Великобритания.
По истечению трёх по-ужасному долго тянувшихся дней, Джефф Пейн решает всё-таки поговорить со своим сыном один на один, чтобы окончательно прояснить всю ситуацию. Он будто специально дожидается более напряжённого состояния Лиама, то и дело занятого усиленными тренировками для скорого важного матча, а также заданиями на дом, которые он получает из колледжа. В тот тёплый вечер, когда Лиам возвращается домой в девятом часу вечера, полностью изнурённый и с головной болью, Джефф сидит в гостиной у телевизора, имея дурную привычку переключать один канал за другим, не останавливаясь на чем-то одном. Ещё издалека заслышав шаги, мужчина уже сидел в полуобороте, сложив ногу на ногу и покачивая носком ботинка. — Лиам, подойди сюда, пожалуйста, — спокойным, но твёрдым голосом произнёс Джефф, заприметив фигуру Лиама в коридоре. — Что-то важное? — Лиам обернулся с измученным выражением лица и потряс в воздухе спортивной сумкой, — я собирался принять душ и постирать. — Да, Лиам, важно. Твой душ от тебя никуда не убежит, — Джефф стоял на своём и казался абсолютно непреклонным. Лиам устало выдохнул и швырнул сумку на ступеньки лесенки, чтобы позже по пути наверх забрать её. Его головная боль доводила до белого каления, она не отступала уже больше трёх часов и никакие таблетки ему не помогали, ко всему прочему у него выдалась нагрузочная тренировка, а на email почте его уже дожидалось задание на выходные. И Лиам был обеспокоен тем, что Зейн всё чаще стал пропадать с горизонта, то и дело, отдыхая в компании Клэри и её друзей. — Я сделал что-то не так? — это первая мысль, которая приходит к Лиаму в тот миг, когда он садится в кресло подальше от отца, чтобы не смущать того запахом пота. Неужели он снова в чём-то провинился или это мама нажаловалась на то, что в последнее время он избегает её? — Нам нужно окончательно решить с тобой всё происходящее, что будем делать с футболом и поступлением. Ты не выдержишь такую нагрузку, надо заняться чем-то одним, Лиам, — Джефф отключает звук на телевизоре и переключает всё своё внимание на сына. — Пап, давай не сегодня, я так устал и … — Лиам! Хватит вести себя как ребёнок, пора закончить с этим и всё, — Джефф грозно смотрит на сына, сведя брови на переносице и плотно сжав губы. Он, кажется, вовсе не настроен больше откладывать этот разговор. — Хорошо, что ты от меня хочешь? Чтобы я прямо сейчас сложил с себя форму и перебросил все свои силы на подготовку в юриспруденции? По-твоему, это так просто делается? По-твоему, это то, о чем я мечтал? — Лиам звучит нервно и это, скорее всего, происходит от усталости, чем от негодования, потому что его голос не повышается ни на октаву. — Не знаю, полагаю, нет? Это займет время, пока ты объяснишь ситуацию и закончишь работу со своей командой, но это должно быть сделано в ближайшие сроки. И затем мы подыщем тебе хороший университет, я обещаю, — Джефф отпускает благосклонную улыбку, но по-прежнему холодную и пустую. Лиам не узнает своего отца вовсе. — Почему ты делаешь это? Для чего тогда всё это было? Зачем было нужно тратить свои силы, нервы и деньги на обучение меня в Каррингтоне? Разве ты не планировал сделать из меня чемпиона, футболиста с большой буквы? Потому что это стало моей жизнью, пап. Джефф молчит пару мгновений, оглядывая сына с ног до головы, словно пытаясь осознать и принять то, что перед ним сидит далеко не ребёнок, не умеющий давать отпор, а вполне себе ответственный мужчина. — Лиам, я просто пытаюсь сделать лучше для тебя, поиграли в игрушки и хватит. Взгляни на себя, ты такой умный, мой мальчик, и ты можешь добиться небывалых высот в бизнесе, просто нужно- — Просто для этого я должен отвернуться от своей мечты? Игра — это всё для меня, и я не могу так просто уйти, я не могу и, я думал, ты знаешь, но видимо, я ошибался, — говорит Лиам и поднимается со своего места, он правда не может говорить больше. Его череп раскалывается от боли, а тело ноет и гудит от напряжения, Лиам чувствует себя максимально отвратно, поэтому собирается попытаться исправить это, а закончить этот разговор — первая ступень в заботе о себе этим вечером. Особенно, когда весь диалог несёт только негатив, в конце концов, Лиам не железный и ему всё ещё больно от того, что его родители, сами того не понимая, ломают его раз за разом. — Лиам, мы ни к чему не пришли, сядь на место, — Джефф грузно сдвигается на диване, укладывая свои маленькие ручки на коленях и слегка сжимая ткань брюк в руках. — Мы закончили. Я остаюсь в футболе и на этом точка. А если ты решишь, что всё идёт не так, как хочешь, то ты всегда можешь выкинуть меня из дома под предлогом наставления на путь истинный. Я не пропаду, ты сам знаешь, — Лиам насмешливо кланяется и разворачивается на пятках, лишь бы поскорее убраться вон и не услышать ответ отца.***
