По прошествии баррикад

Спустя неделю со дня неудавшейся революции Грантер наконец выбирается в город. Он и до этого несколько раз покидал свою студию, но не выбирался за пределы своего района. Причин для относительно долгой прогулки было несколько: у них заканчивалась еда, учитывая, что оба почти ни крохи в рот не брали, но чем-то набивать желудок все же стоит хотя бы для удовлетворения базовых потребностей; Эр больше не мог видеть кислого лица Анжольраса, его пустых глаз, поэтому намеревался раздобыть какую-нибудь интересную книгу для своего гостя; юному художнику страстно хотелось выпить и хоть капельку расслабиться, учитывая все произошедшее. Грантер уходит утром, предварительно сообщив соседу по жилью о том, что раньше заката его можно не ждать. Оставлять Анжольраса в одиночестве опасно и тревожно: тот может натворить дел, утонув в своем отчаянии, но сегодня Эр уверен, что ничего плохого не произойдет. Интуиция ему подсказывает, а ей он беспрекословно верит. В самом центре города царит оживление, что неудивительно: Париж всегда был шумным, богатым на события городом, в котором каждый день происходило что-то, что немедленно обсуждалось. Но ни слова не было про революцию. Ни слова про отважных студентов, осмелившихся выступить в защиту бедняков, взывавших к правосудию. Ни слова о тех, за кем тянулись все парижане. Все просто забыли о том, сколько жертв принесла та ужасная ночь, потому что всем все равно. И Грантер, никогда не поддерживавший духа перемен, которым были взбудоражены все Друзья Азбуки, ощущает горькую обиду на всех этих людей, смеющихся и занимающихся делами. Будь он пьян, непременно пристал бы к какой-нибудь компании торговок и стал их отчитывать за легкомысленность. «Они отдали свои жизни, чтобы приблизить вас к свободе, их нужно воспевать, а вы смеетесь над своими глупостями! Как же вам не стыдно! Как можно вести себя так, будто ничего не произошло неделю назад?» сказал бы он. Но вместо этого Эр лишь стремительно идет мимо, стараясь не обращать внимания на этих радующихся жизни людей, потому что при виде каждой улыбки он тут же вспоминает скорбящий взгляд Анжольраса. — Грантер? Сколько же мы не виделись, — звучит из-за прилавка булочной, как только художник входит внутрь. — Неужто ты трезвый, в чем дело? Хозяйка лавки — тучная женщина, которую все знают как Мадам Круассан — отличалась подвешенным языком и не упускала возможности съязвить, но делала это всегда беззлобно. Настоящее ее имя было мало кому известно, но это не волновало частых посетителей, порой толпящихся на улице с целью заполучить сочную горячую булочку с начинкой, приготовленную умелыми руками из лучших ингредиентов. Эр никогда бы не смог позволить себе покупать здесь выпечку, если бы Мадам не обожала его работы. Он когда-то разрисовал стену ее пекарни, за что получил щедрое вознаграждение, душевный разговор и пожизненную скидку на изделия. Кроме того, эта замечательная леди периодически заказывает у художника картины, активно хваля его во время встреч с подружками. — Есть новости в городе? — Тебя редко волнуют события в Париже, — замечает женщина, наигранно прищуриваясь, будто подозревая Эра в чем-то. Тот в свою очередь нервно сглатывает. — Ладно, будем считать, что ты решил заняться общественными делами и оставить свои гадкие привычки. Интересует что-то конкретное или?.. — Помнишь на площади Вогезов две недели назад была стычка студентов с жандармами? — Помню, громкое было событие. Их всех чуть ли на виселицу не отправили. — Что с ними сейчас? Мадам Круассан долго не отвечает, стараясь не смотреть на единственного посетителя своей лавки. По телу Грантера несколько раз пробегает озноб, под ложечкой неприятно сосет, будто бы эта женщина с самого начала знала о его причастности к Друзьям Азбуки, о том, что он укрывает у себя дома их выжившего лидера, а если и не знала, то догадалась из вопроса. И будто прямо сейчас она завопит, в булочную ворвется инспектор Жавер собственной персоной и повяжет его. Но она не знала и даже не собиралась догадываться. Просто события той ночи коснулись и ее самой. Среди погибших оказался ее хороший друг и частый клиент — маленький воришка Гаврош, которому она специально позволяла стаскивать с витрины булочки, делая вид, что не замечает. — Расстреляли. Всех до единого расстреляли, погрузили на телеги и вывезли за город. — Что сделали с телами? — Эр старается выглядеть беспристрастным, но сам понимает насколько плохо у него выходит. — В братскую могилу — одного на другого, и засыпали землей. Хоронить отказались, сказав, что предатели — грешники, им место в аду и они недостойны воспеваний в церкви. Художника едва заметно передергивает от представления этой ужасной картины: окровавленные тела Друзей, небрежно погруженные в яму, молчащие могильщики, работающие лопатами. Место захоронения наверняка не обозначили, чтобы никому не пришло в голову оставлять цветы или посещать могилу. Среди них могли бы оказаться и они с Анжольрасом… — Почему все ведут себя так, будто ничего не было? — печально спрашивает Грантер, возвращаясь в реальность. — Боятся жандармов, короля. Был приказ: кто хоть слово скажет о революции — голову с плеч. Нельзя ни поносить ее, ни воспевать. Только забыть. Но говорят, что некоторые выжили. Среди тел никто не нашел тех юношей, что всегда стояли во главе. Ходят слухи, что они сбежали и готовят новый переворот. А главный инспектор, не обнаружив главных зачинщиков, бросился в реку. — Я должен идти, — спешно заявляет Эр, направляясь к двери на улицу. Он так и не купил съестного, но теперь обладал достаточными знаниями о происходящем, чтобы поделиться с Анжольрасом и обрадовать его. — Те парни, кстати, тоже мертвы. Я видел, как два тела увозили отдельно, — напоследок все же сообщает юноша. Он торопится к дому, совсем позабыв о своем желании выпить и прочих планах на день. Теперь известно, что кроме Анжольраса выжил еще и Мариус, ведь об этих двоих говорила Мадам Круассан — о лидерах. Так же глава жандармерии — Жавер — больше не угроза, потому что он теперь покойник, вытащенный из реки и похороненный где-то около одной из многочисленных церквей. На полпути Эр резко останавливается из-за пришедшего озарения: нельзя ничего говорить Анжольрасу, ни слова о полученной информации. Иначе он вновь загорится идеей революции и уже в одиночку пойдет на смерть. Стоит продолжать кормить его фразами «ты ничего не сможешь сейчас сделать» и «ты ничего не добьешься, нужно подождать затишья». Терпеть его съедающий душу взгляд, но продолжать лгать для его же блага. Грантер разворачивается и вновь направляется в сторону центра города. Он все же выпьет, как и собирался. Придет домой после заката, как и обещал. И, несомненно, он раздобудет какую-нибудь интересную книгу для своего сожителя.