Черный Цвет Ночи

Всем известно: Бражник — злодей. Он использует свою силу для того, чтобы причинять другим боль. Используя других, обманывая и подчиняя своей воле — он вынуждает своих жертв творить злодеяния. Репортёры не раз и не два бравшие интервью у бывших акуманизированных, освещали этот момент особенно пристально. Попадая под чары Повелителя Бабочек, человек теряет всё светлое что в нём было, отказываясь от своей доброй души в обмен на силу. Настоящая сделка с Дьяволом. — Та, кто желала принести свет в этот мир и поделиться теплом с другими, но была отвергнута! — мужской голос доносился отовсюду, вкрадываясь в душу подобно змею. — Тебе так хотелось сделать этот мир лучше, но люди не поняли тебя… Бедняжка… Я понимаю тебя, ведь я так же стремлюсь принести свет. Твоя душа пылает от стремления помочь, но этот огонь был слишком тусклым. Прометея! Моё имя — Бражник, и я дам тебе возможность воплотить твоё желание в реальность. Ты получишь силу согреть каждого, а взамен я лишь прошу тебя о небольшой помощи… Жертва, притянувшая к себе термос, внимательно слушала. Злодей, с которым сражались герои, не показался ей чудовищем. Он не был безумным психопатом, стремящимся уничтожить всё на своём пути. Он понимал то отчаяние, которое она почувствовала, когда её назвали бесполезной. Возможно — понимал лучше, чем кто-либо ещё. Помог ей подняться. Дал ей силы. Не требовал взамен стереть Париж с лица Земли или навредить другим. Он просто давал ей возможность проявить себя. Женщина слегка колебалась, ведь Бражник определённо был злодеем, но… Его голос был столь сочувствующим… Он подставил ей плечо тогда, когда все отвернулись. Действительно ли он — Зло? Искушение может принимать разные обличия. И не все способны с ним бороться. Когда то и дело слышишь или читаешь о чём-то, представляя себя на месте пострадавших или причастных к какому-то событию, легко вообразить, что оказавшись в такой же ситуации, ты будешь не столь беспомощным. Не столь слабым. Раскроешь обман, найдёшь в себе силы дать отпор, будешь готов к худшему варианту развития событий. Это не так. Не испытав на собственной шкуре чего-то — никогда не стоит судить о том, что чувствовал другой человек оказавшись в подобной ситуации. Женщина, с которой говорил Бражник, в своё время замерзала от холода на улице, промокнув до нитки. Она знала, как важно бывает быть просто обогретым кем-то в этом отчуждённом мире. И Бражник, говорившей с ней, не пытался насильно подчинить её. Он предлагал. Лишь предлагал, прося взамен помочь ему так же, как помогал Повелитель Бабочек ей сейчас. Что дурного в том, чтобы оказать взаимную любезность тому, кто протянул руку помощи? — Хорошо, Бражник! Давай, пора принести в этот мир настоящий огонь! — в глазах новой жертвы Повелителя Бабочек разгорелось пламя, и её накрыл тёмно-фиолетовый сгусток энергии. Она преобразилась. Прометея поднялась во весь рост. Он изменился, и теперь акуманизированная была выше своей прошлой версии. Превысив отметку в два метра, всё её тело укрывало что-то вроде цветастого полотна, сотканного из различных красных и оранжевых лоскутов, прежде бывших разбросанными пледами на мостовой. Волосы, окрасившиеся в огненно рыжий цвет, подобно пламени взмывались ввысь неровными всполохами. А на шее красовался преображённый термос, ставший полупрозрачным. В его центре бушевал огонь, стремящийся объять всех и каждого. От этого контейнера к рукам Прометеи шли длинные трубки, нашедшие выход в перчатках. Так же появились раструбы на плечах, жадно втягивающие холодный ветер и прогонявший его к огненному центру. Теперь акуманизированная могла передать тепло и жар своей души напрямую. И собиралась этим воспользоваться. Грех было сдерживать такое пламя. — Идите ко мне! Я вас согрею! Радостные и хвалебные крики сменились испуганными. Толпа, стоявшая на месте, рванула прочь. Паника. Хаос. Одного лишь появления злодейки было достаточно, чтобы напрочь изменить атмосферу. Пусть было и холодно, люди дрожали и жались друг к другу, но в воздухе витала надежда. Теперь же от холода не оставалось ни следа, зеваки бросались прочь, боясь задеть кого-то, а запах беды вернулся в город, словно это и было его законное место.