Let's be honest — this is our free fall

Испания.

      Лиаму довольно легко далось решение покинуть Англию, он приравнял все происходящее там к нулю и решил начать заново. Ему были нужны перемены, ему нужно было стать кем-то новым. Кем-то, кто не является пленником собственного разума, кем-то свободным от гнёта и проблем родителей, кем-то, кто не уничтожил своё сердце, влюбившись не в того парня.       Лиам больше не хотел быть невидимым. Он собирался всё изменить и бороться за себя, а не отсиживаться в стороне, ожидая, когда его заметят. Поэтому Лиам оторвал своё прошлое и оставил позади, настолько, насколько это вообще возможно. Перелет в новую страну и согласие играть за клуб, который не Манчестер Юнайтед, стало его первым шагом на пути к новому будущему. Смена номера, почты и удаление любых соцсетей стало вторым шагом, пока что он не хотел входить в контакт с людьми, которые не стоили его времени. Он должен был работать усерднее, чтобы изменить себя.       Ну, а третьей ступенью к изменениям, как бы странно это не прозвучало, стала Белла. Она ворвалась в его жизнь беспорядочным ураганом, а затем так и осталась рядом. И он не мог мечтать о большем, чем эта девушка. Неукротимая, дерзкая, стойкая и … преданная.       Решение вопросов по местожительству было не самым увлекательным занятием, хотя бы потому, что у Лиама пока не было достаточно денег для покупки собственного дома с миленьким садом и бассейном, который, по собственному мнению Лиама, обязателен при жарких погодных условиях Испании. Его семья была обеспечена на сотни лет вперед и отец дал ему карту, куда, очевидно, перевел немереное количество денег, но Лиам не хотел начинать строить свою новую жизнь на деньгах из прошлого. Единственное, что он позволил забрать себе из Великобритании — это новенькая BMV, подаренная на шестнадцатилетие. Эта машина была его неизменным спутником, личным "бэт-мобилем", который не раз спасал, когда ему требовалось уединение вдали от всех. И он правда пытался оставить и свою «малышку» в гараже родительского дома, ведь он должен был начать всё заново, но эта машина была побочным процентом, забранным как компенсация.       И в тот момент, когда его телефон неожиданно зазвонил, он колесил по городу в поисках недорогого мебельного магазина.        — Алло, Ли-ли, это ты? Эй, Лилс, подъем! — через динамик раздался слишком жизнерадостный женский голос, а затем послышался звонкий смех. И Лиаму ничего не стоило, чтобы понять, что единственным незнакомым номером могла оказаться лишь Белла, которой он всучил свой номер, когда подвез домой.        — Я слушаю, — Лиам делает звук из колонок чуть тише, потому что, очевидно, девушка находится в очень шумном месте: грохочущая музыка и смешанный гул голосов на фоне только отвлекал.        — Слушает он, нет, ну, надо, — Белла снова заливается и издает странные звуки, возвращаясь к разговору, и Лиам понимает, что она пьяна. — Милый, ты молодой и горячий, у тебя дорогущая тачка и, вероятно, полно бабла. Не подскажешь какой-нибудь элитный стрип-бар?        — Что? — Лиам теряется и даже тормозит намного реще, чем следует. Он пялится на дисплей, словно сможет увидеть там девушку и одарить её непонимающим взглядом.        — Я хочу заработать, деньги, Лилс, понимаешь? Ты должен мне сказать, где ошиваются такие, как ты! Горы денег, Лилс, горы денег!        — Эм, нет, по правде говоря, не понимаю, и ты, скорее всего, тоже не осознаешь, о чем просишь. Лучше скажи мне, где ты. Боже, Белла, сейчас только три часа дня, что с тобой не так?        — Это какой-то сомнительный ответ, Лилс, я поищу другого, кто скажет мне, — говорит Белла и, по-видимому, собирается сбросить, но Лиам спешит остановить её.        — Стой, ты можешь успокоиться? Не будь нервной, скажи, где ты, и мы всё обсудим.       Абсолютно невменяемую Беллу Лиам подобрал через сорок минут на «барной» улице, где веселье не прерывалось никогда, и доза счастья стоила всего ничего. Лиаму казалось, что это девушка настолько огнеупорная, что умудриться выбраться из заведения сама, но каково же было его удивление, когда её вынесли под руки два бугая.        — Твоя подружка? — спросил один из них, едва только Лиам выскочил наружу, чтобы помочь поместить Беллу в салон машины. Он не отвечает, но делает слабый кивок, глядя на ослабшее тело брюнетки. — Она совершенно не умеет вести себя пьяной, ты должен следить за ней лучше.        — В следующий раз обязательно, — наконец говорит Лиам, аккуратно захлопывая дверцу. — Я прослежу за ней, спасибо.       Он возвращается на водительское место и, вау, Белла действительно была невероятно пьяна: весь её образ злостной стервы пропал и вместо этого девушка выглядела беззащитной. Она слабо опиралась на дверцу и старательно пыталась держать глаза открытыми, мягко улыбаясь Лиаму.        — Ты в порядке? — осведомляется Лиам, оглядывая девушку, чтобы быть уверенным, что она не попала ни в какие проблемы. Снова.       Белла хихикнула и кивнула головой, прежде чем протянуть руку к лицу Лиама и ухватится за его челюсть, стиснув ему щеки.        — Ты такой милашка, когда дуешься, — пролепетала Белла сюсюкающим голосом, словно разговаривала с маленьким ребёнком, — Ли-ли.       Лиам аккуратно отстранился от хватки и нахмурился, ему не нравилось происходящее, и тот факт, что он по собственной воле втягивал себя в это. Ему нужно было заниматься собственными делами, а не тратить время на проблемную девчонку, которую он знал всего ничего. Лиам завёл машину и, больше не говоря ни слова, тронулся с места, благо он помнил, куда подвозил брюнетку в прошлый раз.       Его действительно не прельщала мысль о том, что он только-только скрылся от одной проблемной ситуации и людей, как теперь, похоже, втягивал себя в нечто похожее. Может быть, даже в обстоятельства в сто раз хуже, чем были. И это было болезненно, потому что по большей части всё возвращало его к прошлому, к тому, как он и Зейн колесили часами по городу, лишь бы не возвращаться подольше домой. К тому, как он не раз забирал невменяемого Зейна с участившихся гулянок в чужих коттеджах и поместьях. И эти воспоминания, навеваемые ситуацией и атмосферой происходящего, отдавали неприятной болью внутри Лиама. Возможно, он и уговорил себя «забыть», но сердце отпускать не хотело. Хотя, чего он ожидал? Что, оставив все позади и скрывшись на огромном расстоянии, он сможет убить многолетнюю любовь к Зейну? Определенно он не мог справиться со всем этим так быстро.       Лиам постарался закупорить свои чувства к Зейну, он не мог продолжать отчаянно бороться за те отношения, за которые второй не хотел биться. Он не хотел быть в болезненной ситуации вечно, ощущать гадкое и липкое предательство, поэтому он постарался захлопнуть всевозможные двери между собой и своими чувствами. Теперь Лиам ощущал опустошение и режущую боль, и чтобы восстановиться ему потребуются месяца, которые он ни в коем случае не должен провести в одиночестве. Иначе станет только хуже, он знает. Методом проб и ошибок, но он знает.        — Хэй, — Лиам старается без резких движений разбудить спящую девушку, потрясывая её за плечо, — Белла, мы на месте.       Девушка устало и недовольно стонет из-за того, что её сон прерывают, а затем тихо бормочет:        — Какое ещё место?       Лиам тяжело вздыхает и выбирается наружу, похоже, что ему придётся тащить девушку прямо в квартиру.        — Давай, Белла, помоги мне немного и попробуй хотя бы встать, — Лиам обхватывает её за плечи и пытается вытянуть девушку из салона автомобиля, но она тяжело повисает на нем и даже не предпринимает попыток ровно встать, чтобы хоть как-то облегчить Лиаму жизнь. Он зло бормочет, — Ты, серьёзно, не собираешься хотя бы чуть-чуть приложить усилия, а?        — Мои ноги болят, Ли, я не могу, — девушка слабо качает головой и в разочаровании на себя дует губы, а её глаза слегка слезятся, когда Лиам обращает к ней взгляд, — я, я … не могу даже двинуть ими.        — Хорошо, ладно, — Лиам озадаченно крутит головой, оглядывая улицу, — слушай, из машины я тебя ещё смогу вытащить, ровно, как и донести до квартиры, но попасть внутрь? — Лиам в отрицании качает головой, потирая переносицу, — Это будет просто нереально, если ты не сможешь простоять хотя бы пару секунд.       — Я попробую, — хнычет девушка, предпринимая слабые попытки выбраться, но ноги действительно не слушаются её.       Всё же с неплохим успехом Лиаму удаётся вытащить Беллу из салона, даже несмотря на все сложности в виде низкой посадки машины и абсолютном пластилиновом состоянии девушки. И затем не менее удачно Пейн поднимается благо всего лишь на второй этаж и вот тогда возникают проблемы. Лиам пытается поставить девушку возле стены, но как только её ноги касаются пола, каблуки туфель подворачиваются, и она стремительно начинает падать на площадку. Лиам даже не успевает вовремя отреагировать и подхватывает её прямо перед тем, как голова могла была встретиться с бетонным покрытием.        — Белла, боже, прости, — Лиам хватается за её ладони, давая хоть какую-то опору. Он осматривает её бегло и спрашивает, — Не ударилась? Всё нормально?        — Мне просто нужно полежать, — пьяно констатирует девушка, упираясь коленями в грязный пол.        — Господи, ну, не здесь же, — отчаянно проговаривает Лиам и поднимает её с места, теперь Белла повисает на нем в вертикальном положении, что позволяет Лиаму со второй попытки открыть дверь квартиры.       Он не ожидал увидеть здесь ничего привлекательного, эта часть города была старой и запущенной, находилась практически на отшибе, и Лиам был готов обнаружить здесь притон, но всё было не так плохо. На самом деле, квартира Беллы казалось приятной? Она была невероятно светлая и тёплая, такая домашняя, что на мгновение у Лиама перехватило дыхание. Он не ожидал, что квартира Беллы будет уставлена множеством растений, что большую часть пространства будет занимать не одежда, а полки с книгами. Это казалось странным, но задумываться обо всем ему едва хватало времени.        — Ты живешь одна? — спрашивает брюнетку Лиам, когда опускает её на матрас кровати и помогает снять обувь. Белла была в ужасном состоянии, и оставлять её здесь совсем одну не хотелось.        — Нет, есть ещё Макс, — проговаривает она, пытаясь безуспешно стянуть с себя куртку и путаясь в рукавах. Лиам помогает девушке избавиться от верхней одежды и навешанных украшений, прежде чем она в пьяном бреду завалится на подушки.        — И когда он придёт? — Лиам косится на девушку, которая распласталась на кровати в не особо удобной позе, уткнувшись лицом в одеяло и раскинув конечности в разные стороны.        — А он и не уходил, — еле внятно произносит она, слабо махнув рукой в сторону окна.       И Макс действительно никуда не уходил, он был прямо перед Лиамом, это был американский короткошерстный кёрл*.

***

      Проснувшись на следующий день, Лиам первые секунды не может понять кто он и где находится? Его голова медленно приходит в норму, к счастью, восстанавливая все события прошедших дней. Лиам всё ещё немного сонный, встаёт с неудобной софы и потягивается, пытаясь размять затекшие мышцы и это тот момент, когда в его сознании что-то щёлкает.        — Чёрт! — шикает он себе под нос досадно, бросаясь на поиски своего телефона. В спешке он чуть не наступает на кота, а затем поскальзывается на чем-то, что очень сильно напоминает ему шёлковое белье. И, естественно, это создает много шума, потому что кот злобно фырчит и прыгает на подоконник, сшибая какую-то странную статуэтку. Лиам бросает ругательства в никуда.        — Обязательно быть таким громким? — раздается хриплый голос с кровати, и Лиам всего на секунду останавливается, чтобы взглянуть на Беллу, выглядывавшую из-под одеяла, а затем без раздумий кидается в коридор к своей сумке.        — В моём случае да. Прости, но я просто, похоже, проспал свою встречу с риелтором. Мне нужно срочно сделать звонок, я не хочу остаться в чужой стране ни с чем, — ответа Лиам не дожидается, хватая мобильный с полки в коридоре и выскакивая за дверь, чтобы нормально поговорить с представителем компании.       Часы показывали три часа дня и его встреча должна была состояться ровно в полдень, но, очевидно, что он не появился на горизонте и теперь его звонок тщательно игнорировался операторами, а на третий раз и вовсе оказался в черном списке. Это было … ожидаемо. Он был близок к покупке, и ему следовало лишь повторно осмотреть помещение и подписать договор, но он не явился на сделку и тем самым оказался не в приоритете. Гребанная система. Всё это было довольно удручающе: денег у него было не так уж и много, а прибегать к использованию родительских вовсе не хотелось.       Свое возвращение в квартиру девушки Лиам оповещает громким хлопком двери, по правде говоря, не то чтобы он делал это специально, но он был раздражен, поэтому абсолютно забыл, что у Беллы после вчерашнего, вероятно, была ужасная головная мигрень.        — Ты придурок, перестань так шуметь, — огрызается она тут же, от вчерашней потерянности и беспомощности не осталось и следа.        — Снова прости, но я только что остался без квартиры. Кажется, ещё чуть-чуть и бездомный, — Лиам шумно выдыхает, присаживаясь на диванчик и хватаясь руками за голову, словно это хоть как-то поможет ему лучше мыслить.        — Без квартиры? По какой причине? — голова Беллы снова высовывается из-под ткани и она подозрительно щурится, когда смотрит на него.        — Слушай, я не знаю, что ты там возомнила обо мне, но это не то, чем кажется, — Лиам даже не успевает договорить, как брюнетка цокает и перебивает его.        — Твоя машина вообще-то говорит за тебя, о чем ты вообще?        — Машина — это подарок, больше у меня ничего нет, ну, по большей части. Я остановился в хостеле, но мне нельзя удерживать бронь ещё дольше, я должен найти жилплощадь на постоянной основе, — Лиам выпрямляется на месте, будто бы показывая всем своим видом серьёзность собственных слов, но девушка всё ещё находится в сомнении.        — И сегодня ты должен был смотреть место? — спрашивает она, медленно приподнимаясь на кровати и опираясь на стену у изголовья.        — Да, нечто маленькое, но комфортное и не за такие уж и большие деньги. Мой доход ещё не нормализовался, знаешь, — Лиам кивает и возвращается взгляд к дисплею телефона, словно ему вот-вот позвонят.       Какое-то время в помещении тишина: Лиам пытается сообразить новый план действий, а Белла переосмысливает услышанное.        — Вот дерьмо, чувак, мне так жаль, — до девушки, кажется, доходит вся серьёзность ситуации, и она протяжно стонет, откидывая голову назад и прикрывая глаза. Её голос звучит разбито, но злость направлена не на Лиама, когда она говорит, а на саму себя, — Я не должна была звонить тебе, но я просто … блять, всегда втягиваю людей в трясину. Тебе нужно валить от меня подальше.       Лиам молча смотрит на нее, не понимая, почему у девушки такое отношение к произошедшему и откуда в ней столько ненависти к самой себе.        — Слушай, не вешай это на себя, моя вина — забыл и не поставил будильник, как итог — я провалился. Нужно было думать, всё окей.        — Нет не окей, захлопнись, блять. Я тоже виновата, чувак, не знаю как тебе, но мне неловко и …, — она замолкает, задумываясь. Её лицо просветляется и она широко распахивает глаза, произнося, — А что если ты поживешь со мной? Слушай, я всё равно не тяну это место одна, ну, и работы постоянной лишаюсь вечно. Вдвоём мы точно справимся.        — Но здесь одна комната и…        — Не будь мудаком, тут достаточно пространства для ещё одной кровати, — Белла тут же осекает его, глядя хмуро.       Лиам всё ещё молчит, пытаясь взвесить всю ситуацию и не принимать решение сгоряча, но это не похоже на то, чтобы у него был ещё какой-нибудь выбор. Поэтому он уточняет:        — Ты уверена?       Девушка беззаботно жмёт плечами, будто бы говоря «А почему бы и нет?» и неуверенно улыбается ему, когда говорит:        — Ты в любое время сможешь соскочить, Лиам. Если тебе так неудовлетворительна мысль жить здесь, то просто прими это хотя бы на первое время.

Ирландия.

      Возвращение домой заставило Найла нервничать сильнее, чем он предполагал.       Он не был здесь долгое время, последние годы вообще не появлялся. Его отец и брат самостоятельно приезжали к нему. Так для них всех было намного проще, а для Найла ещё и менее болезненно. Но теперь всё возвращалось: воспоминания вспыхивали в его голове, едва он стал узнавать места родного городка. В первую очередь память о матери: её смехе и улыбке (Найл уверен, что образы, возникающие в его голове, относятся к его первому дню в школе), она была так счастлива за него.       Эти мысли практически сшибают с ног, на которых он итак едва стоит, но, слава богу, рядом с ним находится Гарри. Его близость и поддержка единственное, что удерживает от эмоционального срыва. Потому что Найл скучает до ноющей боли в груди по Марианне. Наравне с этим он ощущает вакуум внутри себя, словно часть него осталась там, в Испании, вместе с девушкой. Определенно всё так и было.       Его тянуло обратно: извиниться, молить о том, чтобы позволили остаться рядом, но … это он — тот, кто закончил всё. И это больше, чем просто разрушающе.       Они даже почти не разговаривали с ней больше после того, как она узнала о его отъезде, хотя им и приходилось ещё целых четыре дня уживаться на одной территории.       Гарри всё время возился с переоформлением документов Найла и по большей части отсутствовал. А Марианна старалась не оставаться наедине с Найлом и полностью отдалась работе, превратившись в безукоризненного менеджера клуба Барселоны. Она появилась на пороге его их комнаты всего раз, чтобы поставить перед фактом — ему надо явиться в офис на подписание об окончании контракта. И это было последнее, что он слышал от неё. В аэропорту Марианна так и не появилась, оставив в этой безжалостной ситуации Луи одного. Томлинсону тоже было непросто, но он ничем не проявил свою обиду или разочарование, несмотря ни на что оставаясь лучшим другом.       Найл уже тосковал по нему и его уморительным шуткам и вечной болтовне об архитектуре и истории.        — Как себя чувствуешь? Перелёт ведь не был особо проблемным для тебя? — осведомляется Гарри, пока они едут в такси.       Найл пожимает плечами, смотря на туманные виды города, проплывающие за окном.        — Нервно, — одним словом описывает он. И здесь действительно не нужно говорить больше, потому что сейчас он сплошное пятно паники.        — Будет лучше, — Гарри поддерживающе сжимает его плечо и смотрит проникновенно, будто пытаясь уверить в собственной правоте, — через время.        — Да-да, наверное, — Найл рассеяно кивает головой, провожая взглядом местную церковь. — Возвращаться домой сейчас довольно стрёмно. Думаешь, мой отец поймет, если я решу остановиться в отеле?        — Абсолютное и категоричное нет от меня на это предложение, — Гарри спешно качает головой, смотря на него, — слушай, я знаю, что это не лучшее решение, но тебе нужно побыть дома какое-то время. Реабилитация — то, что сейчас важно. Потом делай, что считаешь правильным, особенно если это возвращение в Испанию.        — Нет, Гарри, ты знаешь, — Найл смотрит резко, но не слишком уверенно, — ты будешь навещать меня, пока я здесь?        — Боже, не веди себя так, словно тебя отправляют в тюрьму. Всего несколько месяцев дома, Ни, несколько месяцев.

Испания.

      Совместное проживание начинается с того, что Лиам таскает коробки со своими вещами в квартиру, пока Белла сидит посреди гостиной и занимается поиском кровати для него. Она была категорически против выбора Лиама, когда вчера они заезжали в магазин, теперь она занималась поиском самостоятельно.       “Моя квартира — моя обитель. Здесь все должно быть идеально”, — такими были её слова, и Лиам не решился протестовать.       Он был согласен с тем, что квартира девушки имела свой необычный шарм. Лиам уже любил это место. Помещение не было большим, но в нём умещалось много вещей, которые в совокупности и создавали уют и комфорт. Основное пространство помещения являлось и гостиной, и спальной, и кабинетом, и было заставлено напрочь. Но не в плохом смысле — беспорядка в квартире не было, только если творческий.       В комнате было два массивных деревянных окна, завешанных громоздкими тюлевыми занавесками, которые нисколько не мешали пропускать внутрь много света и тепла. У дальнего окна стояла большая и воздушная кровать Беллы, возле неё стоял стол с огромным зеркалом, украшенным лампочками, за которым девушка, очевидно, занималась косметическими процедурами. Вдоль сплошной стены были раскиданы разноцветные кресла-мешки, на одном из которых сейчас спал Макс.       Пол был устлан мягкими коврами и повсюду, тут и там стояли горшки с цветами. А напротив другого окна находилась резная старинная софа, возле которой громоздились книжные полки. На полках, помимо литературы, хранились диски от музыкального центра и шкатулка, на которой лежал огромный слой пыли (будто это была единственная вещь, которой девушка не касалась).       Коридор, в основном, представлял из себя пространство с длинным шкафом-стэнли, забитым одеждой и обувью.        — Ты можешь сказать мне, где я могу разместить свои вещи? — спрашивает Лиам, открывая одну из дверец стеллажа и замечая секцию, почти полностью увешанную куртками: джинсовыми, тканевыми, кожаными.        — Сейчас я переложу некоторые вещи по коробкам, а то у меня руки давно не доходили до этого барахла, — Белла появляется в коридоре, заделывая волосы в хвост. Она всё еще слегка бледная, а под глазами глубокие тени, отчего Лиаму становится интересно, чем она занимается в свободное время, что выглядит вот так. Девушка распахивает другую секцию и даже не смотря на него, констатирует: — Ты пялишься.        Лиам ловит себя на рассматривании ног, полностью покрытых ссадинами и синяками, и, пойманный с поличным, краснеет.        — Прости.        — Просто не делай так, это заставляет меня чувствовать себя глупо.       Лиам кивает в согласии, они оба в молчании начинают разбирать вещи. Так длится минут двадцать.        — Откуда они у тебя появились? — и Лиаму даже не нужно уточнять, о чем он говорит, всё итак предельно ясно.        — Ты действительно хочешь поговорить об этом? — хмыкает она, стреляя в него глазами: хитро и игриво. Он просто жмёт плечами, потому что да, наверное, он хочет. Во всяком случае, было бы неплохо получше узнать о девушке, потому что теперь они были вроде как соседями.        — Слушай, я думаю, что ты давно сложил два и два, просто не хочешь признавать этого, — Белла ядовито ухмыляется, но в её глазах нет блеска, как было секундой ранее. В этот раз Лиам различает её игру.        — Ладно, — Лиам с сомнением смотрит на девушку, прежде чем начать перечислять всё, что крутилось в голове, — в первый раз я встретил тебя при довольно «странных» обстоятельствах, когда тебя вышвырнули из бара? Это ведь был бар? — Лиам смотрит с интересом, перекладывая новую стопку одежды в шкаф, — Затем я забрал тебя посреди дня из самого злачного места в мире, потому что и в день и в ночь работают только такие заведения. И сейчас твои ноги, ты сказала, что, возможно, растянула мышцы? Но я также вижу синяки …        — Так что …, — Белла повторяет за ним и молча смотрит, ожидая услышать итог. — Говори.       Лиам напряженно молчит: задеть её — последнее, что бы ему сейчас хотелось сделать. Он всё ещё помнит, что сравнил её в первый день со змей, поэтому он на стороже.        — Ладно, Лиам, окей. Хочешь, чтобы я сказала это? Хочешь услышать, да? — как-то нервно произносит она, тон её голоса повышается, будто бы её вывели из себя и теперь ей нужно обороняться. — Стриптизерша, Лиам. Я стриптизерша! Уверен, что всё ещё хочешь остаться с «solt noia*» на одной жилплощади?!       Лиам притупленно смотрит на неё, не понимая, какой реакции девушка ожидала от него: она зарабатывала деньги, как могла, и он не в праве судить её, по сути, он не знал о ней ничего.        — Я просто поинтересовался, Белла, серьезно, расслабься. Я не сужу тебя, меня просто беспокоят твои ноги и состояние, всё.        — С какой это стати? — фыркает она, и на это у Лиама нет ответа. Может быть, просто от того, что она всего лишь девушка, попавшая в переплёт. А, может быть, она просто необъяснимо сильно напоминала ему такого же проблемного брюнета.