Тем вечером всё, что нужно Лиаму — это тишина и спокойствие, в какой-то момент он даже желает просто исчезнуть, потому что он не думает, что несколько часов сна решат все его проблемы. Так или иначе, Лиам принимает долгий душ, не то чтобы в попытке насладиться тем, как клубится вокруг него пар и расслабляется его тело, а по причине такой сильной усталости, которая не позволяла ему просто двинуться с места. Он понимал, что ему нужно выключить воду и сделать всего около десятка шагов до спальни, где он мог бы завалиться спать, но даже это передвижение, казалось, продлится вечность. Это совсем не первый раз, когда Лиам чувствует себя настолько разрушено, он достаточно привык жить в таком ритме, но это не значит, что он был доволен всем этим. Он не знает, был ли кто-либо доволен настолько огромной загруженностью и необходимостью жить на таблетках и кофе. В последний раз он ощущал себя настолько вымотанным два года назад, сдавая экзаменационные тесты и переживая из-за полученной Зейном травмы локтевого сустава. Он проводил долгие ночи, подготавливаясь к сдаче предметов, как и обычно старательно выкладывался на тренировках, сборах и играх, а также в любую свободную минуту писал, звонил и посещал Зейна, который был на больничном. Лиам переживал из-за Зейна, который в свою очередь заботился о своём временном отстранении, переживая, что это нанесет сильный ущерб на его положение в команде. Сейчас же, мысли о Зейне практически не волнуют Лиама, потому что у него итак хватает забот и без капризного брюнета, у которого лишь развлечения на уме. Не то чтобы они не говорили или перестали встречаться, но их общение свелось к минимуму, по крайней мере так ощущал это Лиам, ко всему прочему их разговоры всегда пролетали мимо Зейна, очарованного прошлой встречей или прогулкой, о которых он рассказывал. С какой-то немыслимой скоростью всё вокруг Лиама менялось, и он не мог понять, отчего это происходило, и почему он должен был беспокоиться об этом. Почему им нужно было вовлекать его в свои странные и непонятные интриги, когда он просто хотел жить своей жизнью и наслаждаться тем, что имеет? Он никакой-то школьный проект, чтобы его переделывали и изменяли по тысяче раз, им всем следовало разбираться с собственными проблемами и не создавать лишних проблем ему: жизнь не была лёгкой от слова «совсем». Лиам кое-как выбирается из душа, повязывает полотенце на бёдра и медленно вышагивает к аудиосистеме в своей комнате, ему бы не помешало послушать какую-нибудь незатейливую музыку фоном. Стук в дверь на секунду отвлекает Лиама от поиска нужной радиостанции и он бегло скользит взглядом по матери, заглянувшей к нему. — Лиам, ты будешь ужинать? — она мило улыбается и выглядит такой нежной, настоящей, как в прежние времена, когда они умещались вдвоём на диване и Лиам показывал ей свои любимые фильмы. Он был так счастлив тогда сидеть рядом с ней и ожидать её реакции на сцены происходящего в телевизоре, он любил, как она смеялась, как дарила ему мягкие мелкие поцелуи, пока он игриво отбрыкивался, бурча: «Ну, мама!». Сейчас эта её материнская осторожность и забота не вызывала в нём ничего, Лиам бросает грубое: «Нет» на её предложение и сокращает расстояние до двери, чтобы захлопнуть её.***
— Ты блять видел куда подаешь? Он был закрыт с левого фланга, чем ты думал? — огрызается Лиам, угрожающе приближаясь к полузащитнику своей команды и взмахивая руками. — Я не успел сориентироваться, — немного выдохнувшись, произносит Рик и осматривается, словно пытаясь понять, где он так ошибся, что разозлил капитана. — Но это то, что ты должен успевать делать. Быстро реагировать, анализировать, делать точные передачи. Это. Твоё. Гребанное. Дело. — Лиам буквально рычит, сжимая ладони в кулаки, затем он оглядывается и предупреждает, кажется, всех, — Если вы не будете выкладываться на сто процентов, тогда это приведет к краху нашей команды в финальной игре лиги. Продуть в финале, какой позор! Ребята из клуба неловко мнутся на месте, опуская взгляды в землю, не выдерживая разгневанного вида Лиама, который раньше всегда удерживал их в равновесии, помогал справиться со стрессом и был тактичным и дипломатичным настолько, насколько это вообще было реальным в играх. Но в последнее время напряжения на футбольном поле становилось больше и всё, что оставалось команде, поджимать губы и бросаться в бой по новой, надеясь на лучшее. — Лиам, чувак, успокойся, — Пейн чувствует, как аккуратно ладонь Зейна ложится на его плечо, и пальцы скользят по кайме футболки, в попытке отвлечь его. Но отчего-то это вовсе не успокаивающе, это раздражает его сильнее, разжигает в его груди огонь сильнее, будто кто-то плеснул керосина в итак не потухающее пламя. — Отвали, — Лиам стряхивает чужую руку с плеча и оборачивается, чтобы лицом к лицу встретиться с ошарашенным Зейном, — тебя не было на двух последних тренировках, и ты не понимаешь, о чём я говорю. Нам нужна эта победа, а если вы тут собрались позаниматься дрочевом и попинать хуи, вы определённо пришли не туда. — Пейн! — осуждающе звучит громогласный голос тренера позади и Лиам с удовольствием бы предпочитал не выставлять себя в таком виде перед мистером Бродстоуком, но он чувствовал себя таким вымотанным, таким потерянным, что сейчас ему было просто плевать. Тренерский голос гремел, — Сядь на лавку и отпыхни, парень. Шернер, на замену! Лиам сжал челюсть, чтобы ненароком не нарваться на неприятности от тренерского состава и, бросив последний взгляд на Зейна, направился к скамье запасных. Зейн же продолжал смотреть на него полностью растерянным взглядом, а его губы были приоткрыты в немое и удивленное «О», будто бы он собирался что-то сказать ему вслед, но слова так и не срывались с его губ. Что-то больно ударило его внутри, пока он смотрел на удаляющийся номер 14.***
Зейн не был идиотом, он прекрасно осознавал, что Лиам не собирался по-настоящему отталкивать его и кого-либо из команды, но груз после сегодняшней тренировки, продолжал тащить настроение Малика на дно. Это громкое «Тебя не было на двух тренировках» и режущий взгляд должны были заставить его задуматься о том, что он делал неправильно, но искать что-то «не то» в себе ему казалось глупым. У Лиама был просто сложный период, с которым ему следовало разобраться самостоятельно. Зейн мог предложить лишь свою поддержку и, возможно, стороннее мнение, вот только если бы Лиам действительно нуждался в этом. Зейн пытается перевести дыхание и увести свои мысли в другое русло, поэтому ожидая пока Лиам соберёт свою сумку, Малик задумался о скором приёме в доме у Клэри. Зейну фактически удалось забыться в примерном выборе варианта костюма, когда перед ним вдруг возник один из менеджеров их футбольного клуба. — Зейн, мистер Олдерсон, хочет увидеть тебя у себя, ты не слишком занят? — обращается к нему Олли, даже не поднимая глаз от своего планшета, где он изучал какие-то графики. — Что-то серьёзное? — Зейн смещается со своего места, озадаченный тем, почему председатель может звать его. Обычно футболисты не имеют никакой связи с руководящими и юридическими лицами, потому что все вопросы решаются через исполнительное лицо между тренерским штабом и владельцем команды. — Я не думаю, что мой ответ что-либо изменит. Это не приглашение, ты же понимаешь, — Олли поднимает на него тяжелый взгляд и смотрит как на глупого ребёнка, делая особый упор на произносимые слова. — Хорошо, — безысходно выдыхает Зейн и следует за менеджером. Проходя мимо Лиама, он видит его заинтересованное и слегка взволнованное лицо, на что Зейну остаётся лишь скривить губы и в надежде прошептать «Дождешься меня?», а затем скрыться за дверью. Лиам не уверен, что это именно то, чего ему сейчас хочется. Его первое желание — это сбежать, скрыться подальше, потому что он потерялся в своей жизни, кажется, окончательно и Малик не сделает ничего проще, в последнее время он, наоборот, всё усложняет. А ведь Лиам итак уже разрывался: у него есть родители, семья, которая разваливается без каких-либо усилий, и тянет его своими сомнениями и непониманием, ставя под угрозу его мечты и веру в себя. А ему и так чертовски трудно бороться, ведь кроме раз за разом немыслимыми силами возобновляемого энтузиазма и упаковки фенотропила* у него, по-моему, вовсе ничего нет. И то, что Зейн отошёл на задний план, потерялся в круговороте его вечной бессонницы и стресса, это вовсе не странно. Кажется, они делали в своих отношениях что-то неправильно. Лиам знает это: они мало говорят, не раскрываются друг другу, как это было в детстве. Они строят между друг другом стены, прячут свои обиды и уродливые тайны, и плевать на все разногласия и недопонимание, лишь бы чудовище из тёмного и укромного уголка не оскалилось и не вырвалось наружу. «Мы поговорим об этом позже», — в тысячный раз думает Лиам, хотя прекрасно осознает, что лжёт, но так уже намного привычнее. Он хочет покинуть тренировочный центр, запереться в собственном автомобиле и колесить по городу до тех пор, пока красные огоньки не замелькают в глазах, а тело не будет стонать от перенапряжения. Он хочет побыть один на один со своим разумом, разобраться во всём дерьме и даже, может, отпустить обиды? Он хочет простить и почувствовать себя хорошо, хочет побыть хоть пару минут счастливым, но в голове только лёд, а по рукам мелкая дрожь. Лиам вскрывает упаковки и мешает антидепрессанты со стимулирующими препаратами, запивая их водой. Он надеется, что этот импульс залечит дыру в его собственной груди, но на деле ему бы не помешало бы простого и точного выстрела в голову. И кто же знал, что эта чёртова сомнительная мысль фактически воспримется судьбой как его личное поражение? Лиам каким-то шестым чувством осознавал, что ему не следовало тащиться в главное здание вслед за Зейном, но его ноги будто неуправляемые сами несли его прямо наверх, в председательский офис. Ему повезло, что коридор и приёмная оказались пусты, и никто не мог обратить внимание на него или выгнать отсюда за неимением каких-либо веских причин находится тут. Но подслушанный разговор гнал его прочь лучше, чем возможные косые взгляды офисных представителей и недовольный охранник. Уродливый и тянущий узел формировался в его животе, плотно стягиваясь и скручиваясь, заставляя Лиама буквально потухать. Он не был уверенным в том, как долго он ещё сможет вести себя нормально в этой ситуации, когда внутри него, кажется, что-то, крепко и бережно хранящееся, со звоном разбилось. Его внутренности будто бы подпрыгнули к его глотке, пережали дыхательные пути, а ситуация, в целом, заставила его разум помутиться. Теперь он ощущал лишь всепоглощающую пустоту в районе сердца, будто черная дыра разрасталась на его месте, тянула его тело к земле тяжёлым грузом. Кое-как выстояв на ногах и переждав бурю мыслей и эмоций, которые пронеслись в его голове за считанные секунды, он позволил сделать себе резкие вдохи выдохи прежде, чем начать убираться оттуда. Не только чтобы не быть позорно замеченным, но и чтобы сберечь самого себя от необдуманных действий, чтобы не поддаваться гневу и агрессии прямо там. Его самообладания итак едва хватало. Лиам быстрым движением забрался в машину и попытался вогнать в свои лёгкие кислород, но боль, клокочущая и кусающая его изнутри, насмехаясь, заставляла его задыхаться в непонятном приступе. Проклятье. Лиам хлопает руками по рулю и пытается дышать, заставить свой мозг правильно функционировать, но в его голове продолжают крутиться слова Олдерсона и это ничему не помогает.Испания, Барселона.
Луи отчего-то уверен, что сегодняшний день — это благословение. Сегодня с самого раннего утра всё складывается настолько удачно, что он действительно подумывает поверить в то, что кроличья ножка, подаренная Марианной, действительно работает. Его мама позвонила и сообщила новость, которая буквально заставила Луи чувствовать себя окрыленным, она снова беременна и ожидается двойня. На установке перед игрой была хорошая предыгровая атмосфера: полная уверенности и энергии. Их план и тактика игры были мельчайше проработаны, лучшие игроки были в строю и матч обещал быть грандиозным. А улыбка Найла и его звонкий смех, отдающийся в ушах Луи, пока они общались с узким кругом фанатов, прибыв на стадион, заставлял Томлинсона чувствовать себя намного сильнее. Они подписывали фанатам мячи и делали милые сэлфи на память, и Найл буквально не переставал сиять, сегодня в его настрое присутствовало что-то странное, делающее его намного влиятельнее и притягательнее в чужих глазах, и Луи не мог не заметить этого. Этот матч с Депортиво* не был новым вызовом для Барселоны в Примере*, но важность турнирной встречи нельзя было отрицать. Любой соперник, даже один из слабых, всё равно остаётся соперником. Выходя на поле под грохот и рёв трибун, Луи ощущает себя настолько маленьким, что даже девочка, которая цепляется за его ладонь, кажется, на многим больше, чем есть. Это его личная «иллюзия обмана», когда чувства переполняют грудь, растаскивают его по кускам и он чувствует себя мизерным, по сравнению с футбольным полем и людьми вокруг. Луи совсем не близок к синдрому Алисы в Стране Чудес, но иногда он чувствует себя пропорционально уменьшенным из-за усиленного внимания трибун и это немного, но ужасает. Но когда мяч появляется на поле и звучит свисток, обозначающий начало матча, всё давление буквально испаряется, а кругозор и восприятие окружающей среды сужается для Луи до пределов поля и игроков двух команд. Игра с Депортиво выстроена на нападении и перекрытии полузащитника Карлоса. В таких рамках футбол принимает жестокие рамки, потому что игроки Депортиво стараются не уступать мяч и проводить всё новые и новые удары по их воротам, пока что не приносящие голов. На 35 минуте Луи буквально вырывает для Барселоны штрафной удар, заставляя защитника противоположной команды совершить нарушение, и этот удар приносит им уверенную позицию до конца тайма, так как табло высвечивает 2:0 и трибуны ревут. Перерыв не приносит им нужного восстановления, но сейчас горло Луи хотя бы не пересохло от недостатка воды и пот пока что не катится по нему градом, так что этот своеобразный плюс Томлиносон заносит в копилочку «хороших вещей, случившихся за день» и со вторым открывшимся дыханием выходит на поле. Луи чувствует прилив сил, когда пытается совершить обводку, играя в паре с Хораном. В конце концов, их тандем не единожды приносил плоды, поэтому Луи уверенным ударом ноги посылает мяч блондину и отправляется вперёд для дальнейшего перехвата. Воздух порывистым потоком заполняет его лёгкие, обивает его липкое тело в нежных объятиях и Луи, кажется, что сейчас они и есть центр мира, центр вселенной. Что они непобедимы, что … Луи слышит мерзкий, противный хруст, какой бывает, когда ты идёшь по лесу и наступаешь на сухие ветки, а затем раздаётся низкий вопль, заставляющий Луи присмиреть. Он инстинктивно притормаживает и оборачивается на звук, тут же находя конфликтную ситуацию и замечая искаженную болью гримасу на лице Найла, на то, как его лучший друг, словно безвольная кукла, рушится на землю, держась за свою правую ногу. В этот момент сердце Луи пропускает слабый удар и где-то в животе возникает тяжёлый узел, Томлинсон бежит напрямик к Найлу. — Ты как? Что произошло? Найл продолжает корчится и охать на земле, и смотреть на это буквально невозможно, Луи скользит взглядом по близ стоящим игрокам: своим, чужим, по подбирающимся к ним медикам и просто пытается угомонить себя. Его оттесняют назад и он поддаётся, но остаётся вблизи, чтобы быть уверенным в том, что с Найлом всё будет в порядке. Луи делает размеренные вдохи и выдохи, усталым взглядом обводит края поля и видит взволнованное лицо их тренера и помощников, а затем он натыкается на испуганную Марианну, прижимающую папку к груди, и, наконец, слышит: «Его надо унести».Великобритания.
Лиам чувствует себя полным неадекватом, ведь единственное, что он смог сделать по возвращению домой — это подняться к себе, закрыть за собой дверь и сползти вниз. А затем дальнейшие два часа он так и сидел на том месте, прислонившись спиной к деревянной поверхности и слушая своё дыхание и тиканье настенных часов. Это было полнейшее сумасшествие и самое смешное, что он осознавал это. Он был зол и расстроен, и эта смесь сжигала его изнутри, разъедала в нём хорошие мысли и здравый рассудок, заставляла думать о себе, о семье, о Зейне ужасные вещи, к которым бы он никогда не приблизился ни на шаг, если бы не его долгая эмоциональная нестабильность и услышанное ранее. Лиам правда без понятия, как ему стоит жить дальше и как двигаться вперёд, на данный момент, всё кажется ему бессмысленным. Будто бы все его старания перечеркнули одним разом, будто бы о его достижениях забыли в одно мгновенье, будто бы его сравняли с землей, когда он так сильно старался вспорхнуть. Его голова буквально раскалывается из-за давления, а тошнота не хочет отступать и он чувствует себя настолько разрушенным, что не находит лучшего решения, чем завалится спать в седьмом часу вечера. Возможно, завтра он найдет всему решение, но сегодня он лишь может продолжать разрушать себя, но тихий голосок внутри отчего-то напоминает ему: «Что он достоин большего», поэтому он закрывает глаза и пытается не думать, не двигаться и не воспринимать звуки вокруг.***
Утро следующего дня — это ощущение полнейшего опустошения. Тело будто налито свинцом и едва поддаётся движениям, но, к счастью, вся эмоциональность, встревоженность и нервозность ушли. Лиам мог мыслить, не поддаваясь бурлящей внутри обиде и гневу, и воспринимать происходящее наиболее адекватно. То, что Зейна взяли в «Манчестер Юнайтед», а его нет – ничего не значит. Да, это больно. Да, это неприятно. Но в этом нет вины Зейна, в этом вообще-то нет ничьей вины. Просто так вышло. На самом деле, Лиам должен быть искренне рад за Зейна, потому что тот теперь почти у своей цели, почти добился желаемого. И Лиам правда счастлив, потому что Зейн достоин этого. Но неприятный осадок всё равно есть и с этим ничего не поделать, Лиам — человек, ему свойственно чувствовать укол обиды и он не хочет корить себя за это. Вот только, как объяснить всё отцу? Потому что если Лиам и согласен смириться с тем, что ему придётся побыть в резерве какое-то время, то отец, узнав об успехе Зейна, просто слетит с катушек. Лиам забрасывает в рот очередную пилюлю и слабая улыбка скользит по его губам и исчезает, слетая в бездну под названием — «Как справиться?». Оставшееся время он уделяет подготовлению своей речи для Зейна, ведь тот обязательно позвонит и поделиться такой новостью, а Лиаму нужно быть удивленным, счастливым и он должен поддержать его не смотря ни на что. Вот только звонка так и не раздаётся: ни в обед, ни к их общей вечерней прогулке с Дори в парке, даже к поздней ночи телефоны остаются удивительно мертвы, не издавая ни единого чёртового звука. И это разрушающе, по правде говоря, потому что Лиам верил, что он — тот, кто первым должен был услышать такую новость, ну не считая родителей Зейна.***
— Ты выглядишь взволнованным, — говорит Лиам, когда они встречаются день спустя, чтобы вместе выбрать подарок на день рождение Валии. — Конечно, я взволнован, моей малышке уже шестнадцать. Мы должны найти что-то идеальное, — Зейн отпускает лёгкую улыбку в его сторону и возвращается к тому, что рассматривает проезжающие мимо машины. — Ладно, но я говорил не совсем об этом, — Лиам жмёт плечами, не отрываясь от вождения. Он ловит на себе непонимающий взгляд Зейна, поэтому протягивает руку и укладывает её на бедро парня, мягко сжимая, — Просто это кажется большим, чем день рождение твоей сестры, вот и всё. Зейн задумчиво молчит, прикусывая губу и выглядя невинно-милым, заставляя сердцебиение Лиама подскочить. — Не знаю, я просто в отличном расположении духа в последнее время. — Зейн укладывает свою ладонь на ладонь Лиама, а другую руку укладывает на затылок Лиама, мягким движением пропуская его волосы сквозь пальцы, — Ты чувствуешь себя нормально? Лучше чем, …, ну знаешь, было на тренировке? — Прости, — без промедления с губ Пейна срывается просьба, он знает, что поступил отвратительно и это совсем не возвышает его в собственных глазах, но это повод, чтобы работать над собой и контролированием ситуаций лучше. — Я совсем не думал, что говорил. Трудные дни — это не оправдание, но иногда справляться со всем сразу у меня не удаётся. Зейн понимающе кивает. — Я знаю и тебе не за что извиняться. Я просто надеюсь, что тебе станет лучше в скором времени.***
Лучше не становится. Они погружаются в затишье и будто бы оба опускают то и дело проскальзывающую неловкость между ними. — Боже мой, можно только не Пингвина снова? — удручающе стонет Зейн, наблюдая за новой серией «Готэма» в объятиях Лиама. Это суббота, которую они решили провести в пустующем доме Пейнов: отец снова в командировке, мать … ну, бог знает где, Лиам получил сообщение от нее ранее, что-то вроде: «Не жди меня дома, я с подружками». Плевать, он не особо парился, у него были иные проблемы. — Блять, эта хуйня бесит меня! — Зейн приподнимается на локте, хлопая ладонью по матрасу, он серьёзно слишком недоволен развитием сюжета, когда Лиам в своё время пропускает серии мимо, всё дожидаясь заветного признания. Зейн поворачивается к нему, — Я не хочу смотреть это больше, с меня хватит на сегодня. Лиам бездумно тянется за пультом и отключает dvd, наконец-то, посторонние звуки исчезают и позволяют Лиаму вздохнуть чуть легче, потому что от бесконечной болтовни персонажей и собственных мыслей у Лиама ныла голова, и он ощущал, как вена пульсирует у него на виске. Отвратительно. Он откидывается на подушки и прикрывает глаза, ему просто нужно заполучить его чёртовы таблетки. — Малыш, подожди секунду, — Лиам медленно отстраняется от губ Зейна, которые мягко прикасались к его ключицам, исследуя кожу. Зейн хмурится, но слегка отодвигается, пытаясь выпутаться из того клубка, в который они закрутились лёжа вместе. Он делает это осторожно, но довольно быстро, словно чувствует дискомфорт Лиама. Лиам вскакивает с кровати, буквально тут же зажимая пульсацию ладонью, это не совсем приятно и он хочет избавиться от этого ощущения, поэтому влетает в туалет как можно скорее, захлопывая дверь. Таблетки на привычном месте, лежат в тумбочке над умывальником. Он берёт пару штук и глотает на сухую, так как вода из-под крана не вариант, а другой здесь нет. Он даёт себе секунду-другую, разглядывая своё измученное лицо в зеркало, прежде чем натянуть нелепую улыбку на лицо, чтобы вернуться в комнату. Зейн выглядит очень тихим, сидя на его кровати, он подтянул колени к себе, обняв их руками и уложив подбородок поверх одеяла. В его взгляде скользит грусть, когда он поднимает глаза на Лиама, но она тут же исчезает, в надежде, что Пейн её не заметит. — Давай, иди сюда и поваляйся со мной, — Зейн нежно улыбается и призывно отгибает одеяло. Он замолкает на миг, а затем произносит, — Я просто хочу, чтобы ты вернулся. Лиам продолжает стоять на месте, в другое время он бы не задумываясь кинулся к нему, обнял его маленькое тело***
Знаете, что ещё рана? Их следующий матч в Лиге — это одна болевая точка. Они проиграли, разгромлены в пух и прах с огромным разрывом в счёте 4:1. И это какое-то помешательство: разочарованы и раздосованы абсолютно все, они так долго шли к этому, столько усилий и энергии было заложено в этот турнир и почти в финале всё пошло по пизде. Вау. Они не ожидали этого. Хотя, возможно, Лиам ожидал, он чувствовал, что когда в его жизни всё катится по наклонной, футбол последует туда же, но на удивление в этом нет его вины — ведь он бился до последнего, пытаясь создать голевые моменты. И опять стараний его и команды было мало, о да, жизнь определённо издевалась над ним. Ко всему прочему, Зейн продолжал молчать, и это выбешивало до скрежета зубов. — Ой, ну ничего страшного же? Ты всё равно больше не в этой команде, тем более на поле ты выглядел круто. Здесь нет повода для грусти, — Лиама клинит, когда он слышит эти слова и оборачивается, чтобы узнать правильно ли он всё понял? В раздевалке куча народа, не смотря на их неудачу и здесь довольно шумно, но, тем не менее, Лиам смог расслышать эту глупую фразу, выскользнувшую со змеиного языка. — Что?! О чем ты говоришь? — выплёвывает Лиам, сводя брови на переносице и уставляясь взглядом на Клэри, стоявшую возле Зейна и его шкафчика. Девушка медленно поворачивается к нему и бросает презрительный взгляд, который буквально кричит «Кто ты такой, чтобы я объяснялась перед тобой?». Она уже раскрывает свой рот, чтобы очевидно выплеснуть ещё немного яду, но Лиам опережает её. — Зейн, о чём она говорит?! Он смотрит на своего лучшего друга, парня, со-игрока и не узнает совсем, Зейн мнётся на месте и фактически боится поднять взгляд. — Я …, Лиам, это … Лиам вскидывает брови, пытаясь дождаться вменяемого ответа: он считал, что он был достоин хотя бы правды, но видимо, Зейн так не думал. Это било по Лиаму крайне сильно, но осознание того, что своей «подружке» Зейн рассказал всё, а ему не собирался — било ещё больнее. — Ну? Ты можешь объяснить это, а? — голос Лиама гремит в раздевалке и заинтересованные взгляды превращаются в публику, команда подтягивается к эпицентру спора. — Это не так, как выглядит, это …, Лиам, пожалуйста, — глаза Зейна абсолютные пустые, но движения его тела нервные, когда он осторожно осматривается, будто команда только и ждёт, чтобы накинуться на него. — Почему он должен тебе что-то объяснять? И почему ты так разорался? — девушка окидывает его пренебрежительным взглядом, хмуря брови. Она отворачивается к Зейну, продолжая беседу словно ничего не произошло. — Я думала, что игроки этой команды более цивилизованно отреагируют на твой перевод в основу. В комнате раздаются вздохи и тихое «Воу», прежде чем Лиам, кажется, теряет всё свое самообладание. Такого предательства он никогда не ожидал, и стоять здесь, дожидаясь пока Зейн придумает отговорку, он тоже не хотел. — Всё ясно, — в этих двух словах отражается вся горечь, которую Лиам ощущает. Он разворачивается и пробивает себе путь наружу, ему придется справляться со всем в одиночку. Снова.Испания, Барселона.
Комментатор 1: Томлинсон получает мяч и выносит его на чужую сторону поля. Против него сейчас играет защитник Депортиво Тарселес и полузащитник Тозхе. Комментатор 2: Но насколько мы знаем, тандем Хорана и Томлинсона в Барселоне славится своими игровыми моментами, так что мы, очевидно, можем ожидать забитого мяча. Комментатор 1: Томлинсон … Хоран Комментатор 2: Удачная обводка сейчас происходит на поле и …, ой-ей-ей, какое столкновение! Комментатор 1: Мне кажется, тут не столкновение, а отчётливое нарушение правил, проскользил здесь Тозхе и буквально сшиб с ног Хорана. Комментатор 2: Да, не лучшая ситуация, правый защитник «Барселоны» сейчас лежит на поле, очевидно, получив травму, уж больно сильно он цепляется за свою правую ногу. Комментатор 1: Да, возможно, тут что-то серьезное и Хорану придется покинуть поле. Вот нам показывают повтор … ну тут конечно, ужасный толчок и удар по колену, ничего не скажешь Комментатор 2: Да, возм-
Луи щелкает пультом, выключая злостный телевизор и новости, по которым уже битые сутки крутят дурацкий отрывок с матча, где Найл получает травму. Это всё ещё кажется сном, который не хочет заканчиваться. И Луи чувствует себя полностью вымотанным, ему пришлось доигрывать матч в неведении, насколько всё серьёзно и после финального свистка в диком темпе бежать с поля, лишь бы услышать хоть какие-то новости. Марианны не было на стадионе, как и самого Хорана — его пришлось срочно госпитализировать, и на тот момент Луи слышал, что у него была проблема с ногой, но какая конкретно, он не знал. Так что Луи быстро принял душ, смахнул все свои вещи в сумку и без особых церемоний, узнав у тренера название больницы, кинулся в дорогу. Всю ночь он, как и Марианна, прождал в приёмной. Утром ситуация не изменилась: им по-прежнему ничего не говорили и никуда не пускали. — Хочешь кофе? — спрашивает Луи, смотря на бледное лицо Марианны, слегка опухшее и перепачканное от туши. — Не думаю, что смогу сделать хотя бы глоток, но попробовать бы стоило, — её тело слегка трясет, когда она говорит, и Луи не может не обратить внимание на то, что её губы снова превращены в мясо, потому что девушка провела полночи терзая их зубами. Он бы хотел, чтобы она не нервничала так сильно, но его самого трясёт и это определённо не из-за кондиционеров, поэтому он поднимается и почти уходит, когда дверь распахивается и оттуда выходит стайка врачей. Один из них направляется прямо к ним. — Мистер Томлиносон, Мисс Эблис, — мужчина кивает им и едва улыбается, легко скользя взглядом по ним, — Мистер Хоран в порядке, мы провели надлежащие процедуры над его коленом, чтобы дать временное успокоение напряженным мышцам и обследовать разлом. Сейчас он отдыхает, но думаю, он был бы рад увидеть вас рядом. Марианна выпускает расслабленный вздох, прижимая руку к лицу, а Луи выступает слегка вперёд. — Насколько всё серьёзно? — Ну, мы ещё не оценили ущерб окончательно, но в ближайшее время мистера Хорана придётся перевезти для операции в другое заведение, какое-то время займёт восстановление, но ничего более точного сказать пока не могу. — Но он же сможет играть, верно? — с губ Луи срывается вопрос, который висел в его сознании с трёх часов ночи, когда он прочитал про травмы чашечки коленного сустава. Врач смотрит на него нахмурившись, словно Луи задал наиглупейший вопрос, ответ на который был на поверхности. — Не с полученной травмой.Великобритания.
Лиам игнорирует любые звонки весь следующий день и дома, конечно же, он не появляется. Он предпочитает провести время в доме у Энди, немного пообщавшись с его родными, а затем скрывшись в выделенной ему комнате. Дом семества Сэмюэлс Лиам покидает ранним утром, направляясь прямиком в центр города, чтобы встретиться со своим менеджером. — Лиам, твой звонок оказался неожиданным, но дело в том, что нам действительно следовало встретиться, так что я только рад, — Падди вежливо улыбается ему и отпивает свой кофе. — Хочешь чего-нибудь? — Нет, всё, что мне нужно это только ваше внимание, — сообщает Лиам ровным голосом, стараясь удобно расположиться в кресле. — Конечно, но ты не против, если начну я? Просто до меня дошла информация, что в этом году Манчестер укомплектовался и я думаю, что это моя обязанность упомянуть это, — говорит Падди, внимательно изучая его взглядом. Он складывает руки на столе и наклоняется ближе, говоря, — Ты не выглядишь удивленным. — Мы снова пролетели, это я понял, — Лиам кивает головой, выглядя как марионетка. Ни одна эмоция не проскальзывает на его лицо, он просто выглядит усталым, измученным. — Нет, это значит, что мы должны ещё подождать. Ситуация не очень в пользу нас сейчас, но всё изменится, этот бизнес не устойчив, ты знаешь, — Падди склоняет голову и говорит с ним так, будто ему требуется успокоение, хотя он и не собирался устраивать драму, он давно всё решил. — У меня нет времени, сколько можно ждать? Возраст для футболистов не позволяет этого, я не могу вечно ждать, — Лиам приподнимается, выпрямляя спину, в одну секунду на его лице возникает очень серьёзно настроенное к чему-то выражение. — Но ты же настаивал, просил откладывать или отказывать всем остальным контрактам, — аккуратно говорит Падди, сужая глаза и, кажется, вовсе не осознавая намерения клиента, он, недоумевая, спрашивает, — что ты хочешь этим сказать?