Черный Цвет Ночи

Адриан резко очнулся ото сна. Ему нельзя спать! Ведь тогда… тогда… Вновь! Кошмар! Но в этот раз, отчего-то — на душе было спокойно. Подняв голову, он огляделся, прищуриваясь, и пытаясь разобраться, что происходит. Он лежал в палатке. Палатке? Неожиданно все его тело пронзила дикая боль. Спина словно разрывалась миллионами крошечных взрывов, грудь сдавило от жуткой боли, рука, которой он вчера тормозил свое падение, была словно объята адским пламенем. Болело все. Даже голова раскалывалась надвое. От этих ощущений хотелось кричать, но сил в себе юноша не нашёл. Все, на что его хватило, это вновь уронить свое лицо на подушку и тихо застонать. … Подушка? … С трудом разомкнув веки, юноша уставился на предмет, на котором лежал. Нежно-розовая подушка, которая отчего-то оказалась под его головой. Что происходит? Палатка? Боль? Подушка? Где он? Вчерашняя ночь предстала перед ним во всей красе и Адриану стало только хуже от этой памяти. Страх. Ярость. Стыд. Сейчас ему было стыдно за то, что он позволил себе поддастся страху, и чуть было не убил другого человека, а после чуть было не погиб сам. Ещё сильнее это же чувство жгло его за то, что он в таком виде заявился к Маринетт и вывалил на неё все. Каким же жалким и отвратительно слабым он был тогда… Почему был? Он есть и сейчас. Кажется он пытался уйти… Она его остановила… Так, это объясняет палатку. Боль объясняет его ночная прогулка. Но… После того как отключился свет… Все произошло тогда. Он вновь почти сорвался, но взглянув на её лицо — поборол Зверя. Тогда они говорили… О чем-то… Адриан смутно помнил начало разговора, когда девушка вначале разозлилась на него, но после все же осталась рядом, прощая и не требуя от него более правды. Как он после этого долго просил прощения… Кажется потом Маринетт начала рассказывать ему, зачем-то, про Алью и про то какая у неё безбашенная подруга, вечно сующая свой нос в самое пекло, отважно рыская в поисках сенсации. И как она гордиться такой подругой. Какая она замечательная, добрая, отзывчивая, храбрая, смелая и верная, но почему-то у Маринетт никогда не хватает времени это сказать, потому что она всегда думала, что Алья и сама это знает. Потом она начала рассказывать ему о Киме, который вечно ходит за Хлоей и влюблён в неё, хотя и не знает её на самом деле и лишь идеализирует… Потом ещё что-то… Она рассказывала, он слушал… Он вспомнил, как в один из моментов её руки, державшие его ладонь пропали. А голос остался. Девушка продолжала говорить обо всем на свете, о новых песнях Стоуна, о каком-то парфюме, о новом фильме, продолжении культовой игры и об особом зонтике, который для неё почему-то очень дорог. А потом появилась как раз та самая подушка. — Я… Все равно не смогу уснуть… Принцесса. — Что? Да нет, это так, для удобства… Ты ведь там почти на голом полу сидишь. Вот ещё плед в придачу. — А как же… ты? — А у меня есть вторая подушка и одеяло, — поставив таким образом точку на этой попытке возразить, девушка вернулась к рассказу о том, как весь день сидела и наблюдала за голубями для вдохновения. А ещё, сразу же после передачи ему теплых вещей она вновь взяла его за руку, переплетая пальцы и нежно прижимая свою ладошку к его. Вот так они и лежали, взявшись за руки и тем создав самую прочную и самую надежную связь, говоря ни о чем и обо всем сразу. Маринетт удерживала его от страхов своим теплом. Своим голосом она уводила его к свету. Своим присутствием она изгоняла зло из его души, разгоняя мрак. И её небольшая ладошка в руке Адриана словно говорила ему — «Я здесь. Я рядом. Я не покину тебя. Все хорошо…». И постепенно — он расслабился. А после… заснул. Силясь справиться с неожиданной мыслью, юноша перевёл взгляд на свою руку, что скрывалась за пологом. И внезапно он почувствовал. Сквозь всю ту боль, что пронизывала его тело — он почувствовал тепло в своей ладони. Она не отпустила его даже после того как он заснул, нежно оберегая своим светом. Аккуратно отодвинув на чуть-чуть ткань, разделявшую их, Адриан увидел, что Маринетт крепко спит, свернувшись калачиком, не желая расставаться с его рукой. Она мерно дышала, слегка нахмурив брови во сне, но буквально через мгновение складки на её лбу разгладились и она улыбнулась. Улыбнулась ему. По крайней мере — Адриану именно так и показалось. «Боже… Она прекрасна.» Мысль, посетившая его разум, засела там надолго. Он лежал неподвижно, боясь спугнуть это мгновение. Он неотрывно смотрел на Маринетт, забыв обо всем. Их лица казалось были столь близки, что создавалось ощущение, что он чувствует её дыхание. Стоило бы ей открыть глаза, и она увидела бы его настоящего сейчас. Без маски. Без ореола супермодели. Без лжи. Настоящего. Адриан долгие минуты всматривался в спящее лицо девушки, начисто позабыв о том, что его тайна личности находится под угрозой. Сейчас его не интересовало вообще ничего во всем белом свете. Потому что… От одного взгляда на Маринетт он чувствовал, как боль отступает, обиженно шипя. И потому что на душе становилось удивительно легко и спокойно. -… Парень… давай. Тихий шепот, раздавшийся позади, заставил юношу вздрогнуть. Осторожно повернувшись, он увидел Плагга, витающего над ним с предельно серьёзной мордочкой, чего прежде за ним никогда не наблюдалось. Сейчас квами смотрел прямо в глаза своему хранителю и призывал его к действию… Но… К какому? Неужели он предлагает… раскрыться ей? У Адриана от осознания этого чуть глаза на лоб не полезли. Он что… шутит? — Все в порядке, парень. Честно. Поверь мне, — Плагг подлетел ближе, зависнув прямо перед лицом юноши и кивнув. — Ей ты можешь довериться. — Но… Плагг, так ведь нельзя, — Адриан слышал, как он шепчет в ответ, не понимая, почему говорит эти слова, — Супергерои не просто так носят маски. — Аргх… Да просто сделай это и всё, ладно? — квами закатил глаза и отстранился. — Давай, парень, твоя Принцесса ждет своего утреннего поцелуя. Адриан перевёл взгляд на Маринетт и замер в нерешительности…