римус выглядел озадаченным, но Блэк лишь закашлялся, схватившись за поясницу — кажется, собирался рассмеяться, да не вышло. — Забыл, Лунатик? Кх-кхм… Ох! Я же наследник Древнейшего и Благороднейшего семейства, мне положено иметь некоторые привилегии. И не только… После обеда Сириус вернулся в постель и удобно устроился на пыльных подушках, придав лицу выражение настолько гордое и величественное, насколько было возможно. — Будь наготове, Люпин, я не знаю, чем окончится этот эксперимент. Не теряй бдительности, как сказал бы наш кривой мракоборец. Итак… Кикимер! Волшебную палочку, которую для Блэка раздобыл Аластор Грюм, тот держал наготове. Пару мгновений не происходило ровным счетом ничего. Но затем раздался громкий хлопок, и на дощатом полу прямо посреди комнаты появился эльф-домовик. Старый и сморщенный, точно сухой лист, он окинул комнату взглядом маленьких злых глазок с тонкими красноватыми веками. — Хозяин… господин Блэк… звал Кикимера? — каркающим и дрожащим не то от удивления, не то от подавляемого раздражения голосом вопросил он.Ѻ
— Ваши посещения стали такими протокольными… завидую вашей выдержке и пунктуальности, сэр. Алиса очень старалась, чтобы голос звучал без издевки, и это ей почти удалось. Она плохо понимала, в какой миг всё вдруг пошло наперекосяк. С тех пор, как она вцепилась в тощую ногу Северуса Снегга, он приходил единожды — ровно через три дня, как и обещал. Разговор тогда не заладился: директор курсировал по комнате взад-вперед, уворачиваясь от пациентки всякий раз, когда она пыталась приблизиться. Эти догонялки вывели женщину из себя. Она легла в постель и повернулась к упрямцу спиной, давая понять, что на сегодня их взаимодействие подошло к концу. Не добившись от своей подопечной ни слова, Снегг ушел. Она даже испугалась, что была слишком резка, и он больше не явится — передаст эти обязанности кому-то другому. Например, клерику с холодным проницательным взглядом. Но вот минули три долгих мучительных дня, и Снегг вернулся. Алиса много думала о нем, но мысли те были пустые. Она ничего не знала о настоящем мрачноватого волшебника и не представляла, каким он стал за те годы, что она провела в коме. Студентом он ей не нравился, а сейчас… — Я следую уставу неукоснительно, миссис Долгопупс. Не тешьте себя иллюзиями — мне совсем не нравится находиться тут. Вы ведете себя непредсказуемо и пассивно-агрессивно и не желаете помогать мне, лишь всё усложняете. — Чем же, интересно? — женщина встала и не спеша двинулась в сторону посетителя. «Ну вот, опять!» Снегг направился к окну, делая вид, что заинтересовался голыми ветвями облетевших лип в больничном дворике. Он походил на капризного кота. Алиса довольно ясно помнила, что когда-то у нее был такой зверь. — Что там? Забавные деревца и скамейки? Снегг вздрогнул и, обогнув Алису, устремился к другому окну. — Черт возьми, директор, вы ведете себя странно. — Черт подери, миссис Долгопупс, вы тоже, — передразнил он, сердито сдвигая брови. — Вы можете вернуться в постель? Мне положено провести в этой комнате не меньше получаса, не усугубляйте ситуацию. Просто помолчим немного, и я уйду. — Почему вы реагируете так бурно? — Почему вы пытаетесь вывести меня из себя? — Я не пыталась… я… не знаю. — Вы ведете себя так, будто задумали меня соблазнить, хотя всё, чего я прошу — читать книги и… — Я читаю книги! Но когда я попыталась обсудить с вами прочитанное, вы сделали лошадиное лицо и сбежали на другой конец комнаты. — Вы меня не поняли. — Вы не понимаете меня! — Вы — вдова Фрэнка Долгопупса! — Вы — чертов лицемер! — Драть мантикору под хвост, как это связано?! — Я не помню Фрэнка! Он замер, округлив глаза. Алиса тяжело дышала, прозрачные слезы катились по ее щекам. Те самые слезы, которые привели в изумление Римуса Люпина, клерика высшего уровня. — Я знаю, что любила — мы были семьей… но то было так давно! Я мучаюсь, хочу увидеть сына, но Фрэнк… вероятно, мой разум отгоняет эти воспоминания прочь, как самые болезненные. Я не уверена даже, что знаю, какого цвета были его глаза. Это ужасно, но это так! Вы понимаете?! — Нет… в самом деле не уверен, что могу понять… — Снегг не представлял, что ей ответить. ...