Мракоборцы не влюбляются

Попытки вычитать что-либо в министерских записях снова заканчиваются тем, что я перевожу свой взгляд на Скорпиуса. Тот, немного прокручиваясь в своем кресле, смотрит сейчас на холл Министерства сквозь огромное панорамное окно, но тут же переводит взгляд на меня. Ждет очередного вопроса, которыми я неустанно засыпала его последние два часа, но ему удалось убедить меня в том, что лучше один раз увидеть в Омуте памяти, чем несколько раз услышать. Забравшись ранее на свободную половину его стола, скрестив в лодыжках свои не достающие до пола ноги и периодически покачивая ими, я сжимаю в руках личное дело своего старого-нового напарника. Пытаюсь казаться серьезной, но у меня уже слабо получается. После какого-то из моих вопросов о навыках его трансгрессии, он с улыбкой, и используя свой актерский талант на всю катушку, рассказывает мне весьма красочную историю о том, что мы пришли к договоренности, что за перемещения в нашем дуэте уже парочку недель отвечает только он. А все после того случая, когда я промахнулась и совершенно случайно переместила нас в какое-то болото. Даже не пытаюсь сдерживать рвущийся из меня смех и за всеми этими вопросами и рассказами немного отвлекаюсь от преследуемой мною цели оживить в своей памяти пару последних месяцев. Сидящий передо мной и, как я поняла, пытающийся хоть как-то отвлечь меня от реальности напарник проявляет невероятную терпимость и понимание ситуации. Хоть и сам заметно сбит с толку всем случившимся, но пытается не выдать этого и делает сейчас все возможное, чтобы я сама себя не считала сумасшедшей. В свете всего произошедшего позитивный настрой – далеко не самая плохая идея. Не сидеть же, в конце концов, забившись в угол и обняв свои колени. И если бы не долгий и обстоятельный разговор с Алом, то я бы в жизни не поверила его убеждениям в том, что мы со Скорпиусом стали друг другу… как сказал Ал: « довольно близкими друзьями и не чужими людьми». Подобные заверения еще вчера буквально перевернули мой мир с ног на голову, но я, прислушиваясь к советам брата, словно действую по каким-то более или менее обозначенным шаблонам. Прикрыв папку с именем «не чужого мне человека», не могу не отметить того, что за последние годы он действительно очень сильно изменился: стал более выдержанным, намного серьезнее и взрослее, но при этом Скорпиус, как оказалось, совсем не обделён чувством юмора. Сейчас от него прямо таки разит рациональностью, а на смену чванству пришла тихая мужская рассудительность. Точно так же не могу не отметить того, что я это все, наверняка, уже отмечала, но тот человек, который сейчас находится передо мной, совсем… совсем не вяжется с моими прежними о нем воспоминаниями, а ещё одним отличием, к моему огромному ужасу, является то, что сейчас он выглядит на порядок мужественнее и на два порядка красивее прежнего себя. А это притом, что в школе их с Алом считали чуть ли не первыми красавчиками. — Судя по всему, у всех сегодня была тяжелая ночь, — говорю тихо, нарушая немного затянувшееся молчание после того, как Скорпиус трет глаза и зевает, — выглядишь не очень, — заметив его добротно сбитые кулаки, я хмурю брови и внимательно рассматриваю напарника. При своем очень уставшем и измученном виде он все равно кажется мне безумно обаятельным и красивым. — Да, не лучшая ночь в моей жизни. Как и у тебя, — тихо говорит Малфой, упираясь локтем в стол и подпирая ладонью лоб,— до скольки вы говорили с Альбусом? — Почти до трех ночи. — Ого, — не теряя веселого настроя, изрекает Скорпиус, — Ал всегда был болтуном, но всегда говорил умные вещи. Именно поэтому я никогда не переставал его слушать. Он откидывается на спинку кресла и перебирает пальцами правой руки по гладкой отполированной поверхности. Всего на миг смотрю ему в глаза, но от ответного взгляда его напоминающих два блестящих серебряных сикля глаз мне почему-то становится неловко. Опускаю голову в зажатую в руках папку, давлю смущенную улыбку и прикусываю нижнюю губу. Готова поклясться, что таких странных и двойственных ощущений никогда прежде не испытывала: мое сознание крепко цепляется