Черный Цвет Ночи

Феллон насторожился, увидев, как на мгновение из-под искусственной маски наружу вырвалось что-то чужое, жуткое, пугающее. Это то, что на самом деле представлял из себя юноша? Раздвоение личности? Злая шутка, которая была призвана выместить всё то отчаяние, что было на душе мужчины, была встречена превосходящей силой. Тем временем блондин остановился, услышав тот самый звук, который и держал его пока что здесь. Поступь человека, уверенного в себе настолько, что медперсонал расступался с его пути. Тот, кто не приемлет отказа. Не потерпит, если кукла сдастся. Тот, кто всегда держит слово. Да, в их отношениях всё было сложно. Отношения были разрушены и воссозданы из битого стекла. Но они были связаны. Эту связь они оба чувствовали и не могли от неё отказаться. Подросток прикрыл глаза, пытаясь утихомирить разбушевавшееся сердце. Тот сон, что он видел, изменил его. Он чувствовал смятение и отголоски радости. Еле тлеющие, но даже их хватало, чтобы кукла продолжала держаться за жизнь. — Отец, здравс… — стоило отвориться двери, как манекен повернулся к входу, улыбаясь почти настоящей улыбкой. Которая погасла, когда кукла увидела, кто вошёл. — О… это вы… — М-м-м… Кажется, ты ждал кого-то другого. Прости, это всего лишь я. — Месье Д’Аржакур виновато пожал плечами прикрывая за собой дверь. Повернувшись, он заметил ряд странностей. — Гм. Я не помешал? — Нет-нет, что вы. — Феллон появившемуся учителю фехтования был даже рад. Он стрельнул глазами, проверяя, как ведёт себя пациент. — Мы просто… разговаривали. Психолог успел поймать предупреждающий взгляд подростка и потому не стал раскрывать суть того разговора, что только что произошёл. Хоть и хотелось. Ему отчаянно хотелось, чтобы блондин начал вести себя нормально. Чтобы он испугался. Чтобы он закричал, расплакался, разозлился. Чтобы юноша перестал улыбаться. Потому что из-за этого никто не мог поверить в реальность происходящего. Чтобы его пациент был просто обычным подростком, которому нужна была помощь. И потому Феллону хотелось рассказать всё пришедшему мужчине. Вдруг тот сможет сорвать эту идиотскую маску. Психолог очень хотел, чтобы так оно и было. Потому что если это не маска — то юноше было просто наплевать. Ведь если всё это не ложь — блондину была безразлична эта жизнь. Что не могло быть правдой. Феллон видел. Паренёк продолжал сражаться. И если он цеплялся не за эту жизнь, в которой у него было всё — любящий отец, верные друзья, девушка в которую он был влюблён, насыщенная и интересная жизнь, каждый день который был наполнен множеством вещей, своё место в этом круговороте жизни… То тогда за что же он сражался? Могла ли быть у него другая жизнь, за которую он держался крепче, чем за то, что есть сейчас? — Месье Д’Аржакур, простите, я просто не ожидал вас увидеть, — голос подростка прозвучал слегка виновато да и улыбка изменилась подобающе. — Это не значит, что я не хотел бы, чтобы вы были здесь. Прошу, проходите. Надеюсь, я не обидел вас… ранее? Феллон дёрнул подбородком. Идеально подобранный вариант для извинений. Портило всё лишь небольшая заминка перед последним словом. Фехтовальщик, вероятнее всего, даже не обратил внимания. Он сурово посмотрел на психолога, который бездействовал и лишь сжимал планшет с показателями. Доктор Феллон отвернулся и схватился за пульт, включая телевизор, стараясь всеми силами показать, что его тут на самом деле нет. — Нет, что ты. Как твоё самочувствие? — Арманд выглядел скорее рассеянным, чем обиженным. — В последнее время на тебя многое навалилось. — О, не волнуйтесь. Нет никого, кто справлялся бы с подобным лучше меня. — Кукла хмыкнула в завершение своих слов. И сразу попытался увести разговор в сторону. — Лучше расскажите, как там ребята? Кагами… Как она там? — Это то, что меня всегда поражало в тебе. — Феллон услышал в словах Д’Аржакура подавляемое раскаяние и какие-то душевные терзания. — Даже находясь в больнице — ты беспокоишься о других. Даже если вас ничего не связывает. — Вы не правы, учитель. Она… Кагами для меня очень… — Что? Важна? — Фехтовальщик замялся. Как ему себя сейчас повести? — Скажи мне, эта девушка в красном… Она и вправду для тебя так важна? — Разумеется! Подросток ответил резко, и слово это звучало горячо. Даже обжигающе. Он в это верил. Почти верил. И потому так яростно ответил на вопрос, чтобы заглушить сомнение. Арманд покачал головой, как если бы сомневался в услышанном. Или в себе. — Но ты ведь даже не знаешь её, на самом деле, — Мужчина сжал ладонь в кулак, унимая свои сомнения, и поднял взгляд. — Что вас связывает? Кроме пары десятков схваток? Вся ваша связь — бесконечная борьба и дуэли. Вы лишь сражаетесь вместе. Кроме битв вас не связывает ничего. — Это… Это не… — Ты ведь знаешь это. Просто не хочешь признавать. Потому что ты слишком добр. Ты готов отдавать свою верность, как если бы она ничего не стоила. Отдавая её тем, кто вышвырнут её. Тем, кто её не заслуживает. Создавалось впечатление, что учитель фехтования злился. Было не совсем только ясно на кого. — … Зачем? — В палате слегка похолодало, как и в голосе блондина. — Зачем вы пришли?