Облик подруги детства стерся, смазался, сплелся с сотнями других женских образов, став всем и перестав быть чем-то определенным. Северус не мог уверенно восстановить в памяти черты ее лица, а последние фотографии сожгли клерики. «Остается лишь знание о том, что человек был. Лишь вера в то светлое, что существовало когда-то. Время не лечит, но уничтожает детали, взамен бросая нам под ноги лишь безжизненный слепок с наших чувств. И Сома тут ни при чем.» — Совесть грызет, ведь я беспомощна… — Вы не должны терзаться. Он мертв, — Снегг не верил, что говорит это вслух. — Вы можете хранить в памяти то, что осталось от него, осталось от вашей дружбы, то есть, брака… не знаю, как правильно выразиться… Но если передумаете или не сможете удержать эти бессвязные обрывки, то не казните себя за это. Коматозное состояние растянулось на десятилетие, теперь вы — другой человек. — Да, вы умеете убеждать и поддерживать, — блекло улыбнулась сквозь слезы Алиса. — Ладно… сейчас я слишком растеряна… — Успокойтесь. Попробуем отвлечься на чтение. Я принес для вас еще одну книгу, но на этот раз куда более интересную, чем «Порядок и равновесие в магической системе». Снегг сунул руку за пазуху, извлекая на свет неяркой зачарованной лампы тонкую книжечку. Алиса взяла этот предмет дрожащими руками, не веря своим глазам. На обложке витиеватыми тонкими буквами были выведены инициалы: М. М. Она открыла то, что больше напоминало тетрадку: листы, кажется, сшивались кем-то вручную, а все слова были аккуратно выписаны чернилами. — Это… — Полагаю, последние «Оранжереи» Метерлинка в магическом сообществе. — Их записали вы? — Да, я. Записал, пока не вылетели из головы. Кажется, то было в восемьдесят втором году. Почитайте, но недолго: «Порядок и равновесие» никто не отменял. Вы же не хотите, чтобы вас казнили? От поэзии всегда кругом голова. — Точно, господин директор, нужна конспирация, — едва слышно пролепетала женщина, перелистывая сборник. — Смущены таинственные воды, лилии дрожат в их глубине… — И бегут по влаге вдаль разводы… Эти все видения — во мне! Снегг замолчал. Взгляд черных глаз устремился куда-то за окно. Волшебница перевернула страницу и прочла дальше: — Боже! Боже! на стеблях от лилий Вырастают странные цветы; Мерно взмахи серафимских крылий Движут воду в озере мечты…Ѻ
Кикимер прошаркал к столу, сгружая на него свою поклажу. Удивительно, но маленький и щуплый эльф смог притащить целую кипу книг! Блэк пересчитал издания и удовлетворенно кивнул. — Может Кикимер идти, господин? Домовик не нравился Римусу, но он не стал вмешиваться. — Ну уж нет уж. Теперь слушай внимательно, — Сириус насупился. — Ты, приятель, терпеть меня не можешь, так что мое доверие к тебе довольно призрачно. Итак, клянись, что никому не скажешь, где нас видел. Ни словечка об этом убежище! Ты никому не сболтнешь, что выполнял мои приказы… Когда слуга повторил все условия сделки, Люпин выдохнул с облегчением: даже пожелай эльф кому-то выдать их местоположение, ему бы это не удалось. Сириус предусмотрел всё. — Отлично, теперь иди. Кстати… что там с домом? Еще не рухнул? — Нет, хозяин, господин Блэк… величественный особняк… Кикимер убирается, Кикимер не хочет, чтобы дом покойной госпожи пришел в запусте… — Довольно, шуруй отсюда, — поморщился наследник, отмахиваясь. — Мерлин всемогущий, так я тебе и поверил! Нашел дурака. Негодующий Кикимер