Escape

— Ты выгоняешь меня? Серьезно, ты гонишь меня из дома, который, как ты сказал, должен стать нашим? — спросил Курт, как только услышал предложение валить. — Конечно, да, это я самый плохой на свете! Это я тебя обманывал и я такой плохой! Можешь так думать дальше, можешь дальше сомневаться во мне и моей любви, только это все из-за твоей… — Курт стих, потому что перекричать Блейна было невозможно. А дальше Хаммел видел все словно в замедленной съемке. Голос Блейна то и дело срывался, все его вены взбухли от злости. На лице была ярость, которая в секунду сменилась болью. Хаммел молча смотрел на Блейна, который никак не мог остановиться и говорил, говорил, говорил… А потом он заплакал. Курт никогда еще не видел, как Андерсон плачет. Даже когда их разлучали, разрыдался Курт, а не Блейн. И все, что он говорил…было просто ужасно. Курт, конечно, догадывался, что в Блейне очень много боли, что она давно копится внутри, с каждым годом. Но сейчас плотину прорвало. — Эй, тише, — шепнул Хаммел, подходя ближе и легко касаясь кончиками пальцев ладоней Блейна, которыми он прикрывал глаза. Курт еще никогда не видел его таким и не знал, чего от него ожидать. — Я не… Боже, милый. Ты же знаешь, что нужен мне. Что я люблю тебя и всегда буду любить, — произнес Курт, аккуратно обнимая Блейна за талию. Он должен был сказать что-то сейчас, но слова застряли в горле. Он так много гадостей наговорил сегодня Блейну, он довел его до такого состояния и…он просто не знал, как все исправить. — Ты не ненужный. И ты заслуживаешь лучшего. Самого лучшего, Блейн. Я не…черт, скажи, что мне сделать, чтобы ты чувствовал себя лучше? — попросил Хаммел, целуя ладони, которыми Блейн закрывал глаза. — Я люблю тебя. Прости меня за то, что я наговорил. Ты же знаешь, что я был неправ. Прости, пожалуйста. Прости. Я так сильно виноват. Блейн все никак не мог вспомнить, когда он плакал в последний раз. А особенно когда он плакал в присутствии другого человека. Уж тем более своего партнёра. Тем более, блять, Курта. И ещё он не мог остановиться. Сколько ни вытирал глаза, те все равно снова намокали. Он делал больно, ему делали больно, он рисковал жизнью, оказывался в самых разных ситуациях, а сейчас вот взял и расплакался. Наверное, все навалилось. Или просто он решил, что теперь все будет хорошо, как в сказке. Что он сделал предложение любимому человеку и в кино после этого все живут долго и счастливо. Но жизнь в очередной раз напомнила, что для него не имеет ничего общего со сказками и счастливыми фильмами. Что слова Хантера правда. Что он не нужен Курту, не сделает его счастливым, что всегда будет не дотягивать. Для него, для отца, для окружения. Блейн положил руки на плечи Курта, притягивая его к себе и утыкаясь носом в чужую макушку, потому что, несмотря на осознание всего этого, ему не хотелось отпускать Курта. Тем более не когда внутри него их ребёнок. Он не оставит его. Не сможет. — Все, чего я хочу — это сделать тебя счастливым. Все, чего я захотел вообще впервые за многие годы. И я не могу. Просто не могу, потому что я ограничен рамками своего прошлого, вынужден привезти тебя сюда, скрываться. Я больше всего на свете хочу дать тебе жизнь, которой ты заслуживаешь, но для этого я должен уйти, оставить тебя и дать тебе быть счастливым. Потому что со мной ты никогда не будешь жить так, как хочешь и как должен. Это всегда будет компромисс, рай в шалаше, лучший из возможных вариантов. Это не будет воплощение твоей мечты. Я не воплощение твоей мечты. Но я уже ничего не могу изменить. Я думал, что смогу. Что здесь все будет иначе, жизнь с чистого листа. Я так волновался, делая тебя предложение, ведь это не Париж, и мы не в ресторане с живым оркестром. За слезами пришло опустошение и Блейн с трудом держал себя на ногах. Все, что он испытывал сейчас — это жалость к себе. А