Гоф

– Наконец-то стоящее, – пророкотал Какузу, рассматривая статую, – самое настоящее святилище жертвоприношения. На его исконно мрачно бесстрастном лице читалось не менее мрачное удовлетворение. – Же-жертвоприношения? – заикнувшись, переспросила Хината. После завтрака группа Тен-Тен углубилась в изучение могильника, и первым делом скучковалась у приземистой статуи в центре треугольника. В каждой руке идола, словно на весах, лежало по каменному сердцу. Руны, вопреки предыдущим истуканам, чьи письмена стелились у подножия, перетекали с одной руки на другую. – Сердце за сердце, – Какузу постучал по камню, – сюда воины приносили поверженных ими врагов и поедали их сердца. Таким образом, они забирали себе их силу и жизнь. Ино и Хината синхронно сморщились. – И продолжалось это до тех пор, пока могильник не был заполнен основательно, – закончила «веселую» легенду Тен-Тен. – Фу, какая гадость, – выразила общую мысль Хината. – Думаю, надо отдать дань традициям, – Какузу таинственно кровожадно усмехнулся, развернулся и зашагал к лазу. – Куда он? – Ино проводила его удивленно-недоуменным взглядом. – Он же сказал: отдавать дань традициям, – повторил Хидан. – Капец как понятно стало, – хмыкнула блондинка. – На охоту, бля, пошел, че непонятного? – Пока Какузу-сан чтит традиции, мы поработаем, – умело «порадовала» группу Тен-Тен. – Вам с Акасуна надо, вы и работайте, – Хидан демонстративно сложил руки на груди и вперил в девушку жестко осуждающий взгляд. – А я за просто так ебашить не намерен, – он многозначительно вскинул брови, делая прозрачный намек. – Хах, вот значит как, – усмехнулась Тен-Тен, – бунт? – она вынула своё излюбленное оружие против Хидана. – Не прокатит, – сурово покачал тот головой на карты. – Теперь моя очередь ставить условия, – он по горло был сыт ее многообещающими взглядами, поцелуями и финальным обломом с битьем по рукам. Подхватив фотоаппарат, Хината поспешила ретироваться с поля столкновения двух интересов: кто кому что и за что должен дать. Или не дать. Она неспешно кружила по амфитеатру, увековечивая красоту и первозданность совместного творения человека и природы. Ино тоже отошла подальше от перепалки и смотрела в небо, задрав голову до ломоты в шее. В рваном просвете облаков, откуда настойчиво пробивалось утреннее солнце, птица, парившая в вышине над могильником, была черной. Черная, как ворон. Но здесь не может быть ворон. Птица спикировала ниже, красуясь. Ино была уверена, что разглядела ее светлый глаз, устремленный на разрушителей внизу. Девушка качнулась, будто испугавшись, что широкое крыло ударит ее по лицу, отклонилась. Чужая рука крепко перехватила ее ладонь, не дав оступиться. Ино резко опустила голову, в глазах на мгновенье потемнело. Через искорки пляшущих звезд проступило лицо Итачи. – Не страшно же, – спокойно констатировал он, стоя возле нее и держа за руку, – ничего не случилось. С момента, как она шарахнулась от него на станции, в его голове застрял навязчивый вопрос: что произойдет, соприкоснись они? И произойдет ли вообще? Если бы не глупая предосторожность Ино, он бы никогда не задумался о такой мелочи. Ничего и не произошло. Лишь рука слабо зудела, держа прохладную ладонь Ино. – Это глупо, – девушка выдернула руку и огляделась. Хината работала с фотоаппаратом, Хидан ворчал, копаясь вместе с Тен-Тен в могиле треугольника (видать, они все же пришли к общему соглашению), Какузу еще не вернулся. – Вот и я говорю: глупо, – согласился Итачи, переняв эстафету наблюдения за птицей. – Глупо хватать всех за руки, – пояснила Ино и предусмотрительно сложила руки на груди. Итачи сдержанно хмыкнул. С Хинатой было просто и естественно, как если бы они знали друг друга долгие годы. С Ино… От нее исходило колоссальное напряжение, стоило ему к ней приблизиться. Прежде такого не было. Он смотрел на нее, и на его глаза и виски накатывала боль, вперемешку с мыслями о чьей-то смерти. – Эй, бля, черно-белые, хули