Черный Цвет Ночи

— Отец? — Адриан осторожно замер на пороге кабинета, опустив взгляд и неловко улыбаясь. Вечно он теряется, разговаривая с этим человеком. — Я… Слышал ты хотел меня видеть? Габриэль Агрест сидел за своим столом с непроницаемым лицом. Скосив глаза на часы, дизайнер протёр глаза под очками и перевёл взгляд на своего сына. Взгляд его был холоден, а на губах и близко не было намёка на улыбку. Впрочем — в последнее время это было для него уже привычно. Габриэль провёл рукой по клавиатуре, не нажимая ни единой клавиши, и вновь его глаза смотрят на экран. Адриан, всё больше нервничая, начал крутить кольцо на пальце, ожидая хоть какой-то реакции от отца. Однако мужчина молчал, упрямо поджимая губы. Юноша тяжело вздохнул. Он знал, что произойдёт дальше. Отец скажет ему, что Адриан должен будет появиться на каком-нибудь показе мод. Или отправится вместо него на открытие отеля. Или что нужно будет встретить иностранных партнёров в аэропорту и показать им город… Однако — блондин ошибался. — Мне сегодня звонил месье Д’Аржакур. Он спрашивал — куда подевался его лучший ученик, и почему изредка вместо прекрасного фехтовальщика его соизволит посещать мой сын. Адриан застыл, как громом поражённый. В ушах звенело как от ночной грозы, а блондин всё не мог хотя бы вдохнуть, чтобы что-то ответить. Да и ответить — что? В голове было пусто, а слова отца впечатывались в сознание всё глубже с пронзительным хрустом. Юноша, чувствуя, как у него холодеет всё внутри, как что-то ломается и как воздух, словно бы превращается в тягучую патоку, с натугой поднял взгляд на своего отца. — Так же я получил ведомости с оценками из твоей школы. За последний месяц твои оценки по всем предметам стремительно упали, — Габриэль переложил на угол стола какие-то бумаги, придвинув их в сторону сына. — Не говоря уже о том, что твои навыки игры на фортепьяно становятся день ото дня всё хуже. И что у тебя с лицом? Ты таким образом бастуешь против своих фотосессий? Словно сквозь пелену юноша увидел фрагмент того, чего не было:

***

Габриэль Агрест начинает уходить, на прощание бросив словно перчатку последнее слово. — Разочарование.

***

С огромным трудом сглотнув, Адриан уставился на своего отца, силясь сдвинуться ещё хоть на миллиметр. «Он даже не смотрит!» — с ужасом понял блондин, не имея возможности сказать хоть что-то. Блондин почувствовал, что его пробивает холодный пот. Это всё… — Я… Отец, я… Я… — Прекрати это, Адриан! — Габриэль недовольно скривился, продолжая смотреть на экран. — Ты же знаешь, как я не люблю, когда ты мямлишь! Если тебе есть что сказать — говори. Но блондин так и не нашёл слов. Он пытался придумать хоть какое-то оправдание происходящему. Хоть что-то, что он может сказать отцу в ответ на эти слова. Будь в них хотя бы толика лжи — он смог бы. Но как оправдаться сейчас? Сказать, что на самом деле он Чёрный Кот и что всё его свободное и не свободное время он проводит в попытках спасти Париж от Бражника? Что последний месяц выдался для него слишком сложным, что он разбит и не понимает, что с ним происходит? Что его преследуют кошмары и он почти не спит? Как объяснить всё это, при том, что он не имеет права раскрывать правду? Юноша инстинктивно продолжал бездумно крутить кольцо на пальце, уставившись в одну точку и чувствуя, что мир вокруг начал сжиматься. Габриэль Агрест тихо выдохнул и оторвался от белой страницы, что висела на его рабочем столе, оставаясь всё такой же чистой и нетронутой, как и последние несколько часов. Он наконец взглянул на сына, и их взгляды встретились. Адриан, глядя в эти глаза, увидел сожаление. Адриан увидел горечь. Адриан увидел… разочарование. — Что же, если тебе нечего сказать, скажу я, — модельер быстро отвел глаза, вновь сосредоточив взгляд на экране компьютера. — С сегодняшнего дня ты возвращаешься к своему прежнему графику. Натали возьмёт на себя твое обучение по школьным предметам. Месье Д’Аржакур ждёт тебя на своих занятиях через неделю. И я нанял новых репетиторов по китайскому и по музыке для тебя. В колледж ты больше не вернёшься. — Что?! — земля уходила у юноши из-под ног. — Ты… Ты не можешь так поступить, отец! — Я делаю это лишь для твоего блага, Адриан. — Для моего блага?! — блондин пошатнулся, ухватившись за дверной косяк, словно ему отвесили пощёчину. — Для моего блага?! О каком моём благе ты говоришь?! Что ты вообще можешь об этом знать?! Ты не знаешь меня! Ты не видишь меня настоящего! — Адриан! — Габриэль попытался окликнуть сына, чтобы тот успокоился, но это оказалось не так просто. — Ты, запершийся в своём кабинете! Что ты можешь обо мне знать?! Ты ничего не знаешь о том, чего я хочу! Тебе плевать на меня! Ты видишь не меня, а лишь того, кого хочешь видеть! Тебе плевать на мои чувства! — Зелёные глаза, вертикальные зрачки, ладонь сжимающаяся всё сильнее. — Тебе нужен идеальный сын! Который соответствует! Соответствует твоей фамилии! Дизайнер удивлённо откинулся на спинку стула, поражённый таким напором. Он вновь попытался позвать юношу, но тот даже не услышал этого. Оторвавшись от дверного косяка, на котором остались крошащиеся царапины, блондин шагнул вперёд, вглубь кабинета. Этот шаг был подобен разрыву некой грани, что была прежде непреодолимой. — Я боялся, что ты разочаруешься во мне! Боялся, что всех моих усилий будет недостаточно. Я выкладывался всё больше и больше, но ты продолжал отдаляться от меня! Тебе было недостаточно! И… знаешь, папа, это не ты разочарован. Это я — разочарован в тебе! Насколько же нужно быть жалким и зацикленным в себе, чтобы не найти времени на ужин с сыном даже в годовщину… — АДРИАН АГРЕСТ! — Габриэль вскочил из-за стола, от чего тот сдвинулся в сторону. Тишина, обрушившаяся на кабинет, была сродни котоклизму. Она стирала всё, уничтожая даже мысли. Напряжение, повисшее между двумя Агрестами, раскалялось, и в комнате стало почти невозможно дышать. Они смотрели друг другу в глаза, оба преисполненные столь разными чувствами, что попытайся кто-либо этот набор эмоций описать, у него не хватило бы слов. Отец и сын, стоящие, словно у барьера, и готовые взорваться. И оба — уверенные, что прав здесь только один. Адриан резко развернулся на пятках и деревянной походкой вышел из кабинета. Габриэль словно сломанная кукла медленно опустился на кресло, обхватив голову руками. Для того, чтобы что-то уничтожить иногда не нужны чары. Достаточно слов. Или их отсутствия. Нужно сделать лишь один неверный шаг. Или же — бездействовать. Порой хватает единственного взгляда. Или же… чувства стыда, запрещающего посмотреть в глаза собственному сыну.