за глубоко засевший в голове стереотип школьного и вечно раздражающего меня Малфоя, но в то же время я не смею сомневаться в словах и рассказах Альбуса, а стоявшая на полке фотография и два последних часа еще больше разрушают всю мою к Скорпиусу былую предвзятость. Последующие тридцать минут мы весело обсуждаем рабочие моменты нашего отдела. Ну, точнее Скорпиус, с присущим ему чувством юмора, рассказывает, а я улыбаюсь и даже смеюсь. И я не помню ровным счетом ничего из событий почти трех последних месяцев, два из которых я проработала с Малфоем, но если подобные теперешним моменты происходили каждый день, то у меня больше не возникает вопроса как именно мы с ним подружились. — Куда это? — проведя ладонью по уже чуть болевшей от непрерывной улыбки щеке, указываю кивком головы на зажатое в ладони личное дело Малфоя. — В ящик. Потом отдам Робардсу, — напарник кивает в ту сторону, где сейчас находятся мои свешенные к полу ноги. Спустившись на пол и повернувшись, предпринимаю попытку открыть тот самый злосчастный ящик, но даже после второй попытки у меня не выходит. — Есть что скрывать, Малфой? — весело спрашиваю я, но Скорпиус широко улыбается, — он что заколдован? После вопроса напарник улыбается пуще прежнего и медленно приподнимается из-за стола. Сделав шаг, он останавливается позади меня, а я все еще стою впереди ящика. — Посторонись, — тихо, но задорно командует он. Послушно выполняю его наставления и делаю шаг в сторону, но, судя по тому, как Скорпиус уверенно кладет мне на талию свою ладонь и отодвигает меня, не достаточно широкий. — Никакой магии, только грубая сила, — говорит он, ударяя кулаком по столу. Деревянный резной упрямец моментально выскакивает, а я тем временем все еще пытаюсь переварить те странные эмоции, которые были вызваны прикосновением напарника. Стараюсь не думать о том, что все его движения, разговоры, мимика и даже манера речи почему-то делают этого молодого человека в моих глазах для меня самой каким-то не свойственно для фамилии Малфой привлекательным. Виной этому скорее всего то, что Альбус уж слишком хорошо разрекламировал мне Скорпиуса. — Забавно, — тихо бормочу я, кладу папку на ее законное место, задвигаю ящик и делаю шаг назад, но подпрыгиваю и ежусь от неожиданности, когда чувствую, что спиной уперлась в грудь Малфоя, ведь я была уверена, что он уже отошел. — Прости, — почти отскакиваю в сторону, рассеяно улыбаюсь, на автомате заправляю за ухо волосы и проглатываю появившийся в горле комочек. Затем верчу головой по сторонам, будто придумывая что мне дальше делать, и шагаю к своему рабочему месту. — Лилс… все в порядке? — аккуратно и тихо интересуется собеседник, упираясь руками в край моего стола. И я прекрасно понимаю, что это достаточно обобщенный вопрос и касается не только того, что всего пару секунд назад я выглядела растерянно и взволнованно. — Не считая того, что в моей памяти брешь в парочку месяцев? — улыбаюсь иронии обстоятельств и внимательно смотрю на Малфоя, — не хочется думать о том, что в глазах всего отдела буду выглядеть немного сумасшедшей, — подняв брови, чуть посерьезнев, поясняю я, но Скорпиуса эти слова ничуть не смущают. — Ты и так сумасшедшая, Поттер, — хмыкает он и немного наклоняется, а под моим укоризненным, но по своей сути не злобным взглядом разводит большой и указательный палец, прищуривается и продолжает: — Чуть-чуть. Ты мне сама так говорила. После сказанных слов он смотрит на меня каким-то пристальным и даже выражающим заботу взглядом, и я, рассматривая кажущиеся мне до чрезвычайности правильные черты его лица, прямо чувствую, как начинаю заливаться краской, но невероятно удачное совпадение в виде открывшейся двери спасает меня от этой чудовищной неловкости. — Бывает и такое, Поттер, — прямо с порога задорно и громко говорит мужчина с пышными усами, — бывает и такое, — чуть тише, но все так же театрально подытоживает незнакомый мне человек и шагает в середину кабинета, а за ним заходит Альбус. — Гавейн Робардс. Заместитель Вашего отца и опекун всех здешних лентяев, — мужчина тянет ко мне раскрытую ладонь и, заточив мою руку в своей, энергично