не пашем? – На себя посмотри, черно-белый, – фыркнула Ино, опускаясь на колени перед Итачи. Учиха тихо хмыкнул и присел рядом. – Не против? Вместе? – он протянул ей лопатку. Ино мотнула головой. Им вместе быть еще слишком долго. Минимум до конца экспедиции. – А что, если навсегда? – вырвалась вслух пугающая мысль. Жить и всё время кого-то чувствовать, в страхе ждать чужой боли, влетать в чье-то сознание. Не принадлежать себе полностью. – На всю жизнь? – Итачи представил эту картину, и ему стало дурно. Ино переживала те же ощущения, судя по искривленным губам и хмурому лбу. – Надо от этого избавляться, – она наблюдала, как Итачи методично выгребает землю и камни из могилы. На его кистях, перетянутых вчера бинтами во время работы, остались алые въедливые отметины. У Ино их не было, но она отчетливо помнила боль от ткани, врезавшейся до отеков в кожу. – Думаешь, в этом есть смысл? Итачи на время бросил лопатку и вытер скопившийся над бровью пот, задумчиво глядя на блондинку. Неприступные стены его здравого смысла давно дали трещину, он тихо и неотвратимо начинал верить в то, что невозможно объяснить наукой. – Думаю, да, – уверенно ответил он, – но пока не знаю, какой. Ино вздохнула, на автомате смахнув остатки влажной земли с его лба. – Ты испачкался, – буркнула она, сконфузившись под его удивленным взглядом, и посмотрела на свою лопатку, – никогда раньше не копала могилы, – хмуро заметила она. – В этом нет ничего сложного, – улыбнулся Итачи, – а порой бывает и увлекательно. – И много смысла, ага? – улыбнулась Ино не столь мрачно. – Полно, – Итачи поддержал ее мысль смешком. – Во всяком случае, это понятно, рационально, и мы знаем, как с этим бороться. В тени низкого кустарника Хината воровато следила за ними сквозь объектив. Сердце болезненно кольнуло. Ленты энергетических потоков плавно оплелись вокруг ее ладоней. – Кончайте в дерьме ковыряться! – Какузу соизволил вернуться, когда могилы треугольника уже были раскопаны, и Тен-Тен установила, что в них захоронены молодые мужчины, так называемые воины, в чью честь и возвели амфитеатр. Единственный скелет из ниши принадлежал девушке. Раскопку стен решили оставить Дейдаре. Какузу шел прямиком к идолу, и все головы синхронно поворачивались за ним. На могильнике повисла зловещая тишина с легким флером восхищения. – Ебать, ты вовремя! Когда уже всё закончили! – Хидан вроде и хотел хорошенько наехать на этнографа, но его заинтересованный взгляд был прикован к ноше Какузу. – Ебаные гуси, – он отвратительно оскалился. Манжеты куртки и штаны Какузу пропитались кровью. В руках он нес окровавленный матерчатый сверток, который с сочным чавком водрузил на голову идола. Темно-бордовые капли окропили серое лицо истукана. Плечи Хинаты конвульсивно дернулись. Она схватила Итачи за руку, ища поддержки. Ее подташнивало от одного вида крови, а густой насыщенно-металлический запах выворачивал внутренности наизнанку. – Это гусь? – удивилась Ино, заранее сомневаясь. Она ни разу не встретила тут ни одного гуся. Девушка подошла к Какузу, разглядывая сверток. Во рту ощутился знакомый привкус сырой крови и свежего мяса. Мужчина отвернул материю, являя любопытным взорам сердце. Хината резко отвернулась, утыкаясь Итачи в плечо. – Дань традициям, даа, – Хидан широко улыбнулся и хлопнул в ладоши, подходя ближе и становясь рядом с Ино. – Господи, прости мне прегрешения мои, каюсь в грехах моих не в страхе кары Твоей, а потому что имя Твое осквернено. Аминь, – неожиданно на полном серьезе выдал он и кивнул Какузу. Яманака изумленно покосилась на врача. С какого перепугу эти молитвенные песнопения? – Опять кабан? – она заинтригованно дернула бровями. Первый раз было захватывающе страшно, а второй – осознанно и возбуждающе. В нее точно вселился бес, жаждущий плоти врагов. Какузу только хищно осклабился, наблюдая, как молчаливая Тен-Тен присоединятся к их маленькому ритуальному пиру. – Не