Черный Цвет Ночи

Габриэль Агрест сидел возле больничной койки, сцепив ладони в замок и упершись в них лбом. Адриан, потерявший сознание в машине, был доставлен в лучшую парижскую больницу. С учётом той скорости, на которой гнал водитель, игнорируя плохую видимость, красный свет светофора и яростные гудки других машин — удивительно, как они не разбились. Но модельер даже не задумывался об этом. Сейчас важно было только, чтобы его сын пришёл в сознание. Мужчина смутно припомнил, что, когда они ворвались внутрь — он схватил за грудки здешнего главного врача и тряс его до тех пор, пока тот, порядком испугавшись, не пообещал лично заняться Адрианом. Не соврал. Юношу тут же увезли куда-то на каталке. Дизайнера, рванувшего следом, остановили. Как ему объяснили — там он ничем помочь не сможет. Габриэль Агрест пытался прорваться, но безуспешно. Впрочем, его достаточно быстро успокоили, сказав, что при первом осмотре ничего грозящего жизни юноше обнаружено не было. Модельер сдержано поблагодарил медбрата, сообщившего эту новость. Отчего-то Агрест-старший ему не поверил. Санитар ушёл, напоследок передав мужчине изорванный лист бумаги, который обнаружился у его сына в кармане. Там был обрывок адреса и короткое сообщение, от которого бросало в дрожь. Дизайнер попытался что-либо выяснить о том, что это означало и не сошёл ли он с ума. То что он узнал заставило одновременно напрячься и вздохнуть с облегчением. Сообщение было не про Адриана. Вот только где он мог его получить, и про кого там было написано? Агрест-старший выбросил это из головы, решив, что может быть, однажды, поговорит об этом с сыном. А потом были сутки ожидания результатов полного обследования. Записка, которая вселяла в душу страх, была выброшена подальше. Блондина доставили в частную палату, где сейчас и сидел Габриэль. Мужчина ждал, что врач, зайдя с результатами анализов, развеет все его мрачные подозрения. Он, наверняка, скажет, что у его сына банальное переутомление, на фоне истощения и потому волноваться не о чём. Такое с ним уже, наверняка, бывало. Габриэль Агрест дёрнулся, как от удара. Уже бывало. Модельер внезапно осознал, что загнал Адриана в столь жесткие тиски графика, что тот действительно падал без сознания от усталости. И мужчина не знал одного. Сколько. Сколько раз уже такое бывало? Школьные клубы, фотосессии, спорт, языки, музыка, дополнительные занятия, бизнес поездки… Габриэль настолько отрёкся от внешнего мира, что вместо себя отсылал своего сына. Адриан же так хотел угодить отцу, что никогда не говорил ни слова против. И теперь они здесь. Мужчина сжал ладони ещё сильнее, впиваясь ногтями в кожу. Где же этот чёртов врач? А доктор, вооружённый результатами анализов, отчего-то не спешил. Словно потерялся в этом огромном здании. А может просто боялся придти. Нынче в Париже работа врачей стала опаснее в разы. Как отреагирует больной, узнав свой диагноз? Как отреагируют его друзья, близкие, родные? Что случится с их сердцами, когда они узнают правду? Больничный персонал находился в мрачном предчувствии. Бражник использует самые чёрные эмоции для своих акум. Пока что он милостиво игнорировал сосредоточение отчаяния, не затрагивая больницы. Пока что. Хотелось верить, что это не изменится и даже у этого злодея есть стандарты. А пока — врачи, сообщавшие дурные вести, словно играли в русскую рулетку. Габриэль Агрест поймал себя на странной мысли. Будь он Бражником — он бы никогда не стал бы так поступать. Сжав челюсти, мужчина ударился головой о сцепленные ладони. Мысли, лезущие в голову, испугавшись такого, разбежались в стороны. Модельер заслышал шаги в коридоре и вскинул голову, пронзив взглядом дверь. Сейчас она откроется. Сейчас. Закусив губу, мужчина ждал, вслушиваясь в эти шаги. Кто-то подошёл к двери. И… прошёл дальше. Габриэль бессильно перевёл взгляд на своего сына. И вздрогнул. Адриан смотрел на него. Молча. В его вертикальных зрачках Габриэль Агрест увидел своё отражение. Повисла тишина. Мужчина не мог оторвать взгляда. То, что смотрело на него в ответ, не было его сыном. Агрест-старший сомневался, что это вообще было человеком. Габриэль испытал какой-то первобытный страх перед смотревшим на него. Словно кролик перед змеёй. Всё, что он мог — бездвижно застыть, заворожено глядя в эти пугающие глаза. Замереть, отбросив всякие мысли о том, что произойдёт в следующий момент. Оставалось только ждать приговора.