ее трясет, а я улыбаюсь. — Я уже догадалась. Мне... Ал рассказывал... — отвечаю я, а мистер Робардс смотрит на Альбуса поверх своего плеча с веселым выражением лица и притворным удивлением. — Хочется верить, что только хорошее, — он выпрямляется и подмигивает мне. От собеседника прямо таки исходит положительная энергия, а это, как я уже поняла, неотъемлемый атрибут для любого мракоборца. — Ничего, у меня тоже такое бывало… давно, но бывало… — запустив руки в карманы жилета, он устремляет задумчивый взгляд в потолок, — однажды забыл целый год, но потом вспомнил, но тот стервец оказался не из легких: от меня ушла жена к какому-то пройдохе, потом клялась мне в верности, но я её не простил, заработал парочку новых шрамов, чуть не подрался с кентавром, а потом… — Робардс хмыкает, выглядит как будто довольным и даже посмеивается, — теща, споткнувшись в палисаднике о гнома, сломала ногу. Была еще худшей мегерой, чем жена, а я купил этому маленькому садовому пройдохе целый пакет печенья, — закончив свои мысли вслух, он сверкает озорными глазами-бусинами, а я, приоткрыв от изумления и улыбки рот, поочередно смотрю на подрагивающих от беззвучного смеха Ала и Скорпиуса. Начинаю понимать, что сумасшествие здесь, как и чувство юмора, считается нормой. — Но через недельку-две все начнет возвращаться на круги своя, Поттер, — Робардс, потирая свои ладони, возвращает мысли всех находившихся в комнате к работе, — а еще за недельку Вы все вспомните. — Неделя-две? — переспрашивает уже посерьезневший Скорпиус, прячет руки в карманы брюк и выпрямляет и без того ровную спину. — Почему так долго? — Ну, Мистер Малфой, если бы Омуты памяти доставались бы подобно шоколадным лягушкам, то вы с мисс Поттер преступили к работе уже сегодня, но они — редкая штука. Их в Министерстве всего три и все они сейчас востребованы, а один из Омутов вообще за пределами Англии, — говорит волшебник, а я чуть не задыхаюсь от волны разочарования. — Две недели? — раздосадовано переспрашиваю и до боли закусываю изнутри щеку. — Ничего страшного, Поттер. Все равно новое назначение не светит вам обоим раньше, чем через месяц. Ускоренный курс воспоминаний и вы с Малфоем снова в строю. И оглянуться не успеете, как вспомните надоедливого старика, — Робардс, намекая на себя, улыбается милой и ободряющей улыбкой, — а пока не советую забивать голову кучей изложенных на бумаге рейдов и дел, а то потом сами запутаетесь. Немного терпения и больше отдыха — это все, что Вам сейчас нужно, — легонько потрепав меня за плечо, он дожидается кивка моего согласия. — Вот и чудненько, Поттер. Пока Ваши родители в отъезде Вы должны помнить, что мы — Ваша семья. И двери моего кабинета открыты в любое время суток. Закончив свою речь, заместитель главы мракоборческого отдела шагает из кабинета. — Он всегда такой…? — растеряно спрашиваю, кидая поочередные взгляды на брата и напарника, но не могу и приблизительно подобрать подходящего слова, а те переглядываются и тихо посмеиваются. — Сумасшедший добряк? Да. Бывает и поненормальней, — поясняет Альбус, скрещивая руки на груди. — Ал, две недели... это очень долго, — даже не пытаюсь скрыть своей досады, но знаю, что от этого ничего не изменится. Лицо брата на секунду выражает такое сочувствие, что мне становится тошно от собственных слов, и он, сделав ко мне пару шагов, не придумывает ничего лучше, чем крепко обнять меня, но эта попытка немного успокоить меня и успокоиться самому действует. — Ты же знаешь, что два с лишним месяца — ерунда. За несколько дней все вспомнишь, а мы со Скорпиусом тебе поможем, — говорит брат, выпуская меня из своих крепких рук, а я не могу не удержаться, чтобы не попробовать привести в порядок его непослушные волосы, — ведь так? Она же все вспомнит? — спрашивает Альбус, поворачиваясь к своему лучшему другу, а Малфой, шумно и резко выдыхая ноздрями воздух, немного растягивает в улыбке один уголок рта. Он, глядя брату в глаза, немного прищуривает свои, а мне на долю секунды кажется, что над ними с Алом, словно болтающийся на леске рояль, висит какая-то размолвка. Спустя еще час Скорпиус начал предпринимать