следом и ненависть и отвращение по тому же поводу, потому что последнее, что он должен был демонстрировать — это слабость. И что у него тоже есть сердце. Не только для признаний в любви в сексе, но и для боли. — Я испытываю отвращение к себе. И понимаю, что и ты тоже его испытываешь. Я испортил все. Даже то, что хотел сделать красивым и правильным. Даже предложение, хотя оно совсем не то, какого ты заслуживаешь. Я испортил твою жизнь. Вот и все. Стоит это признать. — Ты делаешь меня счастливым. Каждый день. Клянусь тебе, Блейн, я никогда не был так счастлив, как с тобой. Ты же…у нас будет ребенок. Я счастлив только от того, что у нас с тобой будет ребенок. Которого я буду любить так же сильно, как тебя, — тихо шептал Курт, крепче сжимая Блейна в своих руках. — Ты не должен уходить. И никогда не должен был. Я не смогу без тебя. Мы найдем компромисс. Мы всегда будем находить. Потому что это мы, Блейн. Мы навсегда привязаны друг к другу. Потому что мы родственные души. Ты — моя половинка и я никогда тебя не отпущу. Курт сам старался не расплакаться, пока обнимал Блейна. Он забрался ладонями под пиджак, поглаживая спину мужчины, успокаивая. Черт, как только Курт умудрился так все испортить? — Предложение было самым лучшим. Самым прекрасным. Я не могу даже подумать о том, что оно могло быть еще лучше. Нет. Ты мой самый любимый мужчина. Самый лучший. Курт аккуратно взял лицо Блейна в свои ладони и улыбнулся. — Я не испытываю к тебе отвращения. Ты невероятно красивый, когда плачешь, — шепнул Курт, собирая слезы Блейна большими пальцами. — Ты просто, наконец-то, показал мне себя. Настоящего. И ты прекрасен. Прекраснее всех свадеб, цветов, статей и прочего. Ты — моя жизнь. И клянусь, если ты еще раз скажешь, что испортил мне ее, я тебя ударю, — Хаммел прижался губами к теплым, соленым губам Блейна, желая всю свою любовь отдать в этом поцелуе. — Вдвоем против целого мира. Навсегда. А сейчас…пойдем домой? Я немного замерз. У Блейна не было сил говорить сейчас. Ракушка захлопнулась и слава богу. Ничего хорошего из неё все равно не выходило. И хотя он чертовски давно не оказывался в такой ситуации, но что-то подсказывало ему, что после такого потока сознания, некоторое время он будет молчать достаточно долго. То есть не совсем молчать, не показательно. Но будет ещё более молчаливым, чем обычно. Он верил Курту, верил его словам и знал, что тот правда любит его. Суть была ведь не в этом. Не в любви. Просто что, если они правда не подходят друг другу и все? Если дальше будет хуже? Но он не мог позволить себе таких мыслей. Хотя бы по той простой причине, что у них будет ребёнок. Все. Поздно думать и смотреть совместимость по гороскопу. У них будет ребёнок и они должны растить его вместе. А ещё они любят друг друга, а значит справятся. Отношения — это не постоянная, не какая-то константа. И каждый из них тоже растёт и меняется. Блейн тоже был другим человеком. Надо работать над отношениями, вот и все. И над собой Блейну тоже стоит работать. Может, правда пластику сделать… хотя ладно, это уже из области фантастики. Он молча кивнул и подхватил Курта под бёдра, отрывая от земли и занося в дом. Они уже успели надуть высокий двуспальный матрас и даже постелили на него новенькое постельное и набросали подушек, а сверху накрыли пледом. Чем не кровать? На которую Блейн и опустил сейчас Курта, садясь рядом и крепко обнимая своего мальчика. — Позвонишь родственникам? Или хочешь поваляться и позалипать во что-нибудь? У нас есть теперь телефоны, а в них целый мир интернета. — Позвоним им вместе? — спросил Курт, оказавшись на их импровизированной кровати. — Ты моя семья и я хочу познакомить тебя с ними. Хотя-бы с Кэрол. И хотя-бы по видеосвязи, — Курт положил голову на колени Блейна и прижался к его животу. — Или, если ты слишком…устал, то я позвоню им сам. Даже если ты просто не хочешь говорить с ними, я все пойму. Особенно, если ты вообще не хочешь ни с кем говорить, — тихо произнес Курт, поднимая руку и поглаживая скулу Блейна большим пальцем. — Ты же знаешь, что я люблю тебя? Знаешь, что я всегда буду любить тебя? Знаешь, что ты самый лучший муж, о котором я и мечтать не смел? Ты моя опора и поддержка, моя стена, за которой я всегда чувствую себя в безопасности. И мне важно то, как ты себя чувствуешь. Хочешь, мы просто полежим обнявшись и помолчим? Хочешь, мы поговорим? Хочешь, я уйду спать в другое место и оставлю тебя наедине с собой? Скажи мне, чего ты хочешь и я это выполню. Я готов ради тебя на все, Блейн. Я лишь… Я хочу, чтобы ты не боялся быть собой рядом со мной. Скажи мне, что ты все еще любишь меня, несмотря на все, что я наговорил сегодня. Даже если ты ненавидишь меня, я все-равно не оставлю тебя. — Боже, Курт, ну конечно я люблю тебя, — выдохнул Блейн, покачав головой. — Даже не предполагай других вариантов. Мужчина замолчал, раздумывая, и вместе с тем подсчитывая разницу во времени с Нью-Йорком. Ладно, в этом плане у них был запас, так что можно было дать себе выдохнуть. — Я никогда не бываю милашкой, так что очаровать Кэрол, без лишней встречи, во всяком случае, у меня едва ли выйдет. Но я могу сидеть рядом и даже улыбаться. Только давай полежим минут десять вот так. Блейн уложил Курта на спину и вытянулся рядом сам, опуская руку на живот парня и плавно скользя кончиками пальцев по его поверхности. — А еще давай переоденемся. Я странно чувствую себя в костюме. И еще более странно буду чувствовать себя в костюме во время звонка, словно мы на собеседовании, а не сообщаем твоим родственникам, что все еще живы и здоровы. В общем, переоденемся и можно позвонить. А еще я опять голоден. Я всегда голодный, если нервничаю. Нам придется или найти несколько хороших ресторанов с быстро доставкой, или тебе придется готовить для меня буквально лошадиные порции, потому что ты видел, сколько я ем. — Ты бываешь милашкой, когда тебе это нужно, Блейн, — улыбнулся Курт, покачав головой. Он лег рядом с Блейном, обнимая его и закрывая глаза, но лишь на пару секунд, потому что он распахнул их услышав следующее предложение Блейна. — О, нет. Нет, нет, нет, мы не будем переодеваться. Ты не будешь переодеваться, — произнес Хаммел, поднимаясь на локте и глядя на Блейна. — В этом костюме ты произведешь фурор, Блейн. И к тому же, он чертовски тебе идет. И чертовски меня заводит. А я все еще планирую провести нашу первую ночь в доме очень…интересно. Так что нет, Андерсон, ты остаешься в костюме, — Курт лег обратно на их кровать и прикрыл глаза. Напряжение между ними совсем спало, поэтому Хаммел чувствовал себя гораздо лучше. Они говорили, шутили, Блейн не закрылся в себе, а это уже большой плюс. Блейн замолчал и поднял голову, глядя на Курта сверху вниз и не говоря уже ничего. Несмотря на пропасть между ними, они все равно понимали друг друга. — Я же из богатой семьи, знаешь. Я говорил, да? Частная школа, даже водитель был. Форма, роскошный дом, званые вечера. Именно поэтому они вычеркнули меня из своей жизни, когда я перестал соответствовать статусу. Поэтому, наверное, глупо утверждать, что мы разные или что еще. Просто моя жизнь пошла по другому пути в какой-то момент. Но, детка, и твоя жизнь пошла по другому пути. Ты сбежал с собсттвенным похитителем, теперь ждешь его ребенка и готов защищать их и себя с оружием в руках. Я думаю, на самом деле, мы очень похожи. — Ты говорил про гольфы и игру в… Лакросс, если я не ошибаюсь? Или во что-то другое? Черт, кажется это было так давно. Это был день, когда ты впервые поцеловал меня. Я был так пьян, а ты так красив… Ты и сейчас красив, вообще-то, даже еще лучше. Мы тогда ели пасту и пили вино. Я даже заставил тебя потанцевать со мной… Помнишь?