По следам ласточки

— Ты как? — осторожно касаясь рукой лба девушки, спросил ведьмак. — Нормально, — чуть жмурившись, прохрипела Цири. — Только голова болит. Что с эринией? Мы ее убили? — Если бы мы ее не убили, то вряд ли находились тут, — горько ухмыльнулся Геральт, присаживаясь на поваленное бревно рядом с Цири. — Ничего не помню, — аккуратно присаживаясь, пробормотала та.       Ведьмак насторожено уставился на девушку. Почти незаметно. Боковым зрением. Но та даже не смотрела на него. Указательными пальцами массировала виски с закрытыми глазами. Он вытащил ее из заброшенной шахты сразу после того, как отрезал голову эринии. Если бы не заказ, он тут же кинулся бы к выходу с Цири. Но если они будут продолжать путешествовать, то деньги им нужны как никогда. Вблизи шахты Геральт развел костер. Девушке был нужен отдых, поэтому они остановились на ночлег.       Цири немного перекусила и постаралась уснуть, когда Геральт отошел в темноту, куда не проникал свет от костра. Уселся спиной к девушке и замер. С одной стороны он был рад, что она ничего не помнит. С другой стороны внутри что-то перевернулось, когда она сказала о потери памяти. Неужели он хотел, чтобы она помнила о своей просьбе, которую он исполнил? Нет, конечно, нет. В какой-то мере он ненавидел себя за то, что сделал. Сделал то, чего не должен был делать. Он знал, что так будет. Что его совесть проснется и начнет напоминать о себе. И все же он пытался свыкнуться с произошедшим. Изменилось ли что-то? Определенно, да. Он думает о ней. Думает ни как о воспитаннице или дочери. А думает, как о девушке. Что она делает с ним? Зачем она напилась в тот вечер и кинулась к нему в порыве чувств? Недостаток мужского внимания? У нее его было достаточно. Наверное. Он так считал. Зачем ей нужен старик, которому скоро перевалит через сотню? Он чувствовал себя влюбленным идиотом, скрывающим свои чувства. Влюбленным. Что за ужасное слово. Слово, которое вслух он произнесет вряд ли.       Нет.       Он любил. Определенно. Но эта любовь казалась ненастоящей. Сначала любовь навеянная джином, а затем наигранная любовь, появившаяся на его беспамятстве. Но сейчас совсем по-другому. По-глупому. Он так считал. Может, потому, что никогда этого не испытывал по-настоящему? Поэтому это все кажется смешным? Столько вопросов, на которые сложно дать ответы. Как можно дать на это ответы, если он сам не может разобраться в своих мыслях и чувствах?       Это продолжалось день за днем. Он пытался закрывать свои чувства на замок. Но все ее действия ему казались столь прекрасными, что он невольно начинал засматриваться. Ее смех. Улыбка. Изумрудные глаза. Пепельные волосы. Даже шрам не казался отвратительным. Замечала ли она его взгляды? Возможно. Но не подавала вида. Думала, что ей это кажется. Она на самом деле ничего не помнила. Все было окружено темной дымкой, круговоротом серых гор. Даже лицо Геральта на тот момент искажалось. Она не помнила, что говорила. Знала лишь, что бредила. И боялась, что наговорила лишнего. Ведьмак сказал ей, что она хотела станцевать ему под веселую песню. Хотела остаться среди гор. Он смеялся над ней. Хотя в той каменной тюрьме ему совершенно не хотелось смеяться. Все его рассказы Цири воспринимала как издевательство над ней. Поэтому иногда, когда они вновь останавливались на ночлег, вскакивала на ноги и пускалась в пляс, отбивая некое подобие чечетки. Как когда-то совсем давно. На столе. В таверне. С Искрой. Ведьмак начинал слегка хохотать, хлопая в такт движением девушки.       И забывался, любуясь красотой молодой княжны, весело танцующей под светом яркой луны и костра.       С каждым днем появившееся чувство не исчезало. А наоборот. Все больше и больше нарастало. Ему до сих пор было сложно свыкнуться с этими чувствами. Но, похоже, он смирился. Относился к ним спокойно. В какой-то мере он их скрывал, но все же уделял Цири внимание. Столько же, сколько и в период их Пути в сторону Ковира.       Они не знали, куда идут. Просто шли, не разбирая дороги. Куда тропы заведут. Главное, что они были вместе и что никто их не разыскивает. Будто дает время на передышку. К Трисс и Эскелю они так и не зашли. Цири была слишком слаба. И Геральт ее не хотел показывать в таком состоянии Трисс, хотя знал, что она сможет ей помочь. Нет. Он просто не хотел видеть Меригольд. С Эскелем он бы увиделся, но на нейтральной территории. Но не с ней. Не доверяет. Он вряд ли начнет ей когда-то еще доверять. Поэтому, забрав награду за чудовище, ведьмак и ведьмачка направились дальше, обратно на юг.       