Великобритания.

      На улице весь день стояла жара, такая знойная и палящая, что казалось вот-вот расплавит всё вокруг: крыши домов, которые чуть ли не шипели под лучами солнца; траву, пожелтевшую и чахлую, готовую загореться и уничтожить округу; любое живое существо, показавшееся на пекле.       Зейн никуда не выходил, сидел дома, поглядывал в окно, бросал настороженные взгляды на клубящуюся дымку от асфальта и затем смотрел на горизонт. Он знал, что к ним приближалась буря.       Наверное, такая же буря собиралась и в его груди. Потому что это только его вина, что Лиам ушел. Оставил его позади. Одного. Против остального мира. Потерянного и беспомощного, без сил и желания жить дальше. Лиам был целым миром для него и теперь, когда он оставил его, это ощущалось, как полнейшее опустошение.       Зейн всегда хорошо притворялся, умел казаться сильным и независимым, но когда он оставался наедине с собой, ощущалось легкое сумасшествие. Пустота вокруг, пустота внутри … Что ж, он заслужил это. Лиам достоин лучшего, кого-то настолько же настоящего и преданного, как он сам (Зейн никогда себя таковым не считал). Он казался себе ошибкой, вирусом в жизненной программе Лиама. Он знал, что постоянно лгал, но, по крайней мере, в эти моменты он был самим собой — лжецом с гнилым языком.       Так или иначе, буря приближалась и люди почти не высовывались из своих домов, лишь за малой надобностью: выгулять собак, загнать автомобили в тень гаража или же подключить распрыскиватели, чтобы создать хоть какую-то прохладу.       Город, будто замер в ожидании, повсюду была тишина и ужасающая первородная тяжесть изменяющейся погоды.       К вечеру, как и предполагалось, грузные и набухшие тучи заполонили небо, заволокли любую частичку света. Вскоре пролился дождь, и засверкали молнии.       В этот момент в Зейне что-то надломилось, треснуло и хрупко рассыпалось. Возможно, это было отчаянное желание того, чтобы последних двух недель не существовало и вовсе.       Но даже в это мгновенье Зейн не мог опустить руки или хотя бы позволить себе мысль, чтобы оставить всё, как есть. Номера телефонов были отключены, почтовый ящик удалён и никто, абсолютно никто, не хотел ему давать хоть какие-либо контакты для связи с Лиамом. Но Зейн решился написать менеджеру Лиама, цепляясь за последнюю надежду на то, что он доставит сообщения адресату.       Зейн посмотрел на свои чистые руки и подумал, исчезнет ли когда-нибудь та липкая грязь, которую он чувствует. Это неприятное ощущение, обволакивающее его с ног до головы, буквально парализовывало, усиливая желание вернуться назад и всё исправить. Изменить своё отношение к происходящему, уделить больше внимания дорогому человеку, быть честным и открытым.       Теперь Лиам был его океаном, и он в нём тонул — без единого шанса на спасение.       Зейн много думал: а чувствовал ли Лиам себя так же, как чувствовал он сейчас? Был ли он настолько же разбит? Хотел ли он обернуть всё иначе? Хотел ли он вернуться к нему так же, как неимоверно хотел этого он?       Зейн чувствовал себя мертвым, и он никому не мог рассказать об этом, спросить совета, даже у мамы, которая бы точно знала, как следует поступить. Но ему было слишком стыдно за себя, этот глупый страх разочаровать свою семью заставил его сохранять молчание. Он был трусом и заслуживал этого всего.       Зейн действительно хотел бы быть хоть чуточку таким же храбрым, каким был Лиам. Он всегда умел защищать себя, легко заводил друзей и управлялся с завистью и ненавистниками. Он был одним из тех, кто всегда знал, что и как говорить. Лиам всегда заставлял его смеяться. Он всегда был с ним. Он так сильно боролся за свои мечты. Он преодолел столько трудностей и создал целую вселенную одним своим присутствием, но Зейн беспощадно разрушил это и опомнился лишь тогда, когда уже остался один.