попытки хоть как-то уговорить меня поесть, но, судя по всему, аппетит у меня пропал вместе с памятью. Всячески отнекиваясь, пыталась убедить его, что хочу прочесть парочку дел. Меня порядочно смутил аргумент Скорпиуса, заключающийся в том, что Ал, случись что-то со мной, убьет его первым. А аргумент угрозы в применении ко мне с десятка заклинаний, откажись я поесть, оказался весьма веским. Не придумав более удачного места, где сочетается сносная кухня и можно без опаски говорить обо всем, что связано с магией, Скорпиус, потянув меня за ладонь, шагнул в камин, и мы тут же оказались в почти пустующем «Дырявом котле». Худо-бедно согласившись на холодный томатный суп, ковыряла в нем ложкой не меньше часа. Оттуда исчезла лишь половина, но виной тому стало не только отсутствие желания поесть, а очень увлекшая меня беседа. Обсудив с напарником несколько рабочих моментов, которые, наверняка, уже когда-то обсуждали, мы переключились на воспоминания о школьных годах, но сейчас, по прошествии нескольких лет, большинство моих собственных слов, поступков и нашего со Скорпиусом вечного противостояния не могло не восприниматься мною без улыбки и иронии. — Ну, знаешь, в свою защиту скажу, что мне было всего пятнадцать, — говорю я, когда Скорпиус упрекает меня за то, что у него на неделю исчезли брови, — я думала, что ты не догадаешься. — Я четыре года жил с мыслью о том, что виной тому Альбус, пока несколько дней назад ты сама мне это не сказала, — прищурившись, с очень наигранной злостью говорит он, но тут же не выдерживает и обнажает в улыбке оба ряда своих белоснежных зубов. Пользуясь, очевидно, своей обознанностью в моей тяге к сладкому, ему удается соблазнить меня на кусок вкуснейшего яблочного пирога, а тот, в отличие от супа, почти весь исчезает с тарелки за считанные минуты, но Малфой пытается убедить меня в том, что на одних пирогах я долго не протяну. — Ты уже когда-то имел дело с Омутами? — спрашиваю после неловкой паузы. — Ты имеешь в виду терял ли я память? Нет, меня такая участь миновала. К счастью… — тихо говорит Скорпиус, и я прямо вижу, как доселе находившаяся на его лице улыбка ползет вниз, — а может и к сожалению… — тихо добавляет Малфой. Ковыряя вилкой последний кусочек лакомства, пытаюсь не придавать значения устремленному на меня взгляду. От него мне по меньшей мере не по себе, а по большей я четко чувствую волнение и, наверное, снова краснею. Напарник выравнивается и начинает осматриваться по сторонам, но стоило мне открыть рот для следующей фразы, как он тут же наклонился ко мне и замер. Скорпиус сделал это настолько неожиданно и находится сейчас так непозволительно близко, что я чувствую исходящий от него приятный запах цедры апельсина и ноты корицы, а после у меня перехватывает дыхание. — Какие шансы встретить здесь самого любопытного человека на планете? — чуть облизав растянувшиеся в ухмылке губы, тихо говорит он, а затем аккуратно выглядывает поверх моего плеча, но тут же опускает голову, — особенно если это твоя родная тетя. Еле сдерживаю подступающий смех, ведь порядочно веселит сама мысль о том, что довольно смелый, сильный и, если верить Алу, самоотверженный и бесстрашный мракоборец испытывает больший ужас от встречи с сестрой матери, чем от встречи с дементором. Во всяком случае, я сомневаюсь, что от последнего он когда-либо прятался. — Скорпи? — со стороны дверей раздается немного неуверенный, но приятный женский голос. Он принадлежит той, которая все-таки смогла рассмотреть в этом полумраке племянника, а я все еще посмеиваюсь над забавным видом склонившегося ко мне Малфоя. — Сильно любопытная? — шепчу, и уже слышу, как тихие голоса редких посетителей прорезает звук цокота каблуков. — Ты сейчас станешь свидетелем настоящей магии: сама не заметишь, как два часа пропадут из твоей жизни, — поясняет он, а я хихикаю. Немного щурюсь от его теплого, пахнущего яблочным пирогом дыхания и судорожно соображаю план действия, поскольку мне не очень хочется тратить впустую и без того отнятое у меня время. Не придумав ничего другого, поднимаю ладонь и кладу Скорпиусу под подбородок. При этом пытаюсь казаться серьезной. От его близкого и вопросительного взгляда, который медленно опускается к моему запястью, а затем возвращается к лицу, это становится вполне посильной задачей, но через миг на меня уже смотрят не завораживающие своей глубиной серые, а ярко-карие глаза и Малфой улыбается. Заточив его подбородок с свои пальцы, удачно создаю видимость того действа, которое обычно следует перед поцелуем, но эта игра на публику в лице тети Скорпиуса отзывается во мне ужасным волнением. К моему облегчению он тут же понимает, что в правом рукаве у меня спрятана направленная на него сейчас волшебная палочка, а всего через несколько секунд лицо напарника приобретает сходство с чертами моего Джеймса. За исключением светлых волос, которые я не меняла только потому, что это бы уж точно бросилось бы тетушке в глаза, а она тем временем уже приблизилась к нашему столу. — Скорпиус? — еще раз переспросила одетая в красивое атласное платье женщина, пытаясь разглядеть за моей головой лицо племянника. Повернувшись, опускаю руку и пытаюсь выказать лицом непонимание и быстро рассматриваю ее. Не могу не отметить того, что остановившаяся у столика женщина очень красивая: стройная фигура, идеально ровная осанка, красивые каштановые волосы собраны в аккуратную прическу, а тонкие губы подчеркнуты карминовой помадой, но та ей очень идет. — Простите, мне показалось, что этот мой племянник, — говорит она, кидая поочередные взгляды на меня и на Скорпиуса. Тот, к его облегчению, сейчас на себя не похож, но подобная магия ненадёжна и действует совсем недолго. Относительно долгосрочный эффект имеет только Оборотное зелье. — Вы… вы чем-то мне его напомнили, — немного сощурившись, поясняет она, затем извиняется за беспокойство, прощается с нами и уходит в ту сторону, которая ведет к проходу в Косой переулок. — Пойдем, пока тетя Каллиопа не передумала, — говорит Скорпиус, приподнимаясь со стула. Легонько придерживает меня под локоть, помогая приподняться, — и пока заклинание не прекратило действия, — бодро шепчет он, но вид у него весьма благодарный. — И за что ты ее так не любишь? — уже во всю смеюсь, когда мы шагаем на ковер на полу нашего кабинета, а к напарнику начинают возвращаться его черты лица. — Чем она тебе не угодила? С виду такая милая. — Лили, я ее очень люблю и ты права в том, что она милая, но предпочитаю видеться с ней в нашем фамильном доме. Присутствие родителей — единственное, что спасает меня от ее бесконечных расспросов о моей работе и личной жизни, а поучение о том, что в моем возрасте пора обзавестись женой и парочкой наследников... Они сводят меня с ума, — смеется Малфой и закатывает глаза. Он смотрит на часы и переминается с ноги на ногу. — Вот тебе маленькая тренировка перед работой под прикрытием, — выдыхает напарник. Мне начинает казаться, что предстоящее повышение, если судить по его выражению лица, в котором уже почти потерялись все намеки на внешность моего старшего брата, почему-то не приносит Малфою желаемой радости. — Полдень… — еле слышно и очень задумчиво шепчет он, а затем выдвигает подбородок и несколько раз потирает по небольшой щетине ладонью. — Ты куда? — спрашиваю громче, чем сама того ожидала, как только вижу, что Скорпиус направляется к двери. Он резко останавливается и смотрит на меня. — Есть одно дело. Я постараюсь успеть до вечера, а ты… — говорит очень тихо и делает небольшой шаг ко мне, — Лили, отправляйся домой. Тебе нужно отдохнуть и выспаться. Ты же слышала Робардса? Как только справлюсь, я сразу же тебя найду, — заверяет стоящий передо мной молодой человек и мне снова невероятно странно видеть на лице некогда ненавистного мне Малфоя такую искреннюю заботу. — Я разве не могу пойти с тобой? — недоверчиво интересуюсь, и уже начинает раздражать то, что у напарника от меня есть какие-то секреты. — Не доверяешь мне? — ведет бровью Малфой. — Я не знаю тебя, — немного резковато отвечаю, но тут же вспоминаю слова Ала и поджимаю губы. Пытаюсь обуздать подступающее раздражение и верить, что своей грубостью я не обидела Скорпиуса. — Знаешь, — терпеливо говорит напарник. Он улыбается и немного подается вперед, а когда наши взгляды находятся почти на одной линии, я пытаюсь не выглядеть растерянно, — очень хорошо знаешь... и ты в этом скоро убедишься.

***

На какую-то долю секунды немного приоткрываю сонные глаза, в них сразу же бьет кажущийся мне ярким свет, но я уверена, что на улице пасмурно, ведь сквозь дремоту слышу, что по карнизу окна стучат редкие капли летнего дождя. На еще меньший отрезок времени мне кажется, что я слышу чей-то знакомый голос, но это скорее всего отголоски уже уходившего сна. В попытках обрести былое умиротворение и снова забыться, я натягиваю на голову одеяло и зарываюсь носом в подушку. Прождав вчера Скорпиуса до позднего вечера, я еще не меньше двух часов вертелась в кровати. Прокручивала в голове весь несвязный поток мыслей, слов и событий, которые, ко всему прочему, теперь прыгали в моем сознании по разным уровням хронологической шкалы и пока не вязались в общую картину. Проведя много длинных и убивающих своей тишиной минут в раздумьях об Омуте памяти, мне все-таки удалось уснуть, но не без труда. — Лили, — говорит кто-то тихим, будто бархатным голосом, а я вопросительно мычу, — я знаю, что не хочется, но пора вставать. Проходит не меньше пары секунд, прежде чем успеваю сообразить, что кто-то замерший в дверях зовет меня. Звучащий на яву голос не принадлежит ни отсутствующему из-за поездки папе, ни, наверняка, уже находившемуся в Министерстве Алу, и даже не Джеймсу. Быстро откинув одеяло, поворачиваю голову, а когда фокусирую свой взгляд на застывшем в дверном проеме Скорпиусе — молниеносно подскакиваю и сажусь на кровати. — Что ты тут делаешь? — среди десятков вопросов этот кажется самым логичным. Напарник делает пару шагов в глубину моей большой бело-бежевой комнаты, стягивает с головы капюшон и рассматривает меня. При этом улыбается какой-то странной блуждающей улыбкой, потирает ладонью щетину на щеке и отворачивается, а я в это время несколько раз моргаю и опускаю взгляд. До меня доходит, что выгляжу я не только забавно, но и откровенно, а виной тому моя любимая, состоящая из майки на тонких бретельках и шорт шелковая пижама, и я сразу натягиваю одеяло до самого подбородка. — Ты уже так делал? — одновременно испуганно, смущенно и возмущенно спрашиваю я, имея ввиду подобные неожиданные визиты. — Один-два раза, — весело говорит Скорпиус, засовывая руки в большой карман серой толстовки своего спортивного костюма. При этом делает вид, что его увлекло содержимое высокого, светлого и до отказа набитого книжного шкафа, который, как и моя большая кровать, тоже стоит боком к широкому окну. — А я не обещала тебе, что получишь по шапке? — самую малость расслабившись, наблюдаю за тем, как красивый молодой человек снова поворачивается ко мне. — Один-два раза, — весело говорит он, проводя пальцем по комоду, что стоит впритык к шкафу. — Как?..как ты сюда попал? — Ну, после того, как еще мы с Алом были напарниками, на меня заклинание защиты в вашем доме было снято. Так же точно, как и для тебя теперь в моем. К слову везде, где мы можем найти друг друга в любое время суток, — спокойно объясняет Малфой, — даже в доме родителей, но обычно я предпочитаю ходить в гости через входную дверь, — добавляет он, почесывая приподнятую бровь. — А сегодня что-то не получилось… — посмеиваюсь, запускаю руку в волосы и добротно их ерошу, — где ты был? — подняв голову, тут же с укором интересуюсь я, поскольку мне по-прежнему очень любопытно узнать истинную причину отсутствия Малфоя и то, почему он не пояснил мне это еще вчера. — Я обещал прийти вечером, я знаю, но освободился очень поздно и ... — тихо отвечает он, а от моего немного злобного взгляда хмурится. — Уверен, что результат тебя порадует. Собирайся, нам нужно идти. — Куда? — ровным счетом ничего не понимаю. Даже не представляю того, что он придумал и куда нам предстоит направиться. Еще и в такое пасмурное дождливое утро. — Будем работать. Я достал Омут памяти, — чуть улыбнувшись, тихо говорит напарник. Услышанные слова буквально срывают меня с места и я, напрочь забыв о своем внешнем виде, подскакиваю с кровати. На лице появляется восторженная улыбка, а глаза округляются. Меня буквально распирает от радости, нетерпеливости и любопытства и в целом я, очевидно, выгляжу сейчас как маленький, но очень довольный ребенок. — Как? — чуть не задыхаясь от восторга, немного приоткрываю рот. Одновременно пытаюсь пригладить волосы, кручу головой в надежде сообразить что мне нужно сделать, чтобы побыстрей собраться и борюсь со странным желанием заточить Скорпиуса в говорящие о благодарности объятья. И я бы даже сделала это, ели бы не была полуголая. Тут же отмечаю, что моя реакция на услышанное порядочно повеселила и порадовала Малфоя, но вскоре он осматривает меня с ног до головы и, прежде, чем я начинаю испытывать смущение, отворачивается. — Я подожду тебя внизу, — говорит напарник, направляясь к двери. Мысли об Омуте начинают смешиваться с представленном мною со стороны моем же сонном и полуобнаженном виде. На миг успокаиваю себя громкими внутренними рассуждениями о том, что Скорпиус, возможно, не придал никакого значения тому, что уже когда-то, наверняка, видел. Один-два раза, если верить его словам. Тут же срываюсь с места и лечу в ванную. Спустя проведенные там пятнадцать минут беру пример с нежданного гостя и натягиваю на себя спортивный костюм, но мой не серого, а темно-бордового цвета. Едва шагнув за входную дверь, наспех собираю волосы в петлю, быстро перебираю ногами по расстеленному на ступенях ковру, но на последнем пролете останавливаюсь. Ощутив приятнейший запах, который мог бы составить конкуренцию аромату бабушкиной выпечки, смотрю в спину сидящему почти внизу лестницы Скорпиусу и медленно спускаюсь к нему. — Почему не на кухне? — с улыбкой спрашиваю я, глядя сначала на небольшую, но доверху набитую лакомствами светлую коробку, а после на жующего круассан Малфоя. Напарник не спешит отвечать, ведь весь его взгляд сосредоточен на висящей напротив лестницы большой картине: там, ведя оживленную, но тихую дискуссию, жестикулируя и споря о чем-то, толпятся несколько пожилых волшебников, которые внимательно наблюдают за партией в шахматы. Малфой кивком головы призывает меня присоединиться к нему, но взгляда от картины не отводит, а волшебник в перекошенном и причудливом головном уборе нависает над одним из игроков и судорожно листает толстую, зажатую в руке книгу. Мой собеседник заговаривает после того, как я сажусь рядом, а он делает глоток чая из одного из пары стоящих возле коробки ярких бумажных стаканов. — Ну, ты же говорила, что на лестнице вкуснее, — тихо говорит напарник, потерев подбородок о свое плечо, затем снова смотрит перед собой. Услышанное вызывает у меня ничто другое, как прилив светлых воспоминаний о том, как мы с братьями, сидя несколько лет назад на этих самых ступенях, не раз завтракали вкусной выпечкой. Тогда мы обсуждали все на свете и весело смеялись. Подобные совместные посиделки мы устраивали не только дома, но и на тесной, но безумно уютной лестнице в Норе. И хоть это было очень давно, все мы выросли, а братья разъехались по своим новым домам, но теплые воспоминания о тех днях все равно остались. — Говорила? — тихо и с сомнением спрашиваю, откусывая припорошенный сахарной пудрой кусочек воздушной выпечки, но в голове уже ставлю галочку напротив пункта, гласящего о том, что мне нужно переставать удивляться, — как тебе удалось найти его? — одновременно пытаюсь говорить, жевать и проследить за взглядом Скорпиуса. — Тебе правда это интересно? — улыбается он, а я оживленно киваю, — ну, поскольку твои родители сейчас в прямом смысле на другом конце света, а дистанционно помочь в поисках Омута очень сложно, я решил попробовать воспользоваться парочкой собственных полезных знакомств, но в большей степени меня выручили связи отца. Ему пришлось похлопотать. Это скорее его заслуга, — заканчивает молодой человек и наблюдает за моим ступором. Если бы мне кто-либо когда-то сказал, что я буду в достаточно хороших отношениях с младшим Малфоем, и что его отец будет помогать мне вернуть собственные воспоминания, то я бы рассмеялась говорящему прямо в лицо, а в довесок покрутила бы у головы пальцем. Из-за удивления все еще не могу подобрать правильных слов. Не свожу с собеседника глаз и выдавливаю, наконец, тихое, но максимально искреннее «спасибо». — Пока не за что, Лилс, — облизав губы, посмеивается Скорпиус. — Пока не за что… — на порядок тише повторяет он, делает внушительный глоток из своего стакана и отряхивает ладони. — А где он? — нетерпеливо интересуюсь, запихиваю очередной кусок в рот и снова рассматриваю собеседника. Хочу побыстрей расправиться с завтраком и увидеть хоть какое-то воспоминание. — В доме моих родителей. И я не могу забрать его, поскольку отец пообещал его владельцу хранить его как зеницу ока. Он дал слово, что чаша не покинет нашего поместья. Все-таки редкая штука, сама понимаешь, а его владелец — Критчер. Тот еще жмот и скряга, — Скорпиус вытирает ладонью губы, а я пытаюсь проглотить вставший мне в горле комом кусок и не выглядеть оторопело. — Значит мы должны отправиться в ваше поместье, — рассуждаю, а он кивает. — Если ты, конечно, не хочешь ждать две недели. — Не хотелось бы... и там будут твои родители? — аккуратно спрашиваю я, а сложившаяся ситуация иронична до крика: мало того, что я почти ничего не знаю о младшем Малфое, так еще и имею все шансы познакомиться со старшим и его супругой. При всём этом мысли о былой неприязни наших отцов тоже подливают масла в огонь. — Тебя это пугает? Ты же никогда ничего не боишься, Поттер, — ведя бровью, напарник немного прищуривается и один уголок его рта ползет вверх. — Нет, ничуть не пугает, — бормочу, но при этом лгу, вдобавок немного краснею. Уже представляю неловкость предстоящего мне знакомства, невидящим взглядом рассматриваю шнурки на кроссовках и доедаю последний кусок вкусного завтрака. Спустя несколько секунд внутренние переживания немного отступают и верх берет решительный настрой, жгучий интерес и любовь к мракоборческому делу. — Готова? — из уст напарника звучит риторический вопрос, поскольку я уже почти дожевала, отряхнула крошки и даже вполне бодренько приподнялась, а в ответ на вопрос — кивнула. — Хорошо, — притворно кряхтя, Скорпиус тоже поднимается и смотрит мне в лицо со странным умилением. — Ты как всегда, Поттер, — выдохнув, еле слышно произнося слова, он немного склоняет голову на бок, а рукой тянется к моему лицу, и я немного вздрагиваю от его прикосновения. Малфой быстро проводит возле моих губ большим пальцем, который потом вытирает о свою ладонь, — в сахарной пудре по самые уши. Спустившись в самый низ лестницы, он поворачивается. Скорпиус прячет руки в карманы штанов и чуть поднимает голову к картине, а я снова отмечаю для себя то, что если подобные случившемуся совершенно безобидные, но все же немного нарушающие зону комфорта жесты были для нас в порядке вещей, и мы позволяли друг другу своеобразное вторжение в личное пространство, то мы со Скорпиусом действительно общались довольно близко и дружили. — Слон на D 4, — говорит смотрящий на полотно напарник, а все нарисованные на нем персонажи начинают перешептываться и советоваться, но игрок, который играет партию черными фигурами, поглаживает свою длинную бороду и сводит брови, — и мат в два хода, — добавляет Скорпиус, а в картине уже завязался нешуточный спор. — Они всегда так много думают? — смеется Малфой, повернувшись ко мне и указывая пальцем на толпу стареньких и смешных волшебников. — О, и днем и ночью, — киваю я, — всегда спорят, могут вести одну партию неделю, но главное, что делают это тихо. От старости и собственной мудрености уже все нарисованные мозги поплыли, — задорно объясняю я. —Пойдем. Спустившись с двух ступеней, улыбаюсь и легонько тяну в сторону камина такого же, как сама поплывшего в улыбке Скорпиуса за рукав толстовки. Сзади нас раздается голос волшебника, который возмущается перемещением слона на клетку шахматной доски, о которой говорил Скорпиус. Когда Малфой сжимает мою ладонь в своей сильной теплой руке, я пытаюсь не нервничать и успокоиться. Мы шагаем вперед, но прежде чем исчезнуть, обмениваемся улыбками, а вызваны они были прорезавшим тишину моего дома криком «шах и мат», который оповещал об окончании игры. Но для меня игра под названием «вспомни забытое» только начинается…