Где растительность приобретает разнообразие. Где огромные просторы заполнены зерновыми. Где на большие расстояния раскинуты леса. Где на Пути встречается больше деревенек, больше путников и купцов. Где ты чувствуешь себя нужным и родным. И где больше вероятность быть пойманными шпионами Нильфгаарда.       У них было больше врагов, чем друзей. И это огорчало. Шанс быть пойманными на каждом шагу был крайне высок. Придворные чародеи. Шпионы. Наемники. Стражники. И во главе всех них — Йеннифэр. Одна единственная, которая может найти их быстрее всех остальных. Только даже она сдает обороты. Неужели ее магия оказалась беспомощна? Иногда эти мысли появлялись в голове Цири. С одной стороны она бы даже хотела еще раз ее увидеть. Но знала, что увидев ее раз, и Геральта она не увидит больше. Увидит лишь высокие потолки, каменные стены. Учителей, служанок. И Его. Своего отца. Никудышного и ненужного. Благодаря которому она получила лишь жизнь на этом свете.       Спустя примерно неделю блужданий, их все же выследили. Кто-то их сдал. Кто — не было времени размышлять. Лошади мчались лишь вперед, почти опережая ветер. Хрипели, пускали пену, обливались потом, но все равно продолжали скакать. Всадники были напряжены. Зубы сомкнуты, нахмуренный взгляд устремлен лишь вперед. Они не разговаривали друг с другом. Понимали друг друга без слов. Показывали лишь взглядом: в какую сторону скакать, где свернуть, а где скрыться за деревьями. Преследовавшие не отставали и на шаг. Даже в лесу они быстро, словно ищейки, находили двух беглецов и пускались в погоню. Кричали друг другу и тем, за кем бежали. Просили, будто умоляли, чтобы те остановились. Чтобы те сдались и пошли с ними мирно. Но их не слышали. Или не хотели слушать. Все же чуть оторваться ведьмаку и ведьмачке удалось. Сзади никого не наблюдалось, но все же Геральт определенно слышал цокот копыт и крики людей. — Цири, нам не скрыться. Используй силу! Перенеси нас куда-нибудь! — кричал на скаку ведьмак. — Нет! — крикнула в ответ девушка. — Нас тут же найдут. Вычислят по всплеску энергии. Это слишком опасно. Йеннифэр! Она нас найдет. — Уж лучше она, чем незнакомые тебе люди. С ней хотя бы попытаться поговорить можно будет! — Но все же… — Давай, Цири! Хоть куда-нибудь! — Я не смогу нас перенести с лошадьми!       Ведьмак бросил на девушку понимающий взгляд и кивнул ей, получив кивок в ответ. Спрыгнув с коней и пустив их в галоп, они скрылись среди деревьев на небольшой полянке. — Возьми меня за руку, — попросила девушка.       Почувствовав грубое прикосновение холодной перчатки, Цири обхватила руку Геральта и сосредоточилась. Сейчас лишь одно место ей казалось безопасным. Оно казалось ей безопасным всегда, когда она была маленькая. Скрытое в горах, с хрустально прозрачной водой, заснеженными вершинами гор, с ярким солнцем и звуком бившегося металла. Со столь знакомыми и любимыми лицами. С огромными коридорами, высокими потолками. С холодными помещениями, от одной мысли о которых тут же появляются мурашки. С теплым очагом. Единственным теплым местом. Но когда она находилась в стенах своего родного дома, даже самые холодные закоулки казались теплыми уголками.       Каэр Морхен. Единственное место, которое она могла назвать своим домом.       Оказавшись в каменных руинах крепости, она слегка покачнулась. Помотала головой, будто приходя в себя и осмотрелась. Заброшенный замок был полуразрушен после появления здесь Дикой Охоты. Но от этого он не казался ужасным. Или небезопасным. Она любила это место. Закрывая глаза, каждый раз представляла его. Геральт был не удивлен, появившись здесь. Он тоже думал об этом месте. Только вот… Он не хотел возвращаться сюда. Слишком тяжелые воспоминания связаны с этой крепостью. Столь тяжелые, что даже старый ведьмак может дать слабину.       Цири неустанно моталась из одной стороны местности в другую, рассматривая каждый камень, каждую деревяшку, каждый сантиметр крепости. А затем поникла. Вспомнила последние события в Каэр Морхене. Плечи заметно опустились, спина сгорбилась. Сразу было заметно, что она стала ужасно подавлена. Ведьмак долгое время стоял в стороне, наблюдая за сменой настроения девушки, а затем все же решил подойти, аккуратно положив руку на ее плечо. Девушка слегка дернулась, а затем крепко прижалась к его груди, сжимая кожу куртки. — Я понимаю твои чувства, Цири, — тихо прошептал Геральт. — Давай постараемся хоть немного вернуть его к жизни?       Девушка утвердительно кивнула и слегка улыбнулась. Весь день они провели по разные стороны крепости. Ведьмак то тут, то там пытался немного заделать дыры в стенах. Хоть немного делая презентабельный вид для замка. Цири бегала к реке, набирая в ведро и мехи ключевой воды. Изредка встречалась с Геральтом во дворе крепости, махала ему рукой издалека и вновь шла по своим делам. Вновь спускалась к реке, ловила рыбу, в лесу, вблизи крепости, словила кролика, которого решила приготовить на ужин. Геральт же рубил дрова, ломал ветки, для разведения очага в помещении и в комнате для Цири. Они не пересеклись, чтобы сходить на могилу к Весемиру или Лео. Сначала сходила девушка. Долго стояла перед Весемиром. Молчала. Не знала, что сказать. Точнее, она хотела сказать многое, но не могла подобрать слов. Играла с волком на шее. Единственной вещью, которая напоминала ей о дядюшке Весемире. А затем уходила, вновь глотая слезы. Геральт сходил на могилы ближе к вечеру, когда девушка была занята приготовлением ужина. Зажег свечи на могиле и около часа помедитировал. Будто отдавая дань своему учителю. И человеку, заменившему ему отца.       Когда они уселись ужинать, вблизи очага стало теплее. Благодаря которому, домашняя атмосфера немного проявилась. Ужин был не богат, но прекрасное мясо кролика и вино шло неплохо. Цири пыталась игнорировать шутки ведьмака насчет последнего раза, когда та пила вино. Она косо на него глядела и что-то невнятно бурчала в стакан. Несмотря на то, что оба расслабились, они все же были наготове. В любой момент их могли настичь. И они должны были успеть сбежать в полном сборе. Цири понимала, что если их найдут, им опять придется бежать с помощью ее силы. И если так вышло, что они использовали ее раз, то уже не имеет и смысла ею не пользоваться.       Вино не то, что ударило в голову, скорее просто помогло расслабиться. Они сидели за столом и просто разговаривали на разные темы. Совершенно забыв о времени и о том, что за ними идет охота. Возможно, где-то около полуночи ведьмак отправил девушку спать в башню для гостей. — А ты? — стоя около дверей, ведущих к лестнице, спросила Цири. — Я еще посижу. Не стоит забывать о том, что нас могут найти. Уж лучше быть настороже. — Я уже не усну без тебя, — засмеялась девушка. — Привыкла, что кто-то рядом сопит. Посидишь со мной? — Цири, мне лучше оставаться здесь… — Ну, на чуть-чуть, — захныкала, будто маленький ребенок, Цири и едва заметно улыбнулась. — Ладно, ладно, — победно подняв руки, согласился Геральт, направившись вслед за Ласточкой.       Внутри комнаты успело хоть немного прогреться, но все же пробравшийся холодный ночной воздух давал о себе знать. Спать в одежде уже вошло в привычку. И сейчас это не было исключением. Она мягко прилегла на кровать, уставившись на несколько секунд на высокий потолок, затем повернула голову к ведьмаку, который присел рядом с ней на кровать. Цири долго не могла уснуть, сначала ворочалась на новом месте, затем продолжала разговор с Геральтом, начинала хохотать над его шутками и историями и вновь пыталась уснуть. Время шло, а сна не было. Даже Белый волк заметно стал клевать носом. Все же даже бравые ведьмаки устают. Он прилег рядом с ней, продолжая разговор ни о чем. Положив руку под голову, белоголовый смотрел в темнеющий потолок, куда свет от очага едва попадал. Девушка лежала к нему лицом, изредка кивая на его рассказы и улыбаясь. А затем начала внимательно разглядывать его профиль. Каждую морщинку на лице, каждый шрам. Вслушивалась в его грубый голос, заостряла внимание на губах. На губах, к которым хотела прикоснуться еще с той ночи. Несмотря на важную роль алкоголя в тот раз, ей хотелось это повторить. Возможно, это все ее молодая кровь, которая требует огня и развлечений.       Они здесь совершенно одни. И только они будут свидетелями этой ночи. Так она решила, когда встав на локти, внезапно прикоснулась к губам ведьмака. Геральт не отстранился. Не оттолкнул ее, как в тот раз. Был лишь немного удивлен такой внезапности со стороны девушки. Хотел ли он ее поцеловать? Скорее всего, да. Раз на протяжении уже недели он думает о ней и о непонятных чувствах, пробудившихся в его груди. Но вот опять вопрос. Настоящими были ли эти чувства? Или ему нужна была просто разрядка? Сколько уже месяцев он находился лишь в компании Цири, не давая себе расслабиться даже в борделях. На это не было времени. А рядом она. Одна единственная, которая столь страстно его целует. Он хмурится. Слегка ее отталкивал. Нехотя. Цири смотрит на него сначала взглядом, полным непонимания, а затем опускает его, отстраняясь на небольшое расстояние. — Прости, мне не хотелось вновь поставить нас в это неловкое ощущение, — замялась пепельноволосая. — Не извиняйся, — ответил ведьмак, касаясь щеки Ласточки.       Он аккуратно подбирается ближе к ней, нависнув над столь маленьким телом, по сравнению с его. Или ему так казалось. Возможно, в его глазах до сих пор стоит испуганная девочка лет 16. Тогда, когда он видел ее в последний раз перед своей смертью. Она осознает его действия. Не сопротивляется. Сама этого хочет. Вновь поддается порыву чувств и обхватывает его шею руками, прислоняясь к его губам. Ведьмак отвечает слишком быстро. Будто давно этого хотел и наконец-то добился. Словно голодный от любви. Продолжает покрывать ее поцелуями. Каждый сантиметр лица, тела. Едва касается пальцами ее бархатной кожи, оставляя за собой груду мурашек. Она не стесняется. Будто сто раз прокручивала это событие в голове. Стягивает с него рубашку, водя руками по каждому шраму, оставшемуся от того или иного чудовища. И один шрам самый главный, столь болезненный для нее. Три округлых отпечатка. От вил рока. Касается их, обводит руками каждый шрам. Будто изучает. Она никогда не была настолько близка к нему. И она хотела запомнить его всего. Поцелуи становились жарче, прикосновения грубее. Наслаждение нарастало. Внутренности нескончаемо переворачивались при каждом прикосновении. Это то, чего им не хватало. То, чего они так давно хотели. И наконец-то получили. Она его судьба. И без разницы кем она будет для него. Судьба — на то и судьба. Ему никуда не убежать от нее. Даже сейчас. Даже сейчас, если его разум вернется и он поймет, что делает, она не даст ему уйти. Крепко обнимает его торс ногами, не давая ускользнуть от нее. Не сегодня. И больше никогда. Все держится на волоске. Несмотря на все происходящее, он все же иногда задумывается об этом. Но мысли вновь ускользают, когда девушка страстно целует его в шею, давая понять о продолжении. Он на секунду замирает, будто спрашивая разрешения. В ответ получает нежный поцелуй в губы и жар ее тела, которым она прикоснулась к нему. Единственное движение, укус в шею вместе с подавлением некого крика. И испуг в глазах. — Цири? Ты… — Давай без глупых вопросов, — перебив мужчину, Цири вновь прикоснулась его губам.       Он замер. Толи от мысли, что он у нее первый, толи для того, чтобы девушка привыкла. Ответил на поцелуй почти сразу и начал двигаться. Секунды, минуты, часы. Все летело незаметно. Для них, для всего мира. Тишина в крепости, тишина вокруг. Два учащённых дыхания и взгляды, полные любви друг к другу. Луна и звезды будут единственными свидетелями этой ночи. Но они будут молчать. И никому не расскажут о столь непонятном союзе людям, знающим их обоих.       Она лежала на его груди, слушала стук его сердца и засыпала под него. В комнате стало до ужаса жарко. Тело просило об отдыхе. Она не сопротивлялась. И уснула, когда вдали стало светлеть небо. А он не спал. Аккуратно поглаживал ее волосы и смотрел в потолок. Разум вернулся и начал напоминать о себе. А вместе с ним и совесть. Что он натворил? Он незаметно встал и вышел на балкон, вдыхая влажный воздух полной грудью. Он никогда не простит себя. Она была для него самым дорогим на свете человеком. Он воспитал ее. Она выросла на его глазах. А что теперь? Она лежит вместе с ним обнаженная в постели. Это было все неправильно. Отвратительно. Он начал сожалеть обо всем, что произошло. Ненавидел себя. Готов был умереть. И не знал, что делать дальше. Лучшим исходом была сдача ее обратно к императору. Но кем тогда он будет в ее глазах? Человек, воспользовавшийся ею, как игрушкой. Лишь для игры, не более. Геральт был готов разорвать себя на куски, кинуться в гнездо гулей, чтобы те разодрали его. Чтобы боль дала конец всем терзаниям. Умереть. Он не сможет свыкнуться с этой мыслью.       Ее легкое прикосновение руки вернуло его в реальный мир. Она прижалась к его спине всем телом и слегка поцеловала плечо. Обхватила его руками, обнимая, и замерла. Он глубоко выдохнул и взглянул на раскрывшийся пейзаж с балкона. За ее прикосновения он был готов все отдать. Но все же… Но все же он ненавидел себя. — Я вижу, как ты себя терзаешь, — прошептала девушка в спину ведьмака. — Не думай ни о чем. Я тоже хотела этого. И рада, что это был ты. Человек, которого роднее и не сыщешь.