исчез, давясь кашлем. — Думаешь, мы в безопасности? — Люпа, ты же слышал. Я ему язык узлом завяжу, если найдет способ проболтаться. Да и кому он станет пособничать, ведь я — действительно последний Блэк! Была бы еще Беллатриса жива, а так… ладно, вернемся к нашим гиппогрифам… Но тут он скривился от боли, валясь обратно на кровать. — Проклятая спина, дьявол! — Отдыхай, посмотрю книги сам. — А ты не спешишь передать их Снеггу, — заметил Блэк, укрываясь одеялом. — Северус в больнице у Алисы и пробудет там еще около часа… — Люпин сверился с большими часами, что мерно тикали у стены. — Потом он отправится в Министерство на собрание Ордена Четырех Струн. Как раз середина месяца… Думаю, до вечера ему недосуг будет изучать фолианты. И я желаю сам поломать голову над решением. — Да ты всё его расписание наизусть знаешь, — хмыкнул Сириус, призывая в руки один из пыльных томов. — Клерик в тебе неистребим. — Обидное замечание. — Считай это комплиментом. Блэк открыл книгу и погрузился в чтение. На обложке значилось «Ботанический справочник к Британской фармакопее», и, хоть страницы и пожелтели от времени, книга оказалась одним из самых новых изданий, что принес Кикимер. Люпин с замиранием сердца разложил добычу на столе, не зная, с чего начать. — Мерлин и Моргана… и это хранилось в твоей библиотеке?! Боюсь спрашивать, что там есть еще… А ты знаешь латынь? — Ровно так, как того требовал преподаватель нумерологии в Школе. Паршивенько. — Ясно… значит, этим займусь я, — глаза Римуса возбужденно блестели. — Сириус, Сириус… — Люпа, ты такой Люпа! Прекрати сверкать глазищами. Просто открой уже этот пыльный трактат! Черт, ты со школьных времен ничуть не изменился: всё тот же книжный червь. Какое-то время друзья работали в тишине. Римус расчистил место на покосившемся столе и расправил несколько пергаментов, расчертив их карандашом так, чтоб получилась таблица. В верхней горизонтальной строке он перечислил все составляющие зелья Сома, а вертикальный левый ряд оставил пустым — для названий растений, которые могли бы изменить формулу эликсира. Они со Снеггом встречались не единожды, обсуждая, какие именно травы нужно искать. В том, что им необходим ингредиент растительного происхождения, зельевар не сомневался. Он решительно отмел в сторону все минералы и части животных, объяснив Римусу, что их таинственное вещество — простой и известный ингредиент, что-то, что они всегда могли бы иметь под рукой. Снегг попросил добыть из библиотеки Блэков старые трактаты по лекарскому делу, а также несколько ботанических справочников. Современные издания не таили в себе ни одной сакральной загадки, хоть и были написаны волшебниками. Каждый возможный ингредиент необходимо было проверить на совместимость с уже имеющимся составом, что Люпин собирался сделать с помощью таблицы. Они уже перебрали таким образом все деревья и кустарники, но оставались травы и мхи. Грибы и некоторые виды плесени исследователи сбросили со счетов в первые же дни поисков как не подходящие по целому ряду причин. Блэк задремал. «Лондонский каталог Британских мхов», что Босвелл составил в 1877 году, не содержал ни одной иллюстрации, и чтение быстро утомило больного. Но Люпин оставался непреклонен, тем более, что завладел удивительным фолиантом на латыни, где описывались не только растения и минералы, но и животные, акварельные изображения которых были настолько забавными, что он не мог оторвать от них взгляда. Через час Римус поймал себя на том, что хихикает над портретом крота, похожего на черную муфту с паучьими ногами. «Лунатик, черт подери, возьми себя в руки! Блэк тебя засмеет!» Он осторожно закрыл и отложил в сторону труд Диоскорида. Тмин, петрушка, фенхель и ревень — всё это прекрасно сгодилось бы для приготовления питательного