Стоп.
Прежде чем снова устало отчеканить «нет», Нацу осёкся и резко нагнулся к фотографии. Это то, что явно выделялась из общей картины найденных на месте вещей. Чёрный шелковый бант, мнущийся шифон и фантомное ощущение аромата. Что-то приторно сладкое, дурманящее и слишком настойчиво добивающее воспоминаниями. Он даже помнит, какие пуговицы на рукавах. Драгнил замер в непонимании. Вещь принадлежит Люси — это единственное, с чем он согласен в контексте данной фотографии. Потемневшее пятно крови, по всей видимости, на уровне живота. Разорванная блузка, словно её порвали руками и откинули куда-то в груду мусора. Этому снимку от силы четыре дня, потому что кровь выглядит свежей. Даже если Люси и жива, то она ранена. Процент того, что она ЕЩЁ жива, резко опускается к нулю, если всё-таки блузка её. Хотя, стал бы Гажил подкладывать фотографию не с вещью Хартфилии в стопку? В любом случае, это проверка. Врать перед лицом закона, да ещё в комнате допроса?.. Если сказать «да» — Нацу подпишет бумаги с повинной в совершённом и тем самым подтвердит свою причастность к либо убийству, либо похищению. Нужно дождаться неопровержимых доказательств его невиновности и только потом поделиться с Гажилом своими ощущениями. Драгнил снова безучастно отвёл глаза и откинулся на стул, нахмурившись. — Нет.***
Нацу не спал, да и вряд ли бы смог хотя бы пару часов подремать. Каждый раз прикрывая глаза, ему мерещилась Люси: её звонкий смех, широкая улыбка и ласковый голос, нашёптывающий что-то слишком важное — он даже не удосужился запомнить. Драгнил всматривался в потолок камеры подолгу, бывало, что часами лежал неподвижно и только иногда громко выдыхал. Тишина, темнота и противная сырость в углах чудились образами Люси — камеры не существовало. Он не мог смириться с тем, что та фотография являлась дальним намёком на то, что даже если Хартфилию и найдут, не факт, что Нацу снова сможет обнять её. Даже элементарно попросить прощения. Он прикрыл глаза в надежде очутиться в постели их дома, и Люси, сладко посапывая у него за спиной, жмётся к нему в поисках тепла. Но стены камеры никуда не исчезли, ровно, как и добивающая тяжесть во всём теле. Её призрачная ладонь выскользнула из его пальцев, а её лицо расплылось в душащей серости потолка и стен. Её нет. И не будет больше никогда. Нацу нахмурился, подавшись слишком отягощающей атмосфере. Драгнил пытался не связывать Люси и тот снимок, но, чёрт, в голову лезли противные картинки. Внезапно, он засомневался в правильности собственных решений: а стоило оно того? Если бы он не уехал, оставив документы явно с намёком раскрытия лжи, Люси, вероятно, была бы в безопасности. Всё было бы по-другому. Но… Нацу, перевернувшись на бок, уткнулся лбом в холодный кирпич стены и тихонько прохрипел. Если бы всё изначально было по-другому? Если бы он изначально видел в Люси то, о чём он думает сейчас, а не упорно пытался разделить «цели» и «никому не нужные порывы»? Будь у него возможность переиграть всё по-новой, он бы не напортачил. Но он не часть какого-то спектакля, где каждому даётся второй шанс сыграть свою роль. Жизнь не кино. Жизнь не даёт предупреждений и не предлагает подписать документы о страховке. Если проиграешь, то ты проиграешь. Господи! Лидер всех табло, безоговорочный победитель всех партий казино Нацу Драгнил феерически проиграл всё воле случая. Смешно до коликов, ха-ха! Сейчас «Нацу и Люси» не складывались ни во что дельное. Чужие люди, способные лишь на обоюдный яд и уж точно не предназначенные друг другу. Да, было бы лучше, если бы они не встречались. Есть люди, которые встречают «тех самых», есть те, кто не заслуживает такой милости, а есть те, кто всецело растворяется «не в тех». Драгнил был из последней категории — он полюбил не ту, кого следовало бы. Возможно, его судьба должна была остановиться на Дженни или Лисанне. Возможно, ему стоило образумиться тогда в бильярдном зале, и отказаться от её предложения сотрудничать. Возможно, ему и вовсе стоило подохнуть в аварии вместе с родителями.Изначально всё должно было быть по-другому.
За стеной послышались тяжелые шаги и лёгкий звон ключей. Нацу дрогнул от мерзкого холода. Его расчёты как всегда оказались верными, однако сейчас хотелось замерзнуть на просевшем матрасе, благоухающем вонью бывалых преступников у стены в дотошной камере в конце коридора. Хотелось забыться в этой щемящей пустоте и вот так заснуть навсегда. — Вставай. С тебя сняты все обвинения. Гажил, стоящий угрюмой тенью за решёткой, скалился и плевался кислотой, попутно щёлкая замком. Драгнил, подогнув под себя коленки, решил, что лучшим решением будет остаться здесь — в качестве убийцы, гниющего среди таких же конченных отморозков. Нацу Драгнил как раз заслуживает такого финала своей истории. Он загубил не один десяток душ, но жалел только об одной — разве этого не достаточно, чтобы окончательно сойти с ума? Редфокс прошёл в камеру и громко выдохнул — здесь настолько холодно, что даже тёплый воздух становится лёгкой дымкой. Следователь кивнул двум офицерам позади, и те спешно удалились куда-то назад по коридору. Нацу не моргал вот уже несколько секунд — всё всматривался пустым взглядом в трещины и отбитые впадины кирпичей. Он посинел от холода и всё реже выдыхал, словно и вовсе валялся трупом на матрасе. Гажил аккуратно подошел к нему и дёрнул за плечо — тело свободно поддалось резкому движению и, словно на пружине, вернулось в исходное положение. Редфокс, с силой перевернув Драгнила на спину, вытащил фонарик — в этой камере уже как третий месяц не работает свет и система отопления, какой придурок додумался прописать сюда Нацу? И почему он — тот ещё придирчивый засранец — молчал всё это время? Следователь опасливо приоткрыл глаза Драгнила и посветил фонариком, попутно проверяя пульс. Живой, просто в отключке. Торопливо проговорив в рацию на грудном кармане формы, что нужен медик, Гажил сорвался на хрип — всё слишком далеко зашло. Тут же в камеру завалился запыхавшийся Грей и, запнувшись через высокий порог решётки, подлетел к лежащему без чувств Драгнилу, едва удержавшись на ногах. Оба обеспокоенно переглянулись и тут же услышали звуки разъярённых пререканий и звона наручников — нужно освободить камеру. Редфокс подхватил Нацу за руку и перекинул себе через плечо, попутно прикрыкивая Фуллбастеру помочь. За считанные секунды они торопливо вынесли клонящего голову и редко вдыхающего Драгнила из камеры и, засуетившись, спорили, куда стоит его нести. Два офицера тащили за руки озлобленного Роуга — нового и, к счастью, постоянного жильца этой камеры, а после суда ему светит отдельная комнатка в государственной тюрьме и парочка приветливых сожителей. Кто этому не рад? Нацу с трудом простонал и закашлялся — в голове что-то защёлкало и заколотило. Грей и Гажил нервно переглянулись и приостановились как раз в то время, когда мимо проходил довольный Чени. Драгнил болезненно поморщился и попытался сфокусироваться на какой-то отдельной детали расплывчатой картинки в глазах. Ему удалось не сразу прийти в чувство: картинки плыли, двоились, а звуки доносились словно из воды. — Ты подписал контракт с Дьяволом, Драгнил… Офицеры спешно закрывали камеру, попутно проверяя все существующие четыре