***
— И как понимать ваш поступок, Джейехейрис Таргариен? — Мама так обращается к нему очень редко, это верный признак, что она очень зла, и Джейх отлично понимает причины её злости. — Ты знаешь каких усилий стоило убедить этого упрямца Бейлона Грейджоя на заключение именно такого договора? Ты понимаешь, что мог всё разрушить? — Отец ничего не говорит, он лишь молча качает головой, и это почему-то задевает гораздо сильнее, чем возмущение мамы. Он ведь сам учил их, что нужно защищать слабых, что нельзя спускать жестокость и несправедливость. Неужели всё это становится лишь красивыми словами, когда речь заходит об игре престолов? — Я знаю, мама. Это было недальновидно. — Зато правильно, честно и справедливо. Нельзя было спускать Грейджою эту выходку, он бы лишь уверился, что прав. — Но Грейджой оскорбил моего кузена. Разве верно бы я поступил, если бы не попытался вступиться? — Ты верно поступил, Джейх. — Несмотря на смысл слов, голос отца строг и серьёзен. — Теон Грейджой позволил себе слишком многое, и, поставив его на место, ты всё сделал правильно. — Но не стоило этого делать так. — Мама подхватывает речь отца, голос её звучит уже намного спокойнее. — Грейджой может стать очень опасен однажды. Если ты наносишь столь сильный удар по чьему-то самолюбию стоит быть уверенным, что этот человек никогда уже не сможет вернуть тебе этот удар. — О чём мама говорит? Уверенным в отсутствии ответного удара можно быть лишь в одном случае. Неужели… — Учись действовать мягче, Джейх. Несколько небрежных слов, пара намёков и тебе не придётся решать проблемы с устранением детей грандлордов. — Да родители именно об этом. Джейх опускает голову. Отец прав, наверное, он был сегодня слишком прямолинеен, слишком резок. А если бы леди Аша встала на сторону своего брата? У их дома могли бы возникнуть серьёзные проблемы, причиной которым была бы его несдержанность. Это ужасно. Он не имеет права так подставлять своих. Иначе какой же из него наследник престола? — Ты станешь королём однажды и, если ты не хочешь лишь сидеть на троне и быть красивой ширмой для кого-то, ты должен понять, что корона не делает тебя неуязвимым или всесильным. — Я понимаю, отец. — Джейх опускает голову ещё ниже, чувствуя, как горят щёки. — Мне не стоило вот так на людях оскорблять Грейджоя. Нужно было отозвать его в сторону, намекнуть, что Робб однажды будет лордом в любом случае, а вот некий юноша в свои двадцать, даже собственного корабля от отца получить не может. — Да, так уже намного лучше. — В голосе мамы улыбка, и Джейх осторожно поднимает глаза. — Ты молод, Джейх, мы понимаем, мы сами были такими, мы знаем как сильны чувства в это время. Но не позволяй им ослепить тебя, не дай заглушить разум. Это может кончиться… плохо. — Уж кому, как не нам об этом знать. — Отец говорит с горечью, и пальцы сводит судорогой. Он говорит о восстании, о том, что едва не уничтожило их семью, их страну, их всех. Нет, он никогда не допустит повторения подобного. Никогда. — Кому как не нам. — Мама встряхивает головой, улыбается чуть болезненно. — А о чём ты говорил с сыном Рендила Тарли? Не об его раздражающем отце, надеюсь. Джейх тоже улыбается. Мама не любит Рендила Тарли, очень сильно не любит. Человеку, регулярно заявляющему, что женщине место в детской и нигде больше, весьма сложно понравиться такой, как Лианна Старк. И здесь, среди своих, мама может возмущение не сдерживать. У стен замков тоже есть уши, но большинство этих ушей принадлежат королеве. — Совсем немного, и я ничего не