обеда, но совершенно не вписывалось в рецепт зелья. Книга «О растениях» не помогла решить головоломку, поэтому он взялся за следующую. В таблице не осталось свободного места, и клерик разложил еще один пергамент на колченогом табурете. Так прошли несколько послеобеденных часов… Римус решил сменить тактику. Теперь он раскрыл «Ботанический справочник» и, переходя от растения к растению, силился найти соответствие между известными видами в «Великих травах» или в De Materia Medica. Вначале кажущаяся ветхость древних томов беспокоила его, но на исходе пятого часа поисков Римус готов был выкинуть греческий трактат в окно. Мало того, что он ни черта не понимал в мертвом языке, на котором давно покойные авторы написали свои опусы, так вдобавок еще начал кашлять от книжной пыли. Блэк проснулся. Сладко потягиваясь и крутясь под одеялом, уронил на пол каталог мхов, «Демоническую фармакогнозию» и несколько справочников. — О-о-о… давненько я не спал так славно… Римус заскрипел зубами. — Люпа, чем занят? — Угадай! — от раздражения оборотень даже покраснел. — Мерлиновы кальсоны, только не говори, что до сих пор не отнес книги Снеггу. Почему ты такой упертый? Предоставь зельевару самому… — Сириус, не будь безответственным, лучше помоги! Если не можешь встать, хоть поддержи морально! — Ладно, ладно… Блэк раскурил свою вонючую-превонючую трубку, отчего Люпину стало еще гаже. Он не выдержал — взял ведро и ушел на родник. Сириус же закутался в одеяло и, дымя трубкой, подсел к столу. Он признавал, что Римус рассуждал очень здраво, когда решил не хвататься за все травы подряд, наобум, а начать с произрастающих вокруг Школы. Блэк открыл «Леса Британии» и углубился в чтение. — Эй, что насчет папоротников?! — крикнул он, едва заслышав звон ведра. — В Соме экстракт семян колоцинта. Незначительное количество, но хватит, чтобы в сочетании с папоротником вызвать у магической Британии заворот кишок. К тому же, зелье поменяет цвет… не то, Бродяга, всё не то… Папоротники я проверил в первую очередь. — Тогда идем дальше. Марьянник луговой? — Не пригоден, я о нем читал. — Лапчатка прямостоячая? — Если только захочешь спасти магов от поноса, вызванного диким арбузом. — Не шуткуй, Люпа. Я не спец по зельям и не ботаник. Седмичник европейский? Ожика? Кислица? Подмаренник? Линнея северная? Люпин лишь качал головой. Исписав пергаменты на табурете, Сириус переместился на пол, тем более, у него опять начала болеть поясница. Римусу так и не удалось загнать упрямца в постель — кажется, в Блэке проснулся Гриффиндорский Дух. Его охватила жажда непременно найти секретный ингредиент, и бывший клерик подозревал, что поспать этой ночью им обоим не удастся. Хотя Сириус явно больше не нуждался в сне. Римус в задумчивости потер переносицу, наблюдая, как тот ползает по полу на карачках. — По правде говоря, состав Сомы пугает. Кроме аконита, зелье содержит экстракт семян анамирты. Не знаю, что и сказать… Анамирта оказывает сильное влияние на нервную систему и замедляет пульс. Вкупе с аконитом она может вызвать кратковременную потерю памяти даже у взрослого с устойчивой психикой... А как насчет остановки сердца у ребенка? Сириус, я не уверен, что человек, придумавший такое сочетание, — нормальный. — Никто и не говорил, что у Альбуса все дома. А Снегг-то и вовсе конченый ублюдок, и я удивлен, что ты еще не в курсе, — нахмурился Сириус, вновь берясь за трубку. — Ты хоть раз задавался вопросом, почему я не стал глотать это пойло? Я не слишком умен, дружок, но, кажется, тут нам нужен клин. — Можешь выражаться яснее? Клин клином? Ты предлагаешь добавить в зелье безоар? — Я предлагаю добавить в зелье яд. — Сириус! Сириус… Люпин замер, часто моргая. — Сириус, серьезно? — Серьезно, мастер каламбуров. Посмотри на большинство известных