замка и даже скрипящую ржавую щеколду. Роуг присел на пол прямо у решётки и вжался лицом в прутья, ехидно ухмыляясь — он наблюдал за обессиленным противником и изредка хохотал. Нацу поморщился, расслышав в далёком плеске воды свою фамилию. Он обернулся и тут же подавился внезапным скоплением воздуха в горле, словно его только что ударили под рёбра. Чени шипел и темнел в лице, словно одержимый тем же Дьяволом. Тут не тюрьма нужна, а комната с мягкими стенами. Гажил, скривившись и подтянув руку Нацу, приказал офицерам стоять на страже до следующей смены. Грей протарахтел, мол, «быстрее уходим», и ринулся к выходу, волоча Драгнила за собой. — Мой тебе совет, Саламандра: остерегайся зеркал. Нацу, резко очнувшись, словно после ведра льда и воды, осёкся. Драгнил обернулся, вслушиваясь в оставшееся эхо слов Роуга. Чени спрятался в тени, оставив за собой ещё одну кучу недоговорок и вопросов. И, ладно, если бы можно было списать его фразу на очередное сумасшествие и поехавшую крышу, но тут другое. Наспех брошенное в прохладный воздух слово «зеркало» — единственное, что имело смысл. И Нацу, продрогший то ли от холода, то ли от проскочившей шальной догадки, подкосился в коленях. Что бы это ни значило, но к Роугу однозначно стоит прислушаться.***
— Ты изначально обо всём знал? — Догадывался. Роуг был тем, кто направил группу на вероятное место преступления. Я заподозрил что-то неладное, поэтому посоветовал Грею проверить кое-что, дабы обеспечить тебе алиби или же подтвердить причастность Роуга. Гажил скудно и в деталях рассказал, почему клеймо убийцы на лбу Нацу продержалось всего четыре дня. Оказалось, что Чени не удосужился проверить наличие скрытых камер на забытых Богом заправках в округе двадцать четвёртого района. Пару лет назад там крутились подозрительные отморозки, поэтому Лаксус распорядился установить по паре камер для общего контроля двадцать четвёртого района и, видимо, не зря. Редфокс отбросил на стол парочку пикантных фотографий — доказательств, как Роуг и его, по всей видимости, компашка перетаскивает бессознательного Нацу из багажника старенького седана в кузов пикапа без номеров. Там же Драгнила накрывают каким-то покрывалом, накидывают сверху доски и спешно гонят в сторону леса. Нацу поморщился от фантомной боли в спине и коротких пульсаций у висков. Вероятно, Чени воспользовался случаем и прикарманил его пистолет, чтобы потом имелись все основания повесить «убийство» именно на Драгнила — отпечатки-то на оружии его. Но вот тут возникает вопрос: Роуг похитил Люси и припрятал в вонючей конуре её братца? — А с Люси что? — Считается, как без вести пропавшая. К её поискам подключилось более восьми районов, пока ничего. Гажил, качнув головой, виновато скосил взгляд. Нацу, благодарно кивнув, сильнее сжал кружку в пальцах — определенно, такой ответ его не устраивал. Драгнил понимал, что сделать ничего не может, даже если подключит своих «старых приятелей». Вокруг слишком много недругов, чтобы доверить какому-то выродку трущоб и борделей поиск Люси. Даже Эрик посодействует своим принципам, потребуя от Нацу «услуга за услугу». Хотя? Кобра считается посредником всех прикрытых и заявленных в открытую афер. Он — глаза и уши преступного мира, и у кого-кого, а у него точно есть лазейка. Стинг мёртв, и именно он оговаривался о том, что найдёт Люси и поимеет, так что, скорее всего, он не знал о местонахождении Хартфилии изначально — отпадает. Другое дело Роуг и его противная мордашка — он-то точно замешан! Если Чени наставил мышеловку на Нацу, значит пытался отвлечь от главного — похищения, а где Драгнил оказался после нападения? Правильно — у Стинга! Значит, Роуг сотрудничал со Стингом, но не удосужился сказать шефу о пропаже Люси, значит, по всей видимости, работает на два фронта. Хотя, если приплюсовать полицию — на три. — Возможно, твой напарник в курсах, где Люси. — Не беспокойся, Дреяр уже вытряхивает из него информацию. Уверен, к вечеру у нас будут наводки. Нацу потупил взгляд в именной табличке следователя, красующейся и припадающей пылью на столе. Кто стоит за делами Роуга, если Стинг выступает разменной монетой? Вероятно, этот человек превосходит даже переполненную казну семейства Хартфилия — уже страшит. К тому же, «человек в чёрном» явно заинтересован в семье Хартфилия, значит стоит искать в не узких кругах недругов. Возможно, стоит-таки начать именно с Эрика — у него должно что-то быть в припасе. — Что будем делать? — Пока ты останешься у меня. Не исключено, что интерес к тебе не остыл, Драгнил. — Предлагаешь подвинуть Леви и детей? — Они у тёщи, так что не заморачивайся. Перспектива шататься в доме офицера полиции не особо радовала, но Нацу, с трудом и диким нежеланием, кивнул. Грей в углу тихонько хихикнул и буркнул, мол, «Гажил в няньки записался». Драгнил, цыкнув, решился по приезду напомнить о себе старому другу; заодно стоит проверить найденную флешку — возможно и там есть какие-то подсказки.***
Слишком шумно для подобного места, хотя антураж среди этих стен так и прельщал мерзостью. Ухмыльнувшись, мужчина скрипнул зубами и завернул за угол — там находились эксклюзивные номера «красных комнат». Встряхнул рукой — часы громко зашуршали и гость, удивленно хмыкнув, отметил, что пришёл раньше положенного. Всего лишь десять минут, не страшно. Коридоры сжимались в сплошную красную дыру. Мужчина шумно выдохнул и легонько хихикнул — до чего же весело! Он шёл медленно, даже лениво, словно под замысловатую мелодию, крутящуюся в голове. Гость касался пальцами шатких стен и вёл ладонью дорожку по стене, словно хотел пометить направление пути. Он осматривался, дарил обольстительные улыбки дамам и прислушивался к хриплым стонам-крикам то у одной двери, то у другой — это место прогнило в насилии, ароматах и липкой дряни. Но его это никогда не колышило и, уж тем более, не отталкивало. Скорее, потешало и заставляло лишний раз лукаво ухмыльнутся. Перед глазами всё неизменная дверь с кривой-косой табличкой и свисающими на дверной ручке стрингами — занято, значит? В кармане пальто шуршала сломанная шкатулка — декоративные камни выпали со временем, металл почернел, а потёртая балерина и вовсе осталась без выпирающих лент позади пышной пачки. Погнутый рычажок больше не заводил задорную мелодию Чайковского: сахарная фея давно оттанцевала свою партию. Какая жалость. Эрик восседал на полу в самом центре комнаты, вжимаясь лицом в пышности то одной девушки, то другой. Гость незаметно открыл двери и, с неизменной ухмылкой, опёрся на дверной косяк — чудное представление. Кобра не сразу заметил нежданных посетителей, поэтому продолжал заниматься любимым делом, нашёптывая опьянённым очередной дешёвой дурью девушкам что-то извращённое. Тут Эрик встрепенулся и резко отпрыгнул назад к занавескам. Девушки, завидев знакомое лицо, опасливо переглянулись и, спешно прикрыв наготу простынями, пробежали мимо спокойного мужчины, едва задев его плечами в узком проходе. Кобра притих в углу и, ухватившись за собственную туфлю, нервно оглядывался. Бежать некуда, он в ловушке стен собственного дома. — Предупреждать надо. Гость тихонько хихикнул в ответ и расплылся в широкой улыбке. Эрик съёжился и отполз к самому окну, пока лопатки не кольнул холод