говорил про раздражающего. — Отец усмехается, он вполне разделяет чувства мамы, но Тарли был на стороне Таргариенов во время восстания. — Дени рассказала мне об этом Сэмвеле Тарли, сказала, что в её снах он был великим мейстером и очень неплохим. Вот я и подумал… — Хорошая мысль. — Отец не даёт договорить, понимает и без этого. — Преданный лично тебе великий мейстер — отличная гарантия от таких, как Пицель. — Мама кривится при звуках этого имени. Джейх не помнит того старика, отец казнил его, когда Джейх был ещё совсем мал, но он знает, что Пицель продавал Ланнистерам тайны Таргариенов и помог Тайвину Ланнистеру свести с ума деда, короля Эйриса. — Мы поможем мальчику попасть в Цитадель. — Я думаю он и сам справится. Дени говорила, он очень умный. — Джейх приподнимает в усмешке уголок губ, прежде чем произнести следующую фразу. — Но нужно надавить на лорда Рендила, чтобы тот позволил сыну поступить в Цитадель. — Надавить на Рендилла Тарли? — Мама и не пытается скрыть злорадную усмешку. — Конечно. Разумеется, это не доставит мне никакого удовольствия, но чего не сделаешь ради блага королевства.***
— Красивые звёзды, правда? — Она лежит, прижавшись к нему, и, несмотря на то, что ночи ещё тёплые, Джейху хочется прижать её ещё ближе. — Я люблю смотреть на них, на небо. Мечтать подняться туда однажды. Как ты думаешь, Джейх, каково это — летать? — Не знаю, моя принцесса. — Он поворачивает голову и смотрит на неё. В темноте видно плохо, но её серебряные волосы блестят даже в лунном свете. — Моя серебряная принцесса. Она смеётся, тихо-тихо. Будто колокольчики звенят, и он понимает, что готов слушать этот смех вечно. — Я летаю в своих снах. — Признаётся она. — Там у меня есть дракон. Черно-красный с пламенем чернее ночи. Его зовут Дрогон, в честь первой любви. — Первой любви? — Джейх повторяет её слова будто эхо. — Глупо ревновать к человеку, которого, возможно, никогда и не было в этом мире, но сердце всё равно сжимают острые коготки. — Первой, но не последней. — Она вновь смеётся и переворачивается на бок, теперь её глаза так близко. — Глупый. Здесь, там, в миллионе вселенных, везде мы связанны с тобой и рано или поздно мы встречаемся. Но я так рада, что здесь нам не пришлось искать друг друга. — Я тоже рад, Дени. — Дыхание перехватывает. — У неё такие глаза, глубокие невероятные, он теряется в них. — Скажи, там, в том мире, я любил тебя так же, как и здесь? — Ты любил меня так сильно, что не мог жить без меня. — Он хочет спросить что-то ещё, но она не даёт, накрывает губы ладонью. — Не надо, Джейх. Нет для меня никакого там, когда речь идёт о нас. Я люблю Джейехейриса Таргариена, принца Семи Королевств, а не печального юношу, больше похожего на своего дядю, чем на отца. Я люблю тебя. Я люблю этот мир за то, что здесь есть ты. — Я тоже люблю тебя, Дени. — Он сжимает её ладонь. — Тебя и никого больше. Я обещаю, я никогда больше не заговорю о том, что там. — Вот и не надо. — Она выдыхает это едва слышно, но затем вдруг замирает. В тишине слышны отзвуки какой-то весёлой песни. — Наша охрана развлекается. — Крикнуть им чтобы замолчали? — Ну неужели нельзя петь немного потише и не портить этот момент? Понятно, что принца и принцессу никто бы не отпустил за пределы города одних, но неужели нельзя было подобрать более тактичную охрану? — Не надо. Там и без тебя найдётся кому заставить их умолкнуть. — Голос и вправду стихает, должно быть сир Барристан или сир Эртур прикрикнул на весельчаков. Впрочем, мысли о гвардейцах мгновенно