миру зелий и эликсиров: обилие яда убивает, но капля может вылечить. — Нет-нет, я не рискну! — То есть, ты об этом уже думал? — глаза Блэка блеснули. — Нашел что-то? — Только догадки… — Люпин, говори! — Я читал De Materia Medica. Возможно, старик Альбус знал, что мы раздобудем трактат Диоскорида, и оставил подсказку. Потому что ягоды диоскореи могли бы подойти для нейтрализации действия Сомы. — Это название мне знакомо. — Адамов корень. Он не встречается на северном побережье, но… — Люпа, погоди… забудь, что я только что сказал. Совать в эликсир эти ягоды никак нельзя, идея — полнейший бред. А что дальше? Отожмем в котел сок болиголова? Сыпанем горсть мака и корень мандрагоры потрем?! Дамблдор хочет, чтоб мы всех отравили?! Блэк закашлялся, потонув в сизом табачном дыме. — Давай дождемся Нюниуса! Сдаюсь: без него нам не обойтись.Ѻ
Уснуть оказалось легче легкого, хотя Сириус под боком ворочался, постоянно толкаясь острыми локтями. Бедный уставший оборотень — немытый, нечесаный и заросший двухнедельной щетиной — спал теперь без задних ног так крепко, словно недавно было полнолуние, и он всю ночь носился по оврагам сломя голову. ...Я пришла к железной дороге, Но дороги я не нашла... Только шрам затерялся в дроке, Да метельник цвел желторогий, Да земля была как зола... Легкий локон волос венериных К лиловатой прильнул вербене… Римус тихо хмыкнул во сне. Отдаленный гул и странный голос, порождение волшебного забытья, убаюкивали. Но ему не виделось совершенно ничего. Обступил стеною кипрей меня, И репей кивал в отдаленьи. И навстречу мне встал безвременник, безвременник, безвременник… Сириус сел и зажег свечу у изголовья. Безмятежная улыбка на губах соседа вызывала зависть. Как же хорошо спится Римусу, ну что за несправедливость! Семена отчаянья зрели в них, Зрели в них семена смятенья. И в лицо мне сверкнул безвременник, безвременник, безвременник… Римус Джон Люпин знает отгадку. Римус Джон Люпин хорошо запомнит ответ. Блэк недоуменно поднял одну бровь. Какого черта этот тупица блаженно улыбается? Стал и он седым, точно дым. И цветы, словно боги древние, Гибнут в хрусткой октябрьской пене. Все ушло. Завял и безвременник, безвременник, безвременник… Внезапно Римус проснулся. Рассеянный взгляд скользнул по потолку и остановился на лице Блэка, а улыбка слетела с губ. Сириус вздрогнул. — Люпа, ты чего? Вот жуть! — Ой... Это было неловко, — Римус поморгал, пытаясь сосредоточиться. — Присматриваешь за мной долгими ночами? — У меня бессонница, тупица! — Значит, посветишь мне, ты же звезда, — Римус откинул одеяло, выползая из теплой постели. — Светить… что?! Куда ты собрался? В лес? — Струсил, что ли? — Римус обернулся в дверях. — Я слышал странный голос. Думаю, нам стоит найти несколько луковиц безвременника и проверить мою догадку… Безвременник, Бродяга! На той поляне, где мы скакали в полнолуние! — Лунатик, не дури, — взбеленился Блэк. — Они же под снегом и давно завяли! — Нам и не нужны соцветия, луковиц и коробочек вполне хватит. Так ты идешь или нет? — Ох, Римус… Они молча шагали по заснеженному лугу: аппарировать к нему не составило труда. Римус казался мечтательно-грустным, словно голос-из-сна всё еще пел в голове ласковую песню. «Что это было? Вероятно, одна из многочисленных маминых историй. Мозг оказал услугу, подсунув это воспоминание. Совпадение?» Сириус хоть и нес лопату, но дулся. Ему не нравилось изображать покорность и потакать бывшему школьному старосте. — Эй, а ты обратился ко мне по имени. Не часто такое слышу, — заметил Люпин. — Сириус, мы же друзья? — Друзья, но я всё еще болен, не забывай, — угрюмо бросил Блэк. — Спасибо. — За что? — Наверно, за то, что не столкнул меня, плохого парня, с моста. А ведь мог. Сириус откинул со лба темные волосы и рассмеялся.