стекла. Обычно он приходит сюда ради выпивки и девушек, но в этот раз умышленно ворвался в особую комнату, где они обычно встречались только по серьёзной надобности. Он пришёл по его душу. Чёртов инквизитор. — Я тебе всё рассказал. — Я знаю. — У меня нет долгов. — Я знаю. — Тогда зачем ты здесь? Религиозный фанатик. Конченный ублюдок. Сумасшедший с фанатичными замашками и громкими речами о каком-то обете. Безумец, смеющийся, когда в чей-то дергающийся глаз прилетает дротик вместо цели в дартсе. Тронутый на всю голову мальчишка, любящий нежиться под алым дождём. Чёрт, да он сам Дьявол во плоти. Гость клонит голову и снова хихикает, на этот раз чуть громче и дольше обычного, словно только что прозвучал анекдот. Кобра сжал туфлю, готовясь к тому, что придётся разбивать окно и лететь мешком в ближайшие мусорные контейнеры. Этот урод вечно является неожиданно и практически всегда «при параде» — подстать своему образу. Он смеётся, кривит губы в насмешливой улыбке и шепчет безумие. — Ты и сам знаешь. Простая истина — то, чему Эрик сам учил его. Можно было предугадать, что, рано или поздно, его же детище обернётся против него — особенно, когда начался отсчёт. Ещё несколько лет назад он приговаривал, словно маленькому ребёнку: помни, твои лучшие друзья — смерть и пистолет, поэтому никогда не оставляй свидетелей. И теперь он сам окажется в той самой груде трупов, куда привык скидывать «ненужное барахло». — Эй, разве мы не друзья? Помнишь, как я спас тебя, а как учил стрелять? Неужто ты всерьёз? Мужчина кривит ухмылку и игнорирует пылкую речь, растирая пальцами верхние пуговицы кашемирового пальто. Он устало ссутулился, потёр переносицу и медленно завёл руки за спину. Эрик знал его вдоль и впоперёк — этот ублюдок предложил ему песочные часы для «последних слов» и, кажется, время закончилось. А ведь совсем недавно всё было наоборот — фигуры Кобры превозмогали количеством и именно он хладнокровно грозился задавить бедного мальчишку голыми руками. Гость неторопливо достаёт пистолет из-за пояса и, прокрутив его в пальцах, наставляет прямо на Кобру. Его рука не дрожит, курок щёлкает, и беззаботная ухмылка вытягивается в более хищную, характерную для того, кто совсем недавно надел корону и принял трон Дьявола. Дьявол, он же новый Саламандра. Но, если говорить на чистоту, это была лучшая версия Саламандры — та, о которой и ходят легенды. Ни первая, ни пятая и даже седьмая — ни одна Саламандра не заслуживала почёта и поклонов.Только он и его безумие. Дьявол, порождённый слишком глупым и наивным Эриком.
— Это и было твоей самой огромной ошибкой, Кобра. Увы. Саламандра. Целый цикл отбитых преступников, проносивших одно имя и славу сквозь десятки лет со времён сухого закона. Не каждый знал о существовании подобного титула, но он существовал, существует и будет существовать. Это сравни вечному противостоянию дню и ночи, добра и зла — пресловутый Антагонист с таким же нелепым позывным. Эрик, проглотив горечь во рту, не моргал — он не боялся смерти. Смерть, скорее, успела стать желаемым подарком, нежели казнью за совершённые грехи. Кобра ждал своей погибели от рук седьмой Саламандры, занимавшего это почётное место чуть меньше пяти лет, но нет. На гранитной плите с настоящими инициалами Эрика будет выгравировано краткое послание следующим поколениям, как доказательство того, что нынешний Великий действительно заслуживает своё прозвище.Девятая Саламандра.
Мелодия громкого грохота и последующих хлопков, словно от воды, успела приесться обычаем. Эрик, ударившись телом об стену, склонил голову и, спустя пару секунд поклонился в бок, грохнувшись на пол без чувств. Из головы прямо по центру между бровями, словно придирчивость к идеальности, красовалась кровоточащая дырочка. Стеклянные глаза застыли в безразличном прямом взгляде — туда, где стоял Инквизитор. Саламандра, хмыкнув, припрятал пистолет и спешно прошёлся к развороченной кровати. Он, откинув сдвинутый матрац на пол, потянул на себя припрятанные дверцы «особого клада» — этакого склада для вещичек «на особый случай». Словно в настоящем сундуке с сокровищами, всё блистало и переливалось яркими цветами: от винтовок и револьверов до обновлённых охотничьих клинков — безусловно, лучшее качество. Гость, отложив некоторое приглянувшееся оружие и припасы, подхватил валяющуюся в углу спортивную сумку и спешно сгрёб туда прибранные подарки. Пора бы исчезнуть. За стенами что-то загудело — все слишком поздно спохватились после выстрела, выползая из своих дурнопахнущих берлог и переглядываясь с такими же озадаченными соседями. Кто-то кричал, кто-то звал охрану на помощь, а кто-то гневно отзывался о внеплановом прерывании веселья. Саламандра, перекинув лямку сумки через плечо, ухватился за два лежащих автомата АК-12 — однозначно, лучшее, что валялось в той коморке. Выбив ногой дверь, он наставил оба автомата на обомлевших посетителей с привычной доброжелательной ухмылкой. Все притихли, переглядываясь с ранее весьма приветливым другом хозяина. Женщины, пискнув, прятались за спинами мужчин, а охрана, поёжившись и ухватившись за оружие, готовилась отвечать атакой на атаку. — Приношу извинения, дамы и господа, однако придется ещё немного пошуметь.***
Нацу всё ещё отсиживался в доме Гажила. Хотя, он даже не чувствовал прошедших дней. Он просто существовал в одних и тех же стенах, выполняя какую-то примитивщину по выработанному алгоритму: поесть, поспать, туалет и провести оставшиеся часы в самобичевании. В тишине. Он слонялся от стены к стене призраком и только иногда здоровался с Редфоксом, перед тем, как тот укатит на работу и вернётся под полночь. Драгнил со скукой слушал Гажила и его отчёты по поводу Люси, заранее догадываясь о краткой сути — вряд ли найдут, вряд ли живая. Нацу просто успел смирится с тем, что за прошедшие десять дней Хартфилия умерла либо от голода, либо от пыток и насилия, либо от потери крови. Для него же лучше, если Люси погибла быстро и безболезненно. Лишь бы не мучалась и не умирала в агонии. Нацу тихонько проскулил, утыкаясь носом в колени; от резкого качка вперёд с головы сползла простынь. Он сидел в углу кабинета Гажила и качался туда-сюда, пытаясь потеряться взглядом в редких пробелах зелёного ковра среди всей этой кучи фотографий и записей. Драгнил обложился всем материалом из нескольких коробок и подолгу пытался как-то связать имеющиеся звенья цепочки. Он не моргал, только смотрел на приевшиеся обыденностью фотографии найденных окровавленных вещей, огромных луж крови и результатов экспертизы. Всё бессмысленно: что было, что есть сейчас. Нацу громко выдохнул, срываясь на хрип. Он рвался на её поиски, пытался дозвониться Эрику и поднять старые связи среди других посредников. Драгнил тайно сбегал из дома Редфокса через окно и шатался по всем возможным «свалкам». На его совести не одна смерть и не один спрятанный труп. В начале становления Саламандрой он занимался уборкой некоторых проблемных кадров, поэтому именно Нацу известны все существующие места «свалки» в городе и за его пределами. Прочёсывая окрестности, он находил свежие разрытые бродячими псами косточки и полусгнившие конечности, разнесённые по пустырям, но ни одна находка не указывала на Люси.Её нигде не было.
Под конец недели Нацу попросту опустил руки. Он перестал думать о чём-либо, кроме навязчивой картинки бездыханного тела Хартфилии. Если в начале было дурно, то сейчас это вполне предсказуемое будущее. Её могут найти через месяц, возможно, через год, а возможно, и через двадцать, скинув её дело нижнему этажу участка, где расследовались «висяки». В любом случае, Драгнил, такими темпами, скоро и сам её догонит. Под пяткой зашуршало свидетельство о смерти Зерефа. Нацу, оклемавшись от длительной прострации, не поднимаясь, вытащил смятую бумажку, скомкал и откинул в набросанную кучу об аварии и пожаре. Разница между трагедиями буквально десять лет. Что родители, что брат — всё подстроено, это и дебилу понятно. Тут Драгнил осёкся, зависнув в одной точке, точнее в улыбке какой-то девушки под увесистой грудой медицинских выписок. Нацу, усевшись на коленях, потянулся к старой фотографии, попутно разгребая наваленную кучу. Почему он раньше не видел эту фотографию? Девушка, скорее, женщина, идентична Люси по внешности и улыбке — кто это? Там же и нашлось кратенькое досье вместе с папкой дела. — Эшли? Довольно распространённое имя/фамилия, и именно его Люси выбрала себе в качестве липовой фамилии. На проштудированных Гажилом листах (там были отметины и обводки карандашом) не было ничего определённого: скорее, её родственники так и не объявились, а имя, по всей вероятности, установили из-за разодранной и валяющейся неподалёку реки тетради. Редфокс пометил единственную дату на листе — дата вероятной смерти: 09.09.2014. Эшли — точная копия Люси, только в немного повзрослевшем виде.Если так подумать, то она смахивает больше на Лейлу, нежели на Люси. Стоп!
Нацу на четвереньках пополз к дальней кучке бумаг и тут же принялся разгребать её, выискивая нужный файл — он точно тут был! Во всём этом дерьме была какая-то закономерность, не зря Гажил обвёл дату смерти — его что-то смутило, а Драгнилу дало почву для новых теорий. Числа. В них вся суть. Дата аварии родителей — 14.11.1999, время около полуночи, гибель семьи Зерефа — 11.10.2009 около девяти утра, а от дома осталась только табличка «914» и куча развалин. А теперь Эшли… Нацу резко выхватил бумаги о смерти Лейлы и спешно вытащил их, вчитываясь в строчки экспертов. Он перебирал листы слишком небрежно и бегло, словно у него слишком мало времени, чтобы докопаться до правды. Её кремировали, прежде чем отправить на вскрытие, а законным инициатором этой идеи был никто иной как Джуд.Бу-умс!
По результатам экспертизы Эшли погибла 09.09.2014 около одиннадцати утра разницей в год с Лейлой, но теперь не было сомнений, что мать Люси просто исчезла, а Джуд спешно замёл следы. Более того, числа сходятся, не исключено, что Эшли оказалась очередной жертвой любителя нумерологии. Сравнив две фотографии — Эшли и Лейлы — логично полагать, что это один и тот же человек, даже тёмное пятнышко на шее точь-в-точь. Стоп. А какой смысл Лейле убегать, прикрываясь липовой смертью? Всё равно далеко не убежала, раз уж её тело нашли у реки в двадцать четвёртом районе. Всё равно чего-то не хватает. Три девятки, одиннадцать, ноль и четырнадцать. Нацу переглянулся с листком, исчерканным Гажилом. Редфокс проверил дело Эшли вдоль и в поперёк, но так и не дошёл до финишной прямой, однако дал намёк Драгнилу — значит, он и должен разгадать этот ребус. В комбинации не хватало девятки, если же она существует в незамеченных деталях, значит полное уничтожение семьи Драгнил как-то связано со смертью Эшли-Лейлы и охотой на Люси. Из наспех подхваченной папки выпал листок — результаты судмедэксперта с приложенной фотографией тела. Нацу осёкся и приподнял согнутый в несколько раз снимок, заодно вчитался в корявый почерк патологоанатома. На спине тела чётко выгравировано икс и палочка, но почерк слишком небрежный и размашистый, отчего символы практически наложились друг на друга, видимо, поэтому и трудно распознать неаккуратное римское девять.Вот тебе и целая комбинация.
Внезапно пространство вокруг наполнилось бросающимися деталями, Нацу не успевал реагировать. Всё кидалось в глаза и он, проморгавшись, пытался определится среди тысячи мыслей на чём-то одном. Окей, первое: подстроенная авария родителей, по всей видимости с этого всё и началось. В убийствах есть закономерность и в датах, и во времени, и в бросающихся деталях — уже хоть какая-то характеристика. Почерк повторяется несколько раз, но обошёл стороной Джуда и Люси, значит его смерть и её нападение непричастны к цепочке. Итого, есть три трагедии и две попытки подражательства. Два главных антагониста со схожими целями. Драгнил нахмурился, пытаясь связать выводы в предположительные имена. Не исключено, что подражатель Стинг, так как его главной целью была компания и непретенденство Люси на его место после смерти Джуда. К тому же, методы отличаются: на Люси напали напрямую и специально оставили в живых, а Джуда травили достаточно долго и систематически — тут-то и не сходится. Ладно, какой может быть мотив для «охоты» и для кого нужно вырыть ямку в ближайшем лесу? Ещё минуту назад на Нацу нашло вдохновение, а теперь внутри противная пустошь — недостаточно информации, ему негде развернуться и не за что зацепиться. Комбинация чисел, неординарные методы расправы и семейные связи. Нужно вернуться к первоисточнику.Если всё началось с аварии, значит ответ нужно искать именно там.
Стоп. Нет. Не с аварии нужно начинать, а с её причин! Драгнил уцепился взглядом за помятую фотографию его семьи, отброшенную к коробке с остальной дребеденью. Разгадка кроется в ком-то из его семьи. Кто-то напортачил, причём конкретно так, раз уж какой год подряд идёт систематическое отмщение.«Салли». Флешка!
Нацу вскочил, подскользнулся на разбросанных бумагах, ойкнул и тут же ринулся в выделенную Гажилом комнатку, чтобы проверить догадку. Какая вероятность того, что его отец и мать Люси могли затеять что-то нелегальное в молодости, да так, что последствия вылазят боком их детям? Салливан, Салли — распространённые имена, это мог быть кто угодно, с кем водилась Лейла, а может, и вовсе имя героически погибшего попугайчика! Если бы не вся эта суматоха и странные связи между семьями Драгнил и Хартфилия, Нацу не придал бы значения нелепой наклейке на старой флешке. Его руки дрожали, а флешка выскальзывала из трясущихся пальцев. Драгнил слишком нервничал, давясь всё новыми догадками и теориями, пока искал ноутбук. Ему хотелось увидеть, что там такого, раз уж заслуживает пригретое местечко в секретном сейфе. Нацу был уверен на восемьдесят процентов, что там очередная бабская херня, но остальные двадцать вырывали из него мысли о чём-то немыслимом, мол, между Лейлой Хартфилия и Салливаном Драгнил было что-то. Такими темпами, он скоро и в гороскопы поверит. Ноутбук грузился долго, да и флешка не с первого раза выскочила уведомлением, но Драгнил, съехав по кровати на пол, тут же оказался в тупике. Он пересматривал папки с какими-то датами и подписями, но не мог понять, куда ему идти дальше, куда заворачивать? В общей сложности, здесь больше тридцати папок, значит, на анализ всей кучи уйдёт больше суток.И тут — вот оно — божественное вмешательство! «Салливан. 1976.»
Нацу не знал, сколько вот так сидел, уткнувшись лицом в экран. Перед ним открылись отформатированные старые снимки школьного выпускного и редкие видеофрагменты, снятые древней моделькой Аргуса. Драгнил глубоко дышал и изредка хватался за голову, перематывая от реплики к реплике, чтобы хорошенько вслушаться в голоса и рассмотреть слегка размытые лица.— А вот мечта всех химичек в школе — Салли Драгнил. Ну что, будешь скучать по мне, а? — Она мне всего раз разрешила пересдать, придурок!
Достаточно высокий, худощавый паренёк с растрёпанной шевелюрой и подбитым глазом фыркал и водил носом в стороны, отмахиваясь от допросов оператора. На фоне стояли кучкой ученики и махали ладошками в камеру, иногда вмешиваясь в кадр лицом и широкой улыбкой: на то время видео камеры были редкостью, особенно в каких-то провинциях. Нацу с трудом узнал в лице юноши своего отца, отчего досадно закусил губы, проматывая и проматывая запись. Причудливые наряды и «модные» прически, рожицы и «виктория» в кадре — словно путешествие в прошлое. Драгнил пытался узнать в Салли что-то знакомое, но видел отдалённо похожего на его самого мальчишку-выпускника.— Салли, все знают, что миссис Спотс только тебе оценки и вырисовывает. — Когда такое было? — Лу, передай привет зрителям!
Белокурая девушка подсела за парту и ухмыльнулась, стоило оператору удержать приближённый кадр на её милом личике. Она смеялась и иногда толкала Салли в плечо локтем, передразнивая его надутое лицо. Лейла Хартфилия была копией Люси — такая же неудержимая и резкая девчонка с хитрой улыбкой на губах. Салливан Драгнил вёл себя так же важно и безучастно, как привык делать сам Нацу. Но, чёрт, почему Нацу и Люси практически копии своих родителей?— Беатрис, кажется, единственный человек, способный помирить их. — Всё, ребята, хватит!
Низенькая темноволосая девочка с пышными щечками втиснулась между Салли и Лейлой, предотвращая, по всей видимости, очередную перепалку. Она пыхтела и вычитывала каждого, словно это успело стать привычкой и странной обязанностью. Салливан нахмурился и цыкнул, а Лейла потрепала его по голове, приговаривая, мол, «я скучала по этому хомячку». Последняя секунда видеофрагмента запечатлела дружное трио странной компании в лёгком смешке и искренних улыбках. Лейла, обхватив Салли за шею, смеялась в камеру, а он насмешливо улыбался, переглядываясь с шумной подругой. Беатрис стояла около юноши и удерживала ладошку на его плече, выдавливая из себя стеснительную улыбку — она не любила позировать. Видеоряд оборвался. Нацу, просматривая кадры с выпускного, всё ещё не понимал: какую роль школьная дружба между Лейлой и его родителями сыграла в происходящем сейчас? Беатрис и Салливан трагически погибли на дороге, а зверски изувеченное тело Лейлы выплыло из реки спустя практически пятнадцать лет. Драгнил просмотрел некоторые папки, пока не наткнулся на несколько фотографий его самого в коляске с пластмассовой бутылочкой в беззубом рту. Зереф с плюшевым мишкой и в причудливой кепке, Салливан у руля того самого Линкольна и Беатрис, всё также стеснительно улыбающаяся, держащая свёрток с ребёнком на постели. Эти снимки — редкость, возможно, существуют в единственном экземпляре. Но почему именно на флешке Лейлы? Почему столько совместных фотографий того времени бережно отформатированы и спрятаны среди десятков папок? Но куда важнее… Что такого могло произойти, что практически все на этих фотографиях мертвы? Что они такого натворили, чтобы заслужить слишком жестокую расправу? Нацу закусил губы, встряхивая ладонью волосы. Он пытался понять мотивы, исходя из мизерного количества фактов. Кто, как и почему? Драгнил безразлично листал снимки, вжимая клавишу «вперёд» каждые две секунды. Он пытался не смотреть на эти счастливые лица и запечатлённые события из жизни кого-то чужого для него. Нацу не помнил ничего из этого: ни песочницу с красным забориком, ни первый игрушечный паровоз на Рождество, ни чудаковатые костюмы на Хэллоуин. Его палец замер на фотографии, кажется, третьей в предпоследнем ряду. Беатрис — центральная фигура, фон похож на стены палаты, да и её одежда похожа на старую больничную пижаму. Зереф сидел рядом и тупился в объектив без какого-либо интереса — он совсем маленький, держащий в ладошках хиленький букетик ромашек. Беатрис держала в руках два маленьких свёртка простыней и устало улыбалась, едва как не сваливаясь. Фото из роддома.1988.
Год рождения Нацу, если он правильно помнит строки собственного свидетельства о рождении. На всех фотографиях ранее были только Нацу и Зереф, но почему свёртка два? Здесь история резко меняется, внося неожиданные поправки — в семье Драгнил было трое детей. Нацу, побледнев, постепенно понимал, что в далёком 1988 на свет появился не только он. Брат? Сестра? Он возвращается к длинному списку и пролистывает в самый конец. Одно единственное видео, где вся троица стоит на фоне какой-то зелени и улыбается. Поход в парк на прогулку. Зереф, вальяжно поправляющий очки, тупится в книжку и иногда рычит в сторону слишком шумных братьев, водящих вокруг него хороводы-догонялки. Близнецы.— Салли, ты только посмотри, какие они милые! — Пас! Пас! Пас! — Хватит уже! Я пытаюсь читать! — Нацу, лови!