испаряются, когда Дени касается его щеки тонкими пальцами. — Джейх, я должна кое-что тебе сказать вот прямо сейчас. — Дени, ты же знаешь, я готов выслушать всё, что ты мне скажешь. — Он убирает прядку серебряных волос её лица. — Джейх, я хочу быть твоей. — Эти слова звучат так… странно и неожиданно. Она всегда была его, а он её, разве Дени забыла? Они говорили друг-другу эти слова ещё в детстве. — Королевой, женой, любовницей, неважно. Чтобы там не решил отец. — Дени, ты моя, а я твой. — Он улыбается ей, хотя и не уверен, что она видит это в темноте. — Я люблю отца и уважаю его решения, но заставить меня оставить тебя не под силу ни ему, ни кому-либо ещё. Если ради тебя мне нужно будет отказаться от короны, я сделаю это. — Тебе не дадут. — Он придвигается еще ближе, её дыхание касается лица. — Но я так рада, что ты готов на это, Джейх. И что бы ни случилось, я пойду с тобой, до самого конца. — До самого конца. — Он смотрит несколько секунд, а затем целует её, свою принцессу, свою леди, свою Дени.***
— Он играет с тобой, Джейх. — Стоит только подойти к семье, как Дени уже сообщает ему эту совершенно очевидную вещь. — Я знаю. — Также тихо, чтобы не нарушать торжественность момента шепчет он. — Более того, он играет лучше меня, но это не значит, что я не могу с ним общаться. — Не злись. — Она берёт его под руку, прижимается чуть крепче, чем должна. — Я знаю, что ты всё видишь. Просто будь осторожнее. Тирион Ланнистер очень хорош, но он предан своей семье, любит своих сестру и брата и между нами и ими всегда выберет их. — Я не злюсь. — Джейху становится совестно. Тирион смог несколько раз за разговор поддеть его, но Дени в этом была не виновата. — Не на тебя. Ланнистер слишком умён, давно я не чувствовал себя глупым мальчишкой. — Нам бы пригодился такой десница однажды. — На помосте Визерис окутывает плечи Рейнис плащом с алым драконом. — Стоит к нему присмотреться, наверное. — Стоит. — Он тоже однажды укроет плечи Дени своим плащом, назовёт её своей женой перед ликами Семерых. — Он умён, талантлив, будет лордом Утёса, у него весьма интересные брат и сестра. — К слову о брате. — Септон заканчивает читать клятвы, и Визерис целует сестру. — Прочти. — Дени вкладывает в его руку тонкий свиток пергамента. — Что это? — Прежде чем читать надо дождаться, пока новобрачные сойдут с помоста, чтобы не обвинили в неуважении к своим же родственникам. — Это от сира Джейме. Предназначено отцу, но мейстер не смог найти его в суете и отдал мне. Там о событиях на Стене. Визерис и Рейнис следуют к выходу, и Джейх разворачивает письмо. Слова там странные, что-то о живых мертвецах, об оживших сказках. Если бы Дени не рассказывала ему об Иных, с которыми они воевали в том мире, он бы не поверил. — Думаешь это они? — Это они, или она. Я так и не смогла понять до конца. — Дени мрачно кивает. — Но одно ясно точно. Оно пришло, пусть и на несколько лет позже. — И что теперь делать? — Поверить во всё это всё ещё сложно, но он должен. Это слишком важно. — Не знаю. Сперва мне надо понять. Я хотела просить отца отпустить меня на Стену. Я должна увидеть своими глазами. А потом по обстоятельствам. Я знаю как вернуть драконов, но не уверена, что это сработает, не готова так рисковать. — Я тебе и не позволю. — Он не даст ей шагнуть в огонь, если будут хоть малейшие сомнения, что она выживет. — Мы что-нибудь придумаем. Я поеду на Стену с тобой. — Вместе до самого конца? — Она слабо улыбается. — До самого конца. — Он берет её руку в свою и переплетает их пальцы. — Вместе.