Испания.

       — Спасибо, что забрал Макса из ветеринарки, у меня действительно не так много времени, чтобы подготовиться к сегодняшней смене, — сквозь динамик раздаётся благодарный голос Беллы, она звучит немного отрывисто, наверное, по большей части из-за того, что спешно пытается скрыть все изъяны на своем теле. Работа девушки очень рискованная, но Лиам ничего об этом не говорит и не сует нос не в свое дело.        — Да, без проблем, всё равно это место было по пути. Ты отвезла, я забрал, слушай, мы с тобой довольно ответственные родители, разделившие обязанности пополам, — отшучивается он и тут же слышит мягкий смех Беллы и её насмешливое «Marxa enrere», что Лиам абсолютно уверен, обозначает «Отвали» на каталонском. Это за пару дней проживания он выучил стопроцентно.        — А как твоя тренировка? «Атлетико Мадрид» принял тебя с распростёртыми объятиями, и мы скоро станем известными?        — Ну, не мы, а я, но да, — Лиам жмёт плечами, снова забываясь, — думаю, всё прошло неплохо.        — Ну, что ж, мне на самом деле некогда слушать тебя. Просто не забудь покормить Макса, — торопливо говорит девушка и сбрасывает вызов. Как вежливо. Но Лиам и не ожидал, что её наплевательское отношение так быстро превратится во что-то более дружелюбное, она хотя бы шла на контакт с ним и до сих пор не убила. Это уже было достижением.       Лиам делает радио громче и полностью обращает свое внимание на движение за стеклом. Вечерние улицы Мадрида загружены не так сильно, как в Лондоне, но всё же Лиам встревает в пару пробок. И на удивление он совсем не против. За окном начинает накрапывать дождь, а в машине сухо и тепло, что позволяет Лиаму расслабиться окончательно, отпустить свою предельную сосредоточенность и просто насладиться вождением и музыкой, заставляющей покачиваться в такт.       Лиам подпевает новой песне Bastille, когда его мобильный пиликает на соседнем сидении, оповещая о новых сообщениях. Лиам знает, что написать ему могли лишь родители, поэтому отвечать он не торопится, и снимает блокировку телефона лишь десять минут спустя, когда встает на переезде.       Лиама чуть не тошнит, когда он видит доставленные сообщения.

20:21 Мистер Круз. «Я думаю, это слишком личное и не предназначено для меня»

      Горло Лиама спирает, когда он нажимает на открытие скриншота, пересланное менеджером. Лиам знает, что это, точнее, знает от кого. И даже если его рациональная часть кричит ему удалить эти сообщения, соблазн и желание знать, что там, перевешивает.

«Ты обещал, что не бросишь меня» «У меня больше никого нет» «Спустя все эти годы, ты думаешь, я хотел разбить тебе сердце? Разрушить нашу мечту?» «Несмотря ни на что, знай, что я люблю тебя» «Я всё ещё люблю тебя, и, я думаю, я всегда буду любить тебя»

      Сердце Лиама делает несколько резких кульбитов подряд, пока он читает сообщения, написанные Зейном, и пытается не дрожать так сильно, от распирающего чувства грусти, волнения и тоски.       Потому что он тоже любит, но, как бы странно это не было, он знает, что ему нужно двигаться дальше.