Точная копия Нацу метко бросила ему мячик и залилась хохотом, подпрыгивая перед озлобленным Зерефом и преграждая ему путь отвлекающими объятиями. Нацу с ехидной ухмылкой целился в макушку старшего брата, как это было запланировано ранее. И только Беатрис, держащая под руку снимающего Салливана, удивлялась маленьким хулиганам. К большому удивлению Драгнил с лёгкостью отличал, где он, а где утерянный близнец, но само событие стало новинкой для его памяти. Драгнил не помнил, как зовут его близнеца, что с ним стало и почему на последнем семейном снимке только один Нацу. Те же вопросы касательно аварии: что произошло и почему нигде нету информации о близнецах? Нацу пытался напрячь память, рассматривая отрывки видеоряда, но воспоминания, где фигурировал «другой Нацу» будто бы пропали. В ушах стоял белый шум, а в голове застыли картинки рождественского ужина БЕЗ близнеца. Последнее Рождество. За последние два часа слишком много навалилось, но, по сути, как не было ответов до этого, то и после их всё равно нет. Это больше похоже на увлекательную «воду» в дипломной работе уставшего студента — чем больше всякой всячины, тем лучше. По существу, Нацу ничего не узнал об охоте и главной опасности для него и Люси. Разве что раскопал прикрытые тайны своей семьи и неожиданную связь с Хартфилия.Остерегайся зеркал.
Слова Роуга вовремя всплыли в памяти — возможно, вот она разгадка? А что если «зеркало» — всего лишь метафора? Близнецы — это зеркальные отражения друг друга, значит, стоит копать под пропавшего задолго до аварии «близнеца». Что-то произошло тогда, возможно, даже на этой плёнке — здесь только ключевые моменты жизни семьи Драгнил, не исключено, что и роковой момент кроется среди этих снимков и видео. К тому же, тогда ясен мотив: если он жив, вполне нормальной будет месть за смерть абсолютно всех имеющихся родственников. А если нет?..Если именно его брат был первой жертвой?
— Нацу, нельзя быть поаккуратнее? И как теперь его доставать? — Прости, я случайно…
Словно звуки воды, перед глазами пролетали отрывки воспоминаний из того же парка. Огромный каштан, небольшие лужи на земле и уходящий закат за верхушками деревьев — поздняя весна. Тогда они загулялись до самого вечера, обидев Зерефа слишком метким ударом подобранным каштаном по голове. Изначальной целью было отвлечение старшего брата от его нудных томов, а уж какими способами — не важно. Близнецы резвились и пользовались всем, что под руку попадалось, вот только в самый неподходящий момент, когда Зереф ушёл жаловаться родителям и было бы неплохо сверкать пятками в бегах с места происшествия, Нацу неудачно закинул мяч на верхние ветви каштана. Шмыгая носом, Нацу наблюдал, как его брат спешно карабкается по коре и тянется к мячику, пытаясь его хоть как-то поддеть. Сам же Нацу постоянно оглядывается, надвигается ли на них разъярённое цунами справедливости в виде мамы под руку с шестёркой-Зерефом. И тут за спиной что-то скрипит, шуршит, кричит и тяжело падает наземь.Тогда всё началось.
Драгнил, схватившись за голову, онемел от ужаса пробравших воспоминаний. Тогда всё случилось меньше, чем за секунду — он даже не успел среагировать, как обернулся и увидел брата, валяющегося выкрученным калачиком в лужице под деревом среди сорванных листьев и веток. Нацу не подбегал к нему, не кричал. Он просто стоял и смотрел, как светлые волосы наливаются противным тёмным цветом. Побледневшая мама подбежала через минуты четыре, отбрасывая резким движением окаменевшего Нацу на землю. Она тормошила брата, звала на помощь, попутно с истерикой и злостью плюясь в сторону уцелевшего, так, словно это он виноват. Только отец силком отворачивал его от всей скрупулёзной процессии подъехавших медиков, приговаривая, что всё будет хорошо. А Нацу, качая головой и вздрагивая от холода глубокой ночи в больнице, мямлил о том, что не понимает слово «хорошо». Тяжелая травма головы, несколько переломов и ушибов — «мягко отделался», говорили они. А Нацу, виновато склонив голову, жевал губы и дрожал от пробирающих судорог — ему некуда бежать. Он вечно отсиживался в шкафу, за длинными зимними пальто и платьями — там пахло мамой и спокойствием, в ожидании скрипа дверей, знаменующего поражение. Спустя практически два месяца близнец вернулся домой, избавляя младшего брата от тяжести вины. Ненадолго. Он улыбался, но не смеялся. Его улыбка больше походила на застывшую гримасу, противоположную ожидаемой эмоции. Он смотрел, но не моргал. У них была небольшая комнатка, но у каждого имелся свой уголок и до чего было ужасом просыпаться среди ночи, шарахаясь «собственного отражения» у постели. Он смеялся, но не говорил. Ни разу. Только смеялся и иногда приговаривал со скрежетом, словно скороговорку «Давай поиграем, Нацу». С тяжестью вдохнув запёкший углями воздух, Драгнил сжался, опрокидывая ноутбук на пол. Фантомные ощущения тех дней чувствовались реальностью — те огромные глаза, широкая улыбка и душащий шепот у самого уха. Пазл сложился, шестерёнки щёлкнули и сдвинулись, цепочка обрела недостающие элементы. У «охоты» не было мотивов, не было преступника и убитых. Это всего лишь игра, ведущий и проигравшие.Зеркала — в них ответ.
***
Гажил целый день копошился в присланных от Лаксуса документах. Дреяр пытался так проявить свою специфическую заботу, мол, «тебе нужно отвлечься, поэтому разбери все бумажки о пропавших без вести за полгода». Редфокс устало кряхтел, бывало, ругался и возмущался в стену, но придирчиво разбирал бумаги. Он перечитывал каждое заявление, каждое досье и заметки о поиске, надеясь, что хоть кому-то его чутье поможет. Но полицейский, попивающий кофе глубоко внутри, раздражающее отмалчивался и не сигналил. Дети разных возрастов, взрослые и даже пенсионеры — кого тут только ни было. Следователь в очередной раз прохрипел и скользнул ладошкой по лицу — дети были самой больной частью поручения, на их лица невыносимо смотреть. В особенности, когда слишком бурная фантазия Гажила дорисовывает личикам черты Яджи или Ютеры. Веснушки, едва заметные родинки или родимые пятна, даже хронологию выпавших зубов — Редфокс успел прочесать внешность собственных детей, словно они стояли перед ним. Он всё помнит до мельчайшей детали — даже узкий прерывистый шрам на руке Яджи, когда тот пытался перелезть через забор три года назад. Он не виделся с семьёй вот уже месяц — до чего же невыносимо думать о том, как там Леви с шумными двойняшками. Жена предпочла держать жесточайший бойкот, даже детей подговорила забыть напрочь номер папы, мол, «вашему папочке работа всё равно важнее». И, наверное, при любых других обстоятельствах Гажил согласился бы с ней — участки переполнены подающими надежды новичками, так что полиция ничего не потеряет, если «старый пёс», наконец, уйдёт на пенсию. Но его вечно что-то останавливало. Редфокс трижды писал заявление об уходе и трижды скомкивал, выбрасывая разодранный клочок бумаги в мусорку. Для него не существовало «других обстоятельств» или других причин для того, чтобы резко изменить нынешнюю обыденность. Для него существовало немое обещание, сродни клятве Гиппократа и, увы, нарушить свой стальной принципы он не мог. Гажил не собирался останавливаться только на деле Люси. На его счету больше пятидесяти раскрытых дел, и, безусловно, на этом список не закончится. Это долг, призвание, крест и, как бы тяжело не было, Гажил Редфокс будет нести его, пока добрая пуля не прострелит его черепушку. Да даже после смерти, он призраком будет помогать таким же амбициозным и принципиальным. За окнами давно стемнело, на часах пробило второй час ночи, а в участке осталось всего человек десять. Гажил болезненно сощурился, стоило ему отвлечься от двоящихся букв на лампу — слишком ярко. Редфокс в очередной раз выдохнул, стоило ему переглянуться с оставшейся кучей документов. Прикинув, сколько времени уходит на одно досье, следователь высчитал, что домой он отправится ближе к четырём. Благо, он написал Нацу, что задержится, поэтому неожиданных визитов с допросами ждать не стоит. За дверьми что-то зашарудело и застучало, словно цокот каблуков. Однозначно не женские, так как шаги слишком широкие и интервал звуков приличный. Кто-то вышагивал какой-то ритуальный танец, постепенно надвигаясь к главной двери, значит, этот кто-то в курсах, что Гажил тут. Третий этаж пустовал, только охрана иногда прочёсывала коридоры, а так, в основном, весь персонал либо на выездах, либо на первом этаже. Редфокс ухватился за пистолет на поясе и тихонько вытащил его из кобуры — на всякий случай. Какой-то щелчок прямо позади двери, будто бы опущенный курок — Гажил узнает этот звук где угодно. Если пришли с оружием, уже можно обороняться в ответ и доводить до летального исхода в случае чего. Следователь приподнялся и отодвинул стул для стойки. Дверная ручка провернулась медленно, поскрипывая, Гажил прицелился, отмахиваясь от лезущих в глаза волос. Щелчок. Скрип. Шаг. Шаг. Гость, поправив козырёк берета, опустил руки в карманы пальто — он без оружия. Редфокс, выпучив глаза, узнал в лице непрошеного гостя кого-то слишком знакомого. Он опустил пистолет и расслабился, поддаваясь какой-то внезапной злости и потребности вычитать «непослушного ребёнка». Мужчина напротив улыбался без причины, с какой-то едва проскакивающей фальшью и хитринкой. — Какого чёрта ты здесь?! Я тебя чуть не пристрелил! Знакомая ухмылка и лёгкое хихиканье, Гажил напрягся и пожалел, что опустил прицел. Здесь что-то не так. Гость вытащил из глубоких карман пальто кожаные перчатки, однако в кабинете не было холодно. Неторопливо натянув палец за пальцем, мужчина вёл себя непринужденно, словно между ними светская беседа и шум приёмного зала в далёком начале двадцатого века. Он никогда не пытался подражать ретро. А сейчас это словно толчок обратно в прошлое, которое Гажил и так видит в пародийных фильмах. Только пресловутой музыки и серого фона улиц не хватает. Редфокс не мог избавится от навязчивого ощущения, словно происходящее сейчас — ритуал перед чем-то грандиозным. Словно кульминация драматического сюжета и предпосылка к трагической концовке. Гость чуть громче хихикнул, хотя это было больше похоже на слишком веселое хмыканье. Он завёл руки за спину и неспешно вытащил из-за пояса пару пистолетов — оба кольт сорок пятого калибра — в ловких руках увернуться нереально. Гажил цыкнул и тут же наставил свой рабочий пистолет в ответ, навострив интуицию попадавшего не в одну перестрелку офицера — нужно попытаться предугадать, куда он будет метить. — Не стоит, следователь Редфокс. Не тратьте патроны зря. Тот же голос, та же интонация и та же манера начинать с запугивающего полушипения. Всё выглядело так, словно перед Гажилом стоит тот, кто до последнего выступал непричастной ни к чему жертвой. Редфокс успел подумать о том, что переработал и это ему вовсе снится, однако напряжение было слишком ощутимым, значит и угроза была вполне реальной. Он подумал о каком-то галлюциногене, а может - и вовсе пыльная древность бумаг внесла свою лепту в общую картинку. Следователь отказывался верить тому, что видел. Детали упорно не складывались, реплики не соответствовали сценарию. — Вам лучше присесть. Тот махнул левым пистолетом в сторону кресла, якобы намекая, что выбора у Гажила особо нет. Редфокс прекрасно знал, что полицейские имеют право на ёмкость магазина не больше десяти патронов, вот только не задача… Сегодня утром он ходил в тир, где обычно офицеры сгоняют злость с помощью стрельбы и там на цель ушло около восьми-девяти патронов. А пополнить времени не было, так как тут же объявили общий сбор из-за какого-то происшествия в лесополосе восемнадцатого района.Чёрт. Только один выстрел в запасе.
