Черный Цвет Ночи

Адриан смотрел в глаза своему отцу. Тот, выглядевший поначалу растерянным, полностью взял себя в руки. Сейчас в холодном взгляде цвета стали, с отливом синевы, читалось отчуждение. Дизайнер стал воплощением внутренней силы. Блондин, слышавший, как мужчина отослал Натали в кабинет, вздрогнул. Ему стало слегка жутковато. Ни единого грамма сомнений в голосе. Хотел бы Адриан, чтобы его голос не дрожал. Когда он сумбурно попросил отца не впутывать сюда эту девушку, он надеялся, что тот уйдёт, хоть ненадолго, и даст сыну возможность собраться с мыслями и подготовиться. Но тот остался, пригвоздив блондина косым взглядом к полу и не сводя с него глаз. Словно запрещая тому двигаться. И отдав приказание, сосредоточился полностью на том, чтобы юноша и не подумал сбежать. Даже не шелохнулся, когда Натали вновь заговорила. Суровый взгляд, пронизывающий насквозь. Адриан сдержался. Прошлый он, тот, кем был подросток год назад, наверное, уже умер бы от страха, впустую растратив ещё одну жизнь. Сейчас Агрест-старший стал именно таким, каким его помнил юноша: строгий и властный, хладнокровный и знающий себе цену, спокойный и собранный человек, жесткий и с несгибаемой силой воли. Неумолимый. Великий. Колосс. Кто-то, кто был способен затмить собой небеса. Даже сейчас, дай кто выбор Адриану, — столкнуться с каким-нибудь Падшим Богом, лишившись всех своих сил, или же предстать перед взглядом отца в этот момент, он бы, наверное, всё же выбрал первое. Потому что помимо привычного, юноша видел в глазах модельера и ещё кое-что. То, что постепенно привык замечать в глазах людей. Ненависть. Юноша никогда не думал, что это произойдёт так. Не раз и не два блондин представлял себе, как он рассказывает Габриэлю Агресту правду. О том, что действительно происходит. В его сознании — почти всегда это заканчивалось едва ли не кошмаром. Отец вечно был им недоволен, придирался к тому, как тот себя ведёт в качестве героя или запрещал ему заниматься подобными «детскими забавами» в этих воображаемых разговорах. В них он критиковал всё, чем становился юноша, стоило тому надеть маску. Все промахи в устах дизайнера становились глобальными поражениями и чудовищными провалами. Агрест-младший в глазах отца был попросту недостоин зваться героем. Или же — он говорил, что подростку стоило забыть о фантазиях и жить нормальной жизнью, покончив с фиглярством на потеху публики. Модельер растил его в качестве своего наследника, а не для роли глупого шута и бесполезного паяца при героине. Не было ни единого шанса, что Габриэль Агрест принял бы Адриана в качестве Чёрного Кота. И всё же блондин продолжал моделировать этот разговор. В надежде, что однажды наберётся сил, чтобы открыться. Он страшился этого дня, планируя, как часами будет отстаивать своё второе «Я». Однако… Это был прежний Адриан. Нынешний Адриан не имел права на промедление. На долгий разговор с отцом. Тот, который дал бы им возможность всё обсудить. Пусть там были бы крики, упрёки и обвинения. Пускай они бы разругались. Юноша бы первый начал ссору. Потому что так и не скормил свою обиду Зверю, который тихо ворчал в глубине души. Адриан, вставший на «верный путь», столкнулся с испытанием и теперь молчал, хотя и не должен был. Подростку хотелось спросить дизайнера, почему тот не пришёл с утра. В то самое далёкое утро. Габриэль обещал, что он придёт, и они смогут поговорить. Но он так и не явился, нарушив обещание. А ведь тогда Адриан хотел рассказать правду. Блондин хотел узнать, почему, если отцу так претят герои — он хранит книгу о них в своём кабинете. Что его связывает с чудом? Почему не отказался от сил, что давал ему Бражник. Зная, что силы акуманизированного никогда не сделают счастливым никого на свете. Почему столь внимательный к деталям человек целый год не замечал, что в городе, переполненном акумами, его сын каждый день надевает маску. Вынужден надевать её, потому что в той жизни, что у него есть — не осталось того, за что он мог бы зацепиться. И почему Агрест-старший безразличен к тому, что Париж стал опасен, продолжая каждый день выпроваживать сына наружу и ни разу не спросив, цел ли его сын? И это при том, что все чертовы одноклассники блондина становились прислужниками Бражника хотя бы один раз. Габриэль словно не замечал то, что опасность ходит за Агрестом-младшим по пятам. Адриану было что вспомнить. И найдётся, что ответить. Однако, увы, времени на этот разговор просто не было. Агрест-младший давил в себе чувства, которые отвлекали и попросту запретил Зверю проявлять себя. Он уже больше не маленький ребёнок, что дрожит подобно осиновому листу из-за единственного недовольного взгляда отца. Он не может позволить себе обижаться на родителя, когда другие в опасности. Он слишком дорожит тем, что у них было. И… Он не хотел разочаровывать его. — Плагг… найди коробку, — глухо бросил он квами, который боялся пошевелиться. Чёрный котёнок неуверенно дёрнулся, и Адриану пришлось надавить. — Пожалуйста. Мы должны спешить. Я… обыщу эту половину комнаты. — Вот как? — ледяной тон продрал нутро юноши. Очки Габриэля Агреста блеснули, и за их стеклами стало не разобрать, каким же именно взглядом смотрит сейчас тот на сына. Словно бы они стали непрозрачно белыми, в противовес чёрному одеянию Кота, которое юноша уже сбросил. — Могу ли я спросить, куда это вы спешите? Этот голос вновь пригвоздил подростка к полу. Подняв голову, блондин попытался пробиться сквозь белую муть стекла своим взглядом. Тщетно. Стена. Непреодолимая стена. — Ну… Полагаю — теперь Кота в мешке уже не утаишь, — Адриан попытался выдавить шутку, чтобы та хоть немного разрядила обстановку. Мужчина в ответ лишь сдержанно кивнул, буравя его пристальным взглядом. Юноша тихо вдохнул и отвернулся, чтобы отец не заметил, что его лихорадит. Благодаря одолженным у Зверя силам, Адриан даже не закашлялся сейчас. Дышать было тяжело, и потому Агрест-младший говорил отрывисто. — А ты как думаешь, куда я спешу? Я — Чёрный Кот. В городе — акума. Мне нужно кое-что найти. И вернуться. Прежде, чем она сожжёт Карапаса. И Рену. И Париж. Вот и всё.