По следам ласточки

      В детстве я был никем. Невидимкой для «друзей». Которых у меня и не было. Заводить знакомства я и не собирался. Мне, к сожалению, было не до этого. Невидимкой для родителей. Родители. Я их не любил. Скорее всего, жалел. А может и ненавидел. Ненавидел мать за то, что она бросила меня. Ушла из этого мира лишь для того, чтобы дать жизнь мне. Какая жизнь может быть без самого родного человека на свете? Я не помнил мгновения, когда отец проводил со мной время. Когда он был трезв после смерти матери. Мне было отвратительно смотреть на него. Но я не мог ничего поделать. Мне не хватало сил и смелости противостоять ему. Сказать все, что я думаю о нем и его методах воспитания.       Мне было лет семь, когда я начал задумываться о непригодности отца, как родителя. Он не зарабатывал. Зарабатывал я. Но разве можно назвать заработком действия, когда ты сидишь на рынке как нищий и просишь монетку у прохожего? И собранные монеты мне приходилось отдавать ему на выпивку. Ходил, побирался. Просил хоть кусочек хлеба. Отец не обращал внимания, когда меня не было дома. Он вообще не волновался обо мне.       А потом я встретил его. Мужчина, богато одетый. Лицо было прикрыто шляпой. Он шел рядом ослом, который тянул небольшую телегу. В телеге под толстым покрывалом лежал видно какой-то груз. И в некоторых местах покрывало приоткрывать, будто разрешало глянуть на дорогие зеркала, которые могут себе позволить лишь единицы. Он был первый кто мне улыбнулся и заговорил со мной. — Ты что здесь делаешь, парень? Знаешь, что в этом месте большой риск нарваться на бандитов? — Тогда что делаете здесь вы? Вы не боитесь за свой груз? — задал я встречный вопрос.       Глаза торговца заинтересованно сверкнули. Он явно не ожидал, что я так быстро задам ему встречный вопрос. Он ухмыльнулся и снял с себя головной убор, вытирая капельки пота со лба. — Ну и жара здесь! — вздохнул мужчина, подняв свой взор на солнце. — Пойдем в тенек? Ты, наверное, голодный? — Почему вы так решили? — Твои голодные и измученные глаза, которые повидали столько бед, говорят за тебя, — подгоняя осла, незнакомец начал потихоньку удаляться. Ещё раз оглянулся в мою сторону и едва заметно кивнул.       Почему я решил пойти за ним? Почему я ответил на его приглашение согласием? Я не знаю. Что-то в его взгляде, что-то в его мимике и действиях притянуло меня. Я не сказал бы что он выглядел очень уж дружелюбный. Его внешний вид мне показался немного устрашающим. Чуть вытянутое лицо, глубокие карие глаза, нос клювом, как у ястреба. Ястреб — хищная птица. Но все же… Но все же я пошел за ним, как бродячая собака, которую подобрали на улицу в дом.       В тот жаркий день я не задумывался, что моя жизнь изменится с той встречи. Что человек, внезапно появившейся на опасной дороге (по его словам), возьмёт меня с собой. В детстве я считал это безумным путешествием по землям Офира и не только. И я знал, что благодаря этому торговцу, у меня будет будущее. Не знаю почему. Возможно, просто верил в это. Я не знал, как его зовут. Он не делился со мной. Лишь лукаво улыбался и говорил: «Для тебя я учитель». И всю свою жизнь я звал его учителем, лишь в мыслях думая о его имени. Он научил меня всему. Заменил мне отца. Научил читать, писать, разбираться в монетах. А что ещё важнее — разбираться в людях. Я не знал, как отреагировал отец о моей пропаже. Может он даже не заметил.       Хотя, кто же ему теперь будет приносить монеты на выпивку? Хотелось ли мне вернуться? Переживал ли я за своего неудавшегося отца? Может быть. Но я не хотел возвращаться. Там у меня нет будущего. Это я знал наверняка.       В 15 лет все изменилось. Я не знаю, что повлияло на решение моего учителя. Но в один день мы пришли к его знакомому. Знакомому, который занимался магией. Он был придворным чародеем какого-то короля. Я на тот момент не очень интересовался этим. — Ты станешь учеником чародея. Будешь изучать магию. Я вижу потенциал у тебя. Я все время, проведенное с тобой, помогал тебе это почувствовать, помогал тебе открыть в себе талант. Теперь очередь за моим другом. Ты выучишься и станешь могущественным человеком. — А вы? Куда уходите вы? Почему меня оставляете, учитель? — я был испуган. Готов был заплакать, лишь бы он не оставлял меня у незнакомого человека. Бросает меня, как ненужную игрушку. Я думал, что он любил меня. — Я не могу остаться, у меня появились дела, которые не требуют отлагательств. Я вернусь, обещаю. И заберу тебя с собой.       Он возвращался. И ни раз. На протяжении долгих лет. Но он не забирал меня. Привозил какие-то книги, артефакты, магические вещи, помогая мне развиваться. А потом вновь уходил, обещая вернуться. Время летело ужасно быстро. Я взрослел. И стал чародеем. Могущественным чародеем. Могущественнее того, у которого обучался. И я за все это благодарил лишь одного человека. Торговца. Торговца зеркалами, появившийся посреди пустынной дороги. Когда мне исполнилось 50, 60 лет по чародейским меркам — он вообще перестал появляться. А я начал его искать. Начал узнавать о нем. Раз он не хочет рассказать мне о себе, значит я сам всё узнаю о нем. О самом родном человеке в моей жизни.       Я резко начал задумываться о старении. Почему он оставался таким, каким и был в момент нашей первой встречи? Первое что мне приходило в голову — это чародей. Возможно, потому, что я сам таким являюсь. Но я старел. Медленно. Но старел. В отличие от него. От человека, для которого будто время остановилось. А потом, на сотом году моей жизни, он вернулся. Застал меня за написанием каких-то бумаг. Я был рад его видеть. Рад был видеть своего отца. Но я не встретил его с улыбкой. И до сих пор жалею об этом. Возможно, воспитание даёт о себе знать, а, возможно, я просто не хотел этого показывать. Был обижен на него. На то, что он бросил меня.       Он пришел лишь для одного. Сказать, что больше не вернётся. Что я стал взрослым и сам продолжу свое обучение. Я был благодарен ему за все. Но липкий, противный осадок остался. Он бросает меня также, как и бросила мать. Как бросил и отец. Всеми брошенный. — Ты станешь таким же, как и я, — это было единственное, что врезалось в мою память.       Теперь я понимаю значение его слов. Он хотел себе приемника. На того, на которого можно положиться. Я и сам не заметил, как стал его копией. Как я стал одержим кем-то, или чем-то. Как посреди ночи просыпался в холодном поту. Как мне во снах приходили тени и о чем-то шептали на неизвестном мне языке. Как среди этих шепотов я слышал голос своего учителя. А потом они заговорили на офирском. И все просили лишь одного: «Стань нами. Будь с нами». И я был согласен лишь из-за того, что больше всех это просил мой учитель. И теперь он стоит передо мной и говорит, что больше не вернётся. — Я считал тебя учителем! Отцом! И ты меня бросаешь? Навсегда? — я почти кричу. Точнее не я. А маленький пацан, в рванной одежде, грязный и голодный. И брошенный всеми… — Я всегда буду с тобой. Знай это. Я не брошу тебя, — и он начинает уходить. — Скажи свое имя. Почти век ты не говорил мне своего имени. Так может в последнюю нашу встречу я услышу его? — Гюнтер. Гюнтер о’Дим.       В ту ночь я его потерял навсегда. Я это почувствовал. И я никогда не забуду эти ощущения. Я проснулся почти под утро с душераздирающим криком. С болью в груди. С болью по всему телу. Будто в меня вонзали миллионы маленьких ножей. Будто все тело раздирали на кусочки. Я кричал не переставая. Кидался из стороны в сторону. Выгибался всем телом. А затем начинал плакать. Навзрыд. И шептать лишь его имя. Что может заставить взрослого человека так страдать? Лишь потеря самого родного человека на свете. — Почему? Почему ты проиграл? Почему ты умер? Почему ты бросил меня?       В ту ночь я поклялся на крови, что верну его к жизни. Верну его в наш мир. Он был важен мне как никто другой. И я сделал бы все, что для этого потребуется. Даже если придется пойти по костям. Даже если придется кого-то убить. И я знал кого.       Все шло не запланировано. Я не знал, что он придет к Йен. Я не знал, что он связан с Ней. Я многого не знал. Но это был хороший исход событий. Оставалось лишь сдерживать себя. До нужного момента. А затем нанести удар.       Последний удар.

***

— Йен, помнишь я спрашивал, на что ты готова ради Цириллы? — Помню. Я сказала, что на все, — женщина сидела за столом и разбирала какие-то бумаги.       Когда он зашёл в ее кабинет, она бросила на него строгий взгляд. Напоминала им о их уговоре. Но когда он спросил о самом важном ей человеке, ее недовольство моментально улетучилось. — У меня тоже был такой человек, ради которого я готов на все. Но я не смог ему помочь. Поэтому я хочу помочь тебе, — осторожно начал чародей, незаметно для Йеннифэр подходя ближе к столу. — Спасибо, Имир, — едва улыбнулась чародейка. — Только вот я не знаю, как ее вернуть теперь. Вся эта ситуация, — женщина резко дёрнулась, вспоминая мысли ведьмака, — она отвратительна и сложна. — Свяжись с императором. Попроси у него людей, чародеев. Кого угодно. Выясним, где они будут находиться и будем их поджидать. Забудь об этой ситуации. Она никак не помешает забрать ее. Даже если для этого будет применена сила. — Ты не знаешь Геральта. Он будет готов всех убить, лишь бы Цири не забрали. Цири тоже не уступит. Она будет готова убить родного отца, лишь бы их не трогали. — Тогда пойдем на крайние меры, — кивнул Имир. — Эмгыр, узнав о всей сложившейся ситуации, сам будет готов убить ведьмака, лишь бы тот не мешался. А Цири в мешок и увезти в Нильфгаард. Подальше от этих мест. — Нам нужно выбрать место, где мы их возьмём. Они без лошадей. Значит либо переместятся. Либо пойдут пешком, что вряд ли. — Если они переместятся, мы их сможем обнаружить.       В тот день все было решено. Все было решено Йеннифэр. Имиром. Эмгыром. Цири и Геральтом. Все карты сложились вместе. Йеннифэр не медля ни секунды обо всем рассказала императору. Император собрал небольшое войско, отправив всех их в сторону Каэр Морхена. Туда, куда указывала Йеннифэр. Геральт с Цири после встречи с Йеннифэр решили покинуть их обитель. Решили, что в этом месте они больше не защищены. Решили идти пешком до определенного момента. Или до ближайшей деревни, где можно купить хоть какую-нибудь клячу, либо до момента, когда их поймают. Чтобы быстро переместиться.       Они знали, что за ними прийдут. И были готовы к этому. Были готовы сражаться за свободу. За любовь… А Имир готовил собственный план.       Вспоминал нужные заклинания. Узнавал у чародейки ее планы. Но было ещё кое-что. Имир боялся потерять ее. Ту, в которую влюбился в первую встречу. Он боялся, что если все изменит, то не встретится с ней. И все же…       Что было важнее?       Возвращение названного отца или любовь черноволосой чародейки, которая пахла сиренью и крыжовником?