Офицер послушно сел, попутно намечая взглядом возможные точки, куда стоит выстрелить, чтобы наверняка обезоружить, но не убить. Можно попробовать в грудь чуть ниже сердца, но есть возможность попадания в лёгкое, тогда на допрос будет чуть меньше нескольких минут. Стоп. Правша или левша? Если выстрелить в рабочую руку, вероятность ответного выстрела будет сразу же мала. Он надел перчатку сначала на правую руку, потом на левую. Указал пистолетом на кресло тоже левой — значит, левша. Ладно, а если позывной «Меткий Гажил» не оправдает себя в этот раз, что делать? Другого оружия нет, только канцелярский нож, ножницы и подаренная тёщей отвратительная ваза весом в пять или семь кило. Сработают ли подручные средства против огнестрельного оружия? Если применить с умом и быстротой — вполне вероятно. Оглушить всё равно лучше кровавых разборок. — Пистолет и телефон на стол. Руки на колени. Вот оно что. Перчатки для того, чтобы не оставить отпечатков. Редфокс цыкнул и выполнил всё сказанное, посматривая на статуэтку около шкафа. Если сделать кувырок, моментально подхватить и бросить в лицо, можно сыграть на отвлекающем маневре и тут же свалить его с ног. Грохот может привлечь внимание охраны и тогда концовка будет в пользу Гажила. Осталось дождаться нужного момента. Мужчина аккуратно вернул оба кольта за пояс и потянулся к отложенному пистолету Гажил, попутно встряхивая оружие и проверяя магазин. Гость ухмыльнулся и едва слышно хохотнул. Редфокс, сцепив зубы, ждал, когда тот отвлечётся на что-то и бедная головушка следователя не будет на прицеле. — Один патрон, очень весело, следователь Редфокс. В тумбе наверняка есть чистый лист бумаги и ручка, достаньте. Он наставил на Гажила его же пистолет и тут же сменился в лице. Чёрт, даже недокопия мастерски управляет эмоциями. Не удивительно, как он прошёл через регистрацию и камеры. Редфокс нехотя открыл тумбочку и так же медленно вытащил всё сказанное, попутно переглядываясь со всем хламом в ящике — ничего толкового, кроме затупившегося канцелярского ножа и сломанных ножниц. Нужно тянуть время. — Зачем я тебе? Следователь уже наперёд знал ответ, в стиле «потому что мешаешься и суёшь нос не туда, куда нужно», однако этот человек только качнул головой и улыбнулся. Ясно, это, похоже, единственный ответ, на который Гажил может рассчитывать, мол, «я тут задаю вопросы». Больше не было сомнений, незваный гость уж точно не тот, за кого принял Гажил Редфокс в первые секунды встречи. Либо невероятное совпадение, либо упущенная деталь, которую гениальная чуйка следователя феерично прошляпила. — Вы отлично сыграли свою роль, офицер Редфокс, поэтому я даю Вам возможность написать прощальную записку деткам. Не злоупотребляйте моей добротой, посматривая на ту чудную вазочку. Пользуйтесь возможностью. Словно гробовщик, он зловещим шепотом начитывал строки очередной сказки. Гажил вздрогнул от того, с какой лёгкостью его раскусили. Вот он — таинственная «фигура в чёрном», за которой они гнались больше года, и не мудрено, почему так долго — он гений своего ремесла. Это была пешка, перешедшая слишком незаметно в дамки, а слон как раз неудачно на линии обстрела. Очевидный проигрыш. Следователь проглотил комок и тут же вернулся мыслями к пустующему листу бумаги. Он в тупике, выхода нет. Осталось только надеяться на чудо, что кто-то ворвётся в дверь и даст возможность Редфоксу оглушить преступника. И словно чтец мыслей, гость захохотал с издёвкой, посматривая на Гажила насмешливо, будто бы Редфокс надел позорный колпак. — Чуда не будет, пока я здесь. Пишите.***
Нацу места себе не находил. После внезапно нагрянувших воспоминаний, он начал во всём видеть тайный подтекст — в любой фотографии, в любой ситуации, касающейся этой странной охоты, он видел намёки от своего брата. Будто бы тот неустанно следил за младшим и ходил по пятам. Действительно, когда близнец обезумел и чуть не задушил спящего Нацу перед Рождеством, родители решили отправить его в пансионат для душевнобольных на временное наблюдение. Помнится, Салливан был против и хотел отправить сына в больницу, а не в дурку, но мама была непреклонна. Как раз по совету маминой подруги, кажется, родители планировали оплатить близнецу небольшую терапию, а в марте-месяце вернуть домой. Но что-то как всегда пошло не так. Видимо, ситуация ухудшилась и тогда, четырнадцатого ноября они всей семьей дружно ехали за ним, но попали в «аварию». Стоп. Если авария не была проделками близнеца, тогда кто стоит за этим? Что-то снова не складывается. Изначально счёт ведётся с момента аварии, но как одиннадцатилетний мальчик причастен к этому? Есть что-то, что Нацу усердно не замечает. Гажил! Точно! Драгнил выхватил с постели телефон и тут же набрал номер Редфокса — он-то наверняка подкинет какую-то идею. Безусловно, подражатель — Стинг, но есть еще кто-то, помимо близнеца, кому должно было перевалить за пятьдесят, раз уж авария произошла двадцать лет назад. Гудки казались вечностью, Гажил всегда берёт трубку практически сразу, не расстается ни с рацией, ни с телефоном. Поток мыслей заваливал что-либо, виднеющееся на фоне. Почему так долго?! И тут — вот он — спасительный шорох приложенного к уху мобильного. — Алло, Гажил, срочно возвращайся домой, я кое-что узнал! — Здравствуй, Нацу. Словно гроза среди дня, Драгнил застыл и тут же сел на кровать. Голос пробирал до мурашек, нельзя отрицать этого. Нацу чувствовал себя неопытным запуганным до смерти ребёнком, стоящим у обрыва — он не готов к этому. Его окунули в ледяную воду и удерживают там, пока абсолютно все пузырьки не всплывут на поверхность. Не может быть. Драгнил потерялся в укромной комнатке, чувствуя, как клаустрофобия развивается по мере стремительного сужения стен. По позвоночнику прошлась точечная боль — почему этот поворот так пугает? Нет, он должен вернуть свою невозмутимость и былую хладнокровность. Это телефон Гажила, значит с Редфоксом что-то случилось. Не дай Бог. — Чего ты замолчал, неужто не соскучился? — Где Гажил? Нацу не привык церемониться, когда дело касается его близких и уж тем более важных фигур на его стороне доски. Сейчас он может допустить огромную ошибку, если покажет слабину и позволит перекинуть лишнее очко в пользу близнеца. Это игра на выживание, никаких тренировочных партий. Вероятность того, что Редфокса пристрелили, огромна, нужно тщательно подбирать слова, если пойдут намёки, что Гажил просто в качестве заложника. Для начала нужно развести его на разговор, потом попросить о встрече и только потом уничтожить эту незначительную ошибку из детства голыми руками. Мёртвым полагается быть мёртвыми, а стёртые никогда не получают второй шанс. — Там, где ему положено быть. — Паскуда, клянусь, если ты с ним хоть что-то…! — То что?.. Драгнил пытался держать себя в руках, но Гажил был наравне с Люси по важности — его погибель непростительна. Слишком подозрительно спокойствие брата напрягало, в особенности его провокации беспристрастием. Это просто попытка вывести на эмоции, проверка, как долго ты сможешь выстоять. Нацу чуть было не сорвался из-за своей чрезмерной вспыльчивости. — Вперёд, продолжай. Угрозами разбрасываться я тоже могу, Нацу. Он доминирует и всем видом показывает, кто хозяин игры. Показушник, не доросший до этой роли маленький ублюдок. Драгнил противно цыкнул и тихонько прошипел от собственного невыгодного положения. Он сейчас ходит по шаткому мосту над щелью между скалами, оступится — погибнет. Это сродни шахматам в голове сам-на-сам: противник такой же по возможностям, способный на неожиданные и слишком профессиональные выпады.Нужно играть так, как не играл никогда. Непредсказуемо. С холодным расчетом.
— Чего ты хочешь? Нацу мог поклясться, что он ухмыляется и вот-вот сорвётся на хохот. Чёрт, он ответил в соответствии расчётам противника. Гажил был провокацией и проверкой, насколько Драгнил может быть невозмутимым и он с треском провалил самое элементарное испытание. Он забыл, с кем играет и что стоит на кону. Черт! Самое худшее в любой ситуации — быть предсказуемым, поступать так, как угодно и выгодно противнику. — Сегодня. До полуночи. На нашем месте, братишка. И не смей опаздывать. Внезапные помехи. Грохот, похожий на какой-то удар или хлопок. Гудки. Это был выстрел. Нацу съехал вниз по стенке кровати и шикнул, отбрасывая телефон в стенку. Когда тебя обыгрывает кто-то достойного уровня, это сродни отличному опыту и очередному уроку жизни. Этакая вторая попытка исправиться. Но тут не это. Тут другое.Тут игра на одну попытку с лучшей версией себя.