ходи, – слезно попросила Хината, почувствовав, как рука Итачи разжимается, и его тело по инерции подается вперед. – Они как стая волков в ожидании трапезы, – прошептала она глухо, сквозь ком отвращения. Итачи покосился на нее и перевел взгляд на Ино. – Люди – те же звери, только более изощренные. Ты не представляешь, насколько мы с ними похожи, – он отклонился чуть в сторону, внимательно рассматривая сердце. – А сердце кабана практически не отличить от сердца человека… Ино, – окликнул он блондинку. Но та лишь махнула ему рукой, принимая от Какузу первый трофейный кусок. *** – Мы не успеем до вечера, – Сасори признавал очевидный факт с долей снисходительного раздражения. Группа была не виновата. Он бы и один не успел, и без захода на озеро. – На метео заскочим, мм, – предложил Дейдара, глядя вокруг здоровым глазом. Второй печально заплыл без надежды на скорое спасение. Подрывник упорно тыкал в землю датчиком. Тот периодически выводил их на старые могилы с рассыпавшимися плитками. Сасори, не менее благодарный блондинам за старания, разрисовал уже половину карты мистическими дугами и полукругами. Сакура шла молча, часто задерживая взгляд на хмуром Дейдаре. У нее в голове не умещалось, не верилось, что тот, с кем она делила пищу и ночлег, с кем вместе смеялась и кого считала отличным парнем, на которого можно положиться безоглядно, так запросто убил двух человек. Никогда прежде ей не доводилось так близко общаться с убийцей. – Дей, – тихо обратилась она к нему, облизав взволнованно губы. – Хмм? – откликнулся подрывник. – А когда ты их… – она замялась, не зная, как задать вопрос. Ночью, когда Тамико угрожала ей, она ясно осознавала, что способна нанести критический удар. Но каково с этим жить? – Когда что? – он оторвался от датчика и выжидающе посмотрел на Сакуру. На ее лице боролись противоречивые чувства: ей страстно хотелось знать, и она боялась показаться бестактной. – Когда ты… тех двух человек… на озере…ну… – Убил, м? – подсказал Дей. – Да, – Сакура кивнула и вгляделась в его живое лицо. Подрывник был немного раздражен, но абсолютно не удручен, не снедаем раскаянием, лишив жизни людей. Он не сожалел. Ни секунды. – Что ты почувствовал? Дейдара странно на нее посмотрел и пожал плечами. – Что у меня адски болит глаз, мм. И какой-то мудак порезал мне шею, – он отогнул ворот, демонстрируя затянувшийся порез. – Это была самооборона. Или я их или, они меня. А потом, возможно, и вас, хмм, – он весомо кивнул ей. – Но это всё же… люди, – попыталась она объяснить причину ее беспокойства, хотя признавала всю правоту его слов. – А я че, блять, зверь, хмм? – передернул плечами Дейдара, не улавливая сути ее сбивчивых претензий, и пошел вперед, сосредоточившись на датчике. Девушка вздохнула, вертя в пальцах кусок обсидиана. Неужели убить человека так просто? --- – Никто не против, если я на кровати? – Распаренная, румяная, чуть разомлевшая после душа, Тамико с превосходством глянула на Сакуру и обворожительно улыбнулась Сасори, предлагая разделить с ней ложе. – Но Дейдара… – неуверенно возразила Сакура. Он сразу застолбил кровать по возвращении на станцию, и куда-то ушел. Один. Несмотря на то, что Сасори строг-настрого запретил шляться по одному. Но Дейдаре никто не указ. По сути, Сакуре было без разницы, где и с кем устроятся на ночь Дей и Тамико. Пусть и на одной кровати. Главное – без Сасори. – Хах, ну пусть ложится рядом, – рассмеялась девушка, – я не против, – и снова кинула игривый взгляд на невозмутимо сосредоточенного Сасори. Сакура пожала плечами. Она была тоже не против. В конце концов, это не ее дело: битва за единственную кровать. Прихватив сменное белье, она слиняла в душ. – Не составишь компанию? – расправив постель, Тамико подошла к Сасори и обняла за шею, томно глядя в глаза и медленно покачивая бедрами. – Не сегодня, – мужчина убрал мокрую прядь с ее лба и проникновенно посмотрел в глаза, – много дел, надо выспаться. Тамико кивнула, слушая его низкий мелодичный голос, и счастливо улыбнулась. – Уверен? – не сдавалась она, обнимая крепче и почти касаясь его губ. – Я уже сказал, – Сасори качнул головой и вопросительно дернул бровями. – Не сегодня. Тамико обиженно изогнула губы, сдерживаясь от резкой колкости в адрес Сакуры, и тут же торжествующе улыбнулась на звук хлопнувшей двери душевой. Она не повернулась, но ощутила, как замерла Сакура, застав интимную сцену. Сасори виртуозно вывернулся из рук ассистентки, имея в таких делах колоссальный опыт, и озабоченно глянул на Сакуру. Практикантка неловко кашлянула, стуча зубами от холода. – Горячая вода кончилась, – бросила она в сердитом упреке посиневшими трясущимися губами и хмуро покосилась на Тамико. Девушка беспечно качнула головой и злокозненно улыбнулась. – Вертушки не успели нагреть, – она нарисовала в воздухе спираль, – надо было подождать с полчасика, – и недовольно зыркнула на Сасори. Тот невозмутимо возился с чайником, не дав Тамико посмаковать минутный триумф. Сакура только пфыкнула. Насладиться душем не удалось. – Спасибо, – она благодарно улыбнулась, принимая из рук Сасори чашку горячего чая. – И закутайся, – он скорее приказал, чем заботливо попросил, коснувшись тыльной стороной ладони ее холодного носа, и сам отправился под бодрящий душ. Сакура кивнула чашке и оперлась о стол, поглощая согревающую жидкость мелкими глотками. Тамико стояла посреди комнаты, не шевелясь и не спуская с нее аналитического взгляда. Точнее, то был взгляд переоценки. Случившееся между ними прошлой ночью частично казалось надуманным и преувеличенным, мозг даже умудрился найти кое-какие рациональные объяснения, но чисто на интуитивном уровне Тамико не могла заставить себя приблизиться к Сакуре. Они одни в домике, она может сделать с ней всё, что угодно, даже зарезать. И ей ничего не будет. Сасори не сдаст ее полиции. Она слишком много знает о нем. И не убьет. Она нужна ему. Она представила, как быстро и четко взмахнет ножом, всего лишь раз, и острое лезвие легко и просто избавит ее от пугающей соперницы. Но она не могла заставить себя перешагнуть черту. Не из-за Сакуры. Из-за себя. Чтобы убить кого-то собственными руками, нужна смелость. А в ней ее не было. Она могла сколько угодно угрожать Сакуре, но то были только слова, решиться же на столь отчаянный поступок ей не хватало духу. Ее раздражало непоколебимое спокойствие Сакуры, с коим она стояла у стола и пила чай, наслаждаясь каждым глотком. Ее раздражало простое нежелание Сакуры смотреть на нее, ее раздражало, что Сакура ее не боится, что Сасори отдает предпочтение ей. Ее это бесило, но она ничего не могла с этим поделать. Она не могла даже заставить себя сказать что-то гадкое, потому что даже невозмутимость Сакуры была пугающей для нее. Просто стояла и смотрела, с вызовом, но молча. С чего начал, к тому и вернулся. Дейдара стоял в аппаратной, слушая щелканье машин. Абсолютный ноль в поиске, и снова станция, где они с Ино смастерили датчик, на который он глупо возложил многие надежды. И чуть было не погиб на несуществующем озере. Он нервно кашлянул и вытер слезящийся глаз. Но есть же заколка. Ино нашла ее. Он достал ее из кармана и водрузил перед собой на стол, любуясь нетронутой белизной в мириаде мерцающих лампочек. Закрыл глаза, опершись ладонями о столешницу. На нее могли напасть, как на него сегодня, она могла обронить ее в драке, когда пыталась защитить свою жизнь. Он яростно сжал край стола, рисуя страшные картины ее гибели. Никто, никто из местных ничего им не расскажет о пропавшей экспедиции. Они их сами убивают. Он выпрямился, расправил плечи и глубоко вдохнул, задержав дыхание и прочищая мозги от паники. Возможно, Теми уже не вернуть, он медленно свыкался с мыслью, принимая постфактум. Как там Ино? Всё ли с ней в порядке? Им тоже грозит опасность. Дейдара взъерошил волосы, склонил голову; непрошено воскресло в памяти недавнее утро в этой же аппаратной; Ино податливо страстная, горячая, молчаливая. И впервые, поймав себя на мыслях о ней, он улыбнулся довольно и честно. *** Она собиралась на апокалипсис. Сосредоточено и серьезно выбирала оружие. Точно знала, против кого выступать: против тех, в масках, из тумана. Они изрядно испугали ее вчера, настолько, что всю дорогу до станции она вслушивалась, всматривалась, и ей всюду мерещились жуткие тени с размалёванными лицами. Сакура стоически не подавала вида, но постоянно вздрагивала от любого шороха. Домик метеостанции (после тщательнейшего визуального изучения) удовлетворил ее строгим критериям надежности. И она спокойно провалилась в сон. И снаряжалась на войну. Она выбрала алебарду, чей наконечник лежал у нее в кармане, по сути, отобрала оружие у Стража. А может… она и была Стражем? Сакура проснулась от ненавязчивого прикосновения прохладных пальцев и резко дернулась. Темный дом наполняли умиротворительное похрапывание и свежий ночной воздух. И никакого апокалипсиса. И людей в масках, и дом надежно заперт. Дейдара спит почти у двери. Вечером они снова сцепились с Тамико. Из-за кровати. Он попытался выпроводить наглую девицу, но получил язвительно-презрительное встречное предложение поделить кровать. На что Тсукури прямым текстом послал ассистентку и бухнулся на пол. Он, конечно, недолюбливал Тамико, и в другой раз непременно принял бы провокационный вызов, но в последнее время не очень-то себе доверял, особенно ночью под мутным наваждением дурманящих снов. – Как твоя спина? – Сасори снова коснулся пальцами шеи Сакуры. – Не могу сказать, что лучше, – она прислушалась к собственным ощущениям и перевернулась на спину. Холодный душ не пошел на пользу. – Ты стонала во сне, – объяснил Сасори своё вмешательство. – Дурные сны? Сакура натужно поморщилась, вспоминая сон. Апокалипсис. Точно. – Какие глупости, – вздохнула и приложила руку ко лбу. – Какие? – переспросил Сасори О, кажется, она произнесла последнюю фразу вслух. – Да так, – Сакура поворочалась и опять вздохнула, хлопая глазами. – А ты почему не спишь? – Ты меня разбудила своими стонами, – мужчина задумчиво усмехнулся. – Ох, извини, – промямлила девушка. Несколько минут лежали в тишине. Сакура думала о нападавших в масках. Хвала богам, они не ломились к ним в дверь и окно. – Почему они не стреляли в Дейдару? – ей так никто и не объяснил. Была ли его самозащита столь уж объективной? Может он сам налетел на нож случайно в тумане. – Потому что кости должны быть целыми, – Сасори провел рукой по шее, имитируя перерезанное горло, – это очевидно. «И очень, очень просто», – мысленно прибавила Сакура. – Зачем? – Так нужно, – отозвался Сасори, и по голосу Сакура поняла: он сам над этим много думал. – Традиция, – заключил он, – мы изучили множество скелетов на острове. Ни на одном не было посмертного повреждения костей. – Посмертного? – Сакура встревоженно вскинула голову. – Приведшего к смерти. – Но ты же сказал, что они не убивали… – обвиняюще воскликнула Сакура. – Я всего лишь человек, и могу ошибаться, – спокойно пожал плечами Сасори, – как в том, так и в другом случае. – Но для чего? – она почти подскочила, подумав о мертвых детях. Тамико недовольно заворочалась, и они оба повернули головы к кровати и на время затихли. – Иногда людьми движут немыслимые побуждения и мотивы. Например, они выедают глаза у орлов, чтобы заполучить их зоркое зрение. Не глупость ли? – Но дети? – не унималась Сакура, шипя, голос ее дрожал. – И девушки! Их надо остановить! – Возможно, именно это мы и пытаемся сделать, – неубедительно прошептал Сасори. Сакура вгляделась в его непроницаемое лицо в темноте. Он как-то обмолвился о равновесии, которым можно управлять. Этим они занимаются на Гофе? Управляют островом? Почему Сасори привел их сюда? И на какие жертвы он готов? – Мы сообщим на Тристан? – спросила она, заранее зная ответ. – Нет. Это закрытая территория. Заповедник. На Тристане наверняка знают, что здесь происходит, и, может, даже участвуют. Мы сами пришли сюда, и то, что тут с нами случится – лишь наши проблемы. Сакура мрачно обдумывала сложившуюся обстановку. – Может, стоит уехать, пока не поздно? – Хочешь уехать? – в его тоне скользнуло напряжение. – Мы можем отправить тебя. – А ты? – Сакура резко повернулась к Сасори и вперила в него требовательный взгляд. – А я останусь. Я пока никуда не собираюсь. – Но это чертовски опасно! – напомнила она. – Нас могут убить. – Нас могут убить за любым углом на знакомой улице, – усмехнулся Сасори. Сакура хмыкнула. – Но вовсе необязательно этот шанс приумножать, торча на Гофе, – пробубнила она. Ей не хотелось расставаться с Сасори, но и отделаться от элементарного страха она не могла. – Они не нападали раньше, – покачала она горестно головой. – Почему сейчас? – Дейдара был им жизненно необходим и прямо сейчас. – Скорее, смертельно необходим, – угрюмо буркнула девушка. Сасори улыбнулся, оценив каламбур. – Он находился в подходящем месте. Думаю, они его постоянно обновляют. Свой странный рисунок из покойников. После землетрясения несколько могил из тропы мертвецов у святилища разрушились. И Дейдара очень бы им пригодился заполнить провал и восстановить целостность. – Боже, как это ужасно, – простонала она, – человеческая жизнь для них – ничто. – Как раз напротив, – не согласился Сасори, – они ее весьма высоко ценят, как нечто, тесно сплетенное с ритуалом. – Ты смеешься? – Сакура возмущенно приподнялась на локтях. – Поразительный ты человек, – рассмеялся Сасори, – переживаешь за всё подряд. – Хмм.. это называется сострадание, да будет вам известно, – насупилась Сакура. – К тому же, тут есть о чем беспокоиться… – она уставилась в пространство перед собой, жуя губу. – Да, верно, – Сасори повернул к себе ее лицо, – но тебе вредно волноваться. Твой невроз в спине скоро скрутит тебя в узел. И мы бросим тебя здесь. – Это не невроз, – запротестовала Сакура, почувствовав себя немощной и ненужной, – это… – она чуть склонила голову на бок и усмехнулась. – Секреты… – догадался Сасори. – Угу, женские. Они с минуту уютно помолчали, с улыбкой глядя друг на друга, и неспешно почти одновременно потянулись друг к другу. Сакура неуклюже вывалилась из спальника, целуя Сасори долго и нежно, обвивая его шею руками. Он потеснился на лежаке, заключая девушку в объятия. Они раздевались неторопливо, играя, растягивая удовольствия упоительной близости, без стеснения и оглядки предавались блаженству, не беспокоясь, что их могут услышать. В порывистых горячих движениях Сасори скользила уверенность и нерастраченная эйфория влюбленности, которую он выплескивал на Сакуру жадными поцелуями, блаженно-жгучими ласками, стискивая ее в сильных руках, ненасытно поглощая ее жар, тихие стоны и хаотично мечущиеся руки, ласкающие его тело. Былой сдержанно-бесстрастный Сасори испарился, даже поцелуи его стали другими: долгими, хмельными, истомленными. Сакура царапала спальник, спину Сасори, протяжно выдыхала, ловя его ритм, его движения в ней, она перестала быть разумной, все ее мысли и желания диктовались позывами бесстыжего тела, жаждущего Сасори. Ей хотелось кричать, но она сдерживалась, утыкаясь в его плечо, шепча сладкие глупости. В последние секунды истончающейся, бьющей водопадом чувств близости, она жалобно, протестующе всхлипнула и прижалась щекой к влажной щеке Сасори. Она безмолвно требовала продолжения, еще не остыв от первого экстаза. Сасори тяжело выдохнул и улыбнулся, кратко целуя ее в губы. Его мышцы горели и кипели, кровь бурлила, разгоняя сладостные нотки блаженства. Они были счастливы. *** Вакханалия. Единственно, как Хината мысленно охарактеризовала происходящее. Нет, не было ничего распущенно мерзкого или уродливо похотливого. Никакой оргии. Только немного алкогольной расслабленности и замешанная на крови общная веселость. Было то, что их объединяло, что они делали вместе, с удовлетворяющей увлеченностью, смахивающей отдаленно на фанатичную одержимость ритуалом. Они не были пьяны от рома, хотя и это присутствовало. Хината почти не пила, сидела отчужденно молча рядом с Итачи, который не спускал хмельных глаз с Ино. Блондинка как будто предусмотрительно специально села подальше от него, на противоположную сторону импровизированного наземного стола между Тен-Тен и Какузу. Девчонки дружно смеялись и подмигивали Хинате, предлагая сбросить образ замкнутой тихони. Она робко улыбалась и косилась на Итачи. – Может, выпьешь? – Снова предложил он, наливая ей бодрящую жидкость из фляги Какузу. – Хорошо, – девушка растеряно улыбнулась под гнетом молчаливо-веселого давления и взяла стакан. – О, наша тихоня с нами! – Обрадовался Хидан, приобнимая Тен-Тен. – Ура! – Хором поддержали его Ино и Тен и подняли стаканы. Почувствовав себя частью компании, Хината залпом опустошила стакан, зажмурилась, стиснув зубы. – Выдохни, – шепнул Итачи, покровительственно накрыв ее руку ладонью. Хината встрепенулась, робко повернувшись к нему. Но он уже отвернулся, еще сохранив на лице предназначенную ей мягкую улыбку. Он смотрел на Ино. Пока ее мозг еще мог соображать, Хината успела задаться вопросом: как отреагирует Итачи, если Ино и Какузу… Они так мило беседовали, не отрывая друг от друга глаз. А если она? Она пьяно хмыкнула, прислушиваясь к разговору блондинки и этнографа, и переплелась пальцами с Итачи, наслаждаясь теплом его руки. Какузу мало интересовала Ино, нет, она его, конечно, интересовала очень, но не как обладательница аппетитных форм, а как владелица чудо-ящика. Весь разговор их крутился вокруг испытуемого образца и возможности создавать прочие полезные “игрушки”. Но ее язык заплетался, мысли чуть путались, голова отяжелела, она откинулась на спину, улегшись поперек спальника. – Одна уже отвалилась, – хохотнул Хидан и поднялся. Несмотря на количество выпитого, он твердо стоял на ногах и уверено поднял за собой Тен-Тен. – Самое время, любовь моя? – Смотря для чего, – по привычке отшучивалась Тен-Тен, – если для сна, то да, самое время. – Самое время прогуляться, – Хидан назидательно поднял вверх палец, намекая, что ответ неверный и мыслит девушка неправильно. – Блондинка на тебе, – сообщил он беззвучно Какузу, утягивая Тен-Тен за руку во тьму могильника. Какузу усмехнулся, прочтя по губам, кинул бесстрастный короткий взгляд на Ино и завалился на свой лежак. Вряд ли в таком состоянии она помчится искать подругу ночью среди могил. Да и ему не резон развлекать пьяненьких баб. Они вели себя как глупые озабоченные подростки, спрятавшись ото всех за кустами в противоположной части амфитеатра. Наплевали на вырытые вкруговую могилы и якобы святость места. Хидан успел прихватить спальник и мигом расстелил его на прохладной земле, виртуозно, в три прыжка, приготовив непритязательное любовное ложе, мысленно окрещённое «траходром на свежем воздухе». – Разденься полностью, – с жаром прошептала Тен-Тен, обнимая нависшего над ней Хидана. – Да ты ебанись, – необдуманно, скомкано буркнул мужчина, забираясь ей под футболку. Он горел нетерпением и не собирался тратить время на лишние раздевания. Достаточно того, что Тен-Тен будет раздета, и вся в его распоряжении. – Чего?! – Такахаши приподнялась, гневно отталкивая распаленного Хидана. – Ох, бляять, – протянул тот, – у меня от тебя чердак разнесло к ебеням. Прости, – извинился он и торопливо стянул с себя футболку. Его близость, мнимое послушание и грубые ласки смахнули неприятный налет обиды. Возбуждающе-упругие перекаты атлетичного тела манили, сводя с ума. Тен-Тен терзала и сминала их, покрывая поцелуями. Она знала их наизусть, исследовав глазами фигуру Хидана вдоль и поперек. Ей и раньше выпадал шанс вдоволь насладиться его тесными требовательными объятиями, но сегодня она впервые спустила с поводка искренние желания, которых Хидан так давно от нