Hope World

Просыпаться было сложно. Словно по макушке бахнули кирпичом и возможно даже не одним. А ещё плечи ноют, будто на них слон сидит. Мерзко, в общем-то. Поморщившись, Юнги разлепил глаза и тут же напрягся. Вокруг было темно, где-то капала вода, и пахло плесенью. Больше похоже на какой-то подвал. Что-то как-то неоптимистично. Совсем. А если еще и учесть то, на каком моменте Юнги отключился, точнее его отключили… А ещё…  — Черт. Чимин!  — Меня зовут Чонгук вообще-то, — вдруг кто-то вздохнул совсем рядом, отчего парень подавился собственной слюной, а пульс и без того неспокойный подскочил до невообразимых высот.  — Ебтвоюмать, если хотел, чтобы я сдох от инфаркта, у тебя почти получилось. В ответ тихое саркастичное хмыкание, а затем щелкнул выключатель, и тусклый искусственный свет затопил помещение. И это действительно был подвал. Обжитой только. Кровать, стол, небольшой шкаф и даже умывальник с холодильником. Уютненько. Напрягают только наручники, от которых затекли руки, и парень, сидящий на стульчике у постели. Симпатичный кстати. Даже в этой растянутой и местами испачканной футболке, так выгодно обрисовывающей перекаты мышц. Альфа, наверняка. Качок недоделанный. Но аромат странный. Так пахнет мокрый асфальт после дождя. Не то, чтобы Юнги нюхал его когда-нибудь. Просто так кажется. Чонгук следил все это время неотрывно и вдруг фыркнул.  — Я омега, успокойся. И прекрати принюхиваться, меня это раздражает, знаешь ли. Губы тронула ответная усмешка. Еще бы не знать. Юнги это тоже порядком бесит, как и то, что после обычно морщили носы и перекашивали физиономии. Гребанные эстеты.  — Знаешь, а мы можем подружиться, если ты сейчас достанешь ключик и откроешь наручники, малыш.  — Еще раз назовешь меня малышом и останешься здесь еще на недельку, — интонации хоть и грозные, как и сведенные брови, но Юнги и не такие моськи видел. Есть с чем сравнить. В приюте, да и потом на улицах поднабрался опыта различать дерьмо от конфетки. И Чонгук еще сущий ребенок, который пыжится выглядеть взрослее. Не того решил запугивать.  — Кстати, малыш, а здесь, это собственно где?  — Ну, все, достал! Чонгук резко поднялся со своего места и вышел, напоследок громко хлопнув дверью. И слава яйцам она была всего лишь деревянной, а не металлической. Такого грохота барабанные перепонки не выдержали бы. Звук все равно отозвался тупой болью в голове. Паршиво. Чем же его тогда вырубили, что такой отходняк дикий? Повезло, что от мощного удара дверь жалобно скрипнула и слегка приоткрылась. Класс. Разобраться бы с наручниками и можно бежать. Юнги приподнялся и оглядел близлежащее пространство. Но ничего похожего на шпильку или скрепку не нашел. Досадно. Хорошо, что с детства имеется привычка таскать пару отмычек в кармане. Но вот беда, его кто-то успел уже переодеть. Значит, придётся уговаривать малыша его отпустить. А уж потом разбираться со всем остальным. Проблемы надо решать по мере их поступления.  — Да почему я-то! — вдруг донеслось из приоткрытой двери на повышенных тонах. — Я же не сиделка для каких-то… Ладно-ладно, понял. Да понял я! Чонгук вздохнул как-то обреченно, прежде чем вернуться в комнату. Вздохнул еще раз, наткнувшись на довольную физиономию развалившегося на постели блондина. Чертыхнулся себе под нос, но сел обратно на отодвинутый стул. Сцепил руки в замок, сложив их на колени, состроил угрожающую моську и засопел, не зная с чего начать разговор. Юнги из последних сил сдержался, чтобы не заржать в голос. Не стоит пока лишний раз обижать дитятко. Не в том он сейчас положении. Его ещё Чимин ждёт.  — Так, Чонгук, давай ты просто сначала ответишь на мои вопросы, окей? Чонгук толкнул языком щеку, задумался на пару секунд, чтобы потом согласно кивнуть.  — Задавай. Юнги взвесил мысленно все за и против, разложил все по полочкам и, едва заметно судорожно вдохнув, спросил:  — Где мы? Чонгук опустил голову, глядя уже из-под чёлки. Пальцы теребили плетёную фенечку на запястье. Он чувствовал себя уже не так уверенно, как раньше, и эти перемены настораживали. Неужели хочет что-то скрыть?  — Мы в центральном убежище Общества защиты омег. Больше пока не могу сказать. Потом придёт босс и все расскажет подробнее. Юнги скептически приподнял бровь.  — ОЗО? Серьёзно? А по оригинальней название придумать не смогли? Желваки заиграли, подтверждая, что фраза пришла точно в цель. Этого ребенка так легко задеть Чонгук напрягся весь, собираясь до последнего отстаивать честь и гордость своего, так называемого общества. У Юнги же давно все тормоза полетели, а ещё, кажется, отбило чувство самосохранения, поэтому он намеренно хочет выплеснуть весь накопившийся негатив.  — Хэй, мы людям жизнь вообще-то спасаем! Вот эта фраза вызывает приступ истерического смеха, который угасает резко, сменяя веселье в глазах чёрным мазутом ярости. Брось искру — сгоришь к чертям. Все планы разойтись тихо-мирно истлели в ту же секунду.  — Тогда какого хрена вы, спасители всея планеты, позволили забрать моего друга, м?! Чонгук вспыхивает мгновенно, не прошедший ещё юношеский максимализм подгоняет похлеще ядреного темперамента. Парень за секунду подскакивает к кровати и тянет за воротник своей же футболки, которую заботливо нацепил на эту дрянь пару часов назад.  — Потому что не успели, идиот! А ты сволочь неблагодарная, я тебе жизнь спас! Блядская ухмылка на бледных губах выбешивает окончательно. С самого начала нужно было заткнуть этого строптивого омегу хоть чём-нибудь, дождаться босса и не теребить себе нервы по пустякам. Но вот уже поздновато. Злости нужен выход. Причём это касается их обоих. — А я блять просил спасать? Я блять по-моему сразу сказал меня отпустить, герой хуев. Если бы ты думал другой своей голо… Удар приходится прямо по челюсти, разбивая губы в кровь. Голова болезненно дергается, а мозг пульсирует, до сих пор не придя в норму. Но Юнги уже давно плевать на самого себя.  — Че, герой, только привязанных лупить умеешь? — язык скользнул по губам, собирая капли крови. Металлический привкус оттенил давно забытые приемы. Юнги ещё покажет, кто из них кто. — Или правда настолько глаза колет, что не видишь, как убого смотришься, избивая беспомощного омежку? Чонгук, скрипя зубами, выдыхает и сдерживает себя, как может, чтобы не разукрасить наглую морду прямо здесь и сейчас. Вместо этого достаёт из заднего кармана джинс ключик и расстёгивает наручники. Запястья покалывает от ринувшегося потока крови, Юнги потирает их, наблюдая искоса за Чонгуком. Чтобы потом, как только тот потеряет бдительность, отвернувшись, прописать ему ответочку по скуле. Ярость и взаимная неприязнь поглощают полностью, сцепляя обоих в нешуточной драке. Они даже не замечают, когда падают на пол, поочередно подминая друг дружку под себя и расписывая лица всеми оттенками. Удары точные и выверенные, костяшки содраны в хлам, но зато топит дикое удовлетворение стоит только мимолетно посмотреть на результат своих трудов. Цвет крови всегда приносил Юнги эстетическое удовольствие. Неизвестно чем бы все это кончилось, если бы на пороге не появилось новое действующее лицо.  — Ну что за дети малые! Сразу после этой фразы сильные руки перехватили Юнги за пояс, прижимая к чьей-то груди и оттаскивая от лежащего на полу Чонгука. Тот сплюнул кровь и резко ударил ещё раз. Удар пришёл ровно в то место, куда и самый первый.  — Сука! — прошипел Юнги, не оставляя попыток вырваться.  — Чон Чонгук! — раздалось синхронно с ним. Этот голос рядом показался смутно знакомым. Плевать, сейчас других забот хватает. Юнги оттаскивали снова к кровати. Еще не хватало, чтоб снова приковали. Поэтому он примирительно приподнял ладони, насколько позволил захват, и честно сказал:  — Всё-всё, я спокоен. Отпусти! Руки исчезли почти сразу. Чонгук продолжил смотреть искоса и шипел от боли, когда задевал пальцами ссадины на лице. Юнги не мог сдержать довольной ухмылки — он знатно сбил спесь с зарвавшейся омежки. Оно того стоило.  — Гук-и, оставь нас, пожалуйста, наедине. Парень согласно кивнул и, цыкнув, вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Мужчина, который собственно и разнял двух омег, присел на кровать, устало облокачиваясь спиной о стену. Юнги, наконец, смог разглядеть его. Тощее телосложение, тонкие немного женственные черты лица, омраченные россыпью морщинок и тенями, залегшими под глазами. Дорогой костюм и откровенно заебавшийся вид говорил о том, что этот человек тут важная шишка.  — Ю Кихен. Глава общества защиты омег, — словно прочитав мысли, ответил тот. — Мне нужно попросить у тебя прощения, но ты вряд ли простишь так просто, верно? Юнги хмыкнул. Этот мужик слишком хорошо его знает. Что не есть хорошо. Значит, за ним следили, а он не заметил. Теряет сноровку. Омега сел на стул, прямо напротив и впился взглядом в спокойные и умиротворенные черты лица. Кихен не выдержал и опустил глаза, рассматривая переплетения ниточек в покрывале.  — Верно. Я могу простить, если вернете мне Чимина в целости и сохранности. В ином случае за каждый упавший с его головы волосок я сдеру с вас со всех скальп, развешу их вместо флагов и кровью подпишу: «Здесь был Мин Юнги». Громкий и тяжелый вздох сказал неожиданно многое. Он не предвещал ничего хорошего сам по себе. Но последующие слова добили всю оставшуюся надежду. А надежды очень болезненно умирают. Юнги ли не знать.  — Мы не можем его пока вытащить. Прости. Мы слишком поздно перехватили звонок от вашего соседа.  — Так это та мразь нас сдала? — кулаки сжались снова, пуская из не затянувшихся ранок новую порцию крови. — Убью. И его угрозы никогда не были беспочвенны. Мерзкий альфа-старикашка пожалеет о том, что вообще в тот день поднялся с постели, не говоря уже о том, что стоял у двери и принюхивался к запаху самого сладкого в мире омеги. Уж Юнги об этом позаботиться.  — Нет, эта мразь сдала только Чимина.  — Что?  — Он подумал, что ты его истинный альфа. Поэтому из Комитета по отлову не приехали в тот же день. Ждали, когда ты оставишь его одного, — Кихен вздохнул, устало потирая лоб. Смотреть в глаза собеседника он не мог. Тяжело. — Чонгук должен был забрать вас в то утро. Но не успел. Прости.  — Прости?! Свои извинения можешь засунуть себе в течную задницу, — прошипел Юнги. Из разбитого носа текла кровь, он едва успевал стирать ее тыльной стороной ладони, лишь сильнее размазывая по лицу. Многочисленные ссадины горели огнем, но даже эта боль не усмиряла вновь вспыхнувшую ярость. — Либо ты говоришь мне, куда увезли Чимина, либо я разнесу твое стремное бесполезное «общество» по камушку. Уж поверь. Кихен вдруг тихо рассмеялся. Искренне и беззаботно, будто Юнги ему тут байки травил. Странный этот мужик. Скептически поднятая бровь вызвала еще одну волну хохота.  — Что, крыша совсем поехала? — сочувственно сказал парень, даже по коленке похлопал утешительно. — Ничего, медицина далеко пошла, и тебя тоже вылечат. Отсмеявшись, Кихен вздохнул и улыбнулся как-то слишком тепло, а потом и вовсе потрепал по волосам, поднимаясь с постели.  — Я знаю, Юнги-я, что ты можешь все разнести здесь. Но, пожалуйста, выслушай сначала, — веселые нотки резко исчезли из бархатного голоса. Не дожидаясь новой волны возмущения, он продолжил: — Мы знаем, где держат Чимина. И даже сможем его вытащить, но не раньше чем через месяц.  — Месяц?! — Юнги подскочил со своего места, подходя к Кихену вплотную. Еще одна башня, ну надо же. Ничего. Габариты противника давно уже не имели значения. Парень сжал в кулак рубашку на груди и притянул старшего ближе к своему лицу. — Он будет неизвестно где целый месяц? Ну уж нет. Я сам его вытащу.  — И что ты собираешься делать? — совершенно спокойно спросил мужчина. Он даже и не думал сопротивляться. Ситуация была полностью под его контролем. — Они охраняют лабораторию лучше, чем самого президента. И что сможет сделать одна бойкая омежка против отборных амбалов-альф? Не пойми неправильно, я знаю, что ты способен на многое. Но это не та задача, с которой можно справиться в одиночку. Юнги зарычал, встряхивая Кихена изо всех сил, а потом отшвырнул к стене. Черное отчаяние подкатило к горлу. Этот мужчина прав. И от его правоты истерика подступает все ближе. Крадется мягкой поступью и грозит накрыть с головой, выбивая почву из-под ног. Пальцы впились в спутанные пряди, дернули до боли, отвлекая от нелегких мыслей. Не помогло.  — Позволь тебе помочь, Юнги, — излишне мягко сказал Кихен, наблюдая за метаниями омеги. Он напоминал ему сейчас перепуганного и подбитого воробушка. Такого пригреть бы, вылечить и не позволять больше никогда переживать нечто подобное. Но парень сам не подпустит к себе. Его жизнь научила относиться ко всем с подозрением. Такие привычки не выводятся.  — Я знаю, что ты можешь сейчас послать меня куда подальше, вернуться в ту вашу квартиру, но что дальше? — мужчина рискнул и приблизился на шаг, а затем еще на один. — Но ты можешь остаться здесь. Я предоставлю тебе эту комнату и все ресурсы, что у нас пока есть. Можешь делать все, что заблагорассудиться, а потом, спустя месяц увидишь своего Чимина. Я обещаю. Кихен подошел ближе и положил ладонь на плечо. Попытался успокоить, показать, что ему можно доверять. Бесполезно.  — И с чего бы мне верить тому, кто вообще допустил подобное? — Юнги сбросил руку, поведя плечом. Резонное замечание.  — А у тебя есть выбор? — усталый вздох и зажмуренные на секунду глаза в попытке взять себя в руки и не выдать лишнего. — Ладно, я дам тебе время все обдумать. А пока пошли в медпункт, обработаем все ссадины. Не могу больше на твою распухающую рожу спокойно смотреть.  — А я и не просил на меня пялиться! — фыркнул Юнги, но покорно пошел следом за мужчиной. Кожу неприятно стягивало от подсыхающей крови, а еще все ныло и щипало. Посещение медпункта все же неплохое предложение. За дверью их ждал Чонгук. Он настороженно глянул на побитого омежку, а после перевел взгляд на своего босса. Повторил цепочку действий и нахмурил брови. А потом приблизился вдруг вплотную к Кихену и взволнованно прошептал на ушко:  — Вы ему рассказали самое главное?  — Нет. Не хочу, чтобы он возненавидел меня еще сильнее. Юнги раздраженно заскрипел зубами и протиснулся мимо перешептывающейся парочки, проходя дальше по коридору. Он знал, что лишний здесь и ему не говорят всю правду, но такие вот откровенные шепотки у него перед носом раздражают. И еще такое чувство, что говорили эти двое о чем-то очень важном. И скорее всего о нем. Ничего, ему потерпеть чуть-чуть, забрать своего Чима и свалить отсюда.  — Что застыли, я не собака, чтобы по запаху нужный кабинет найти. Чонгук закатил глаза, но все же прошел вперед, указывая дорогу. Он уже предчувствовал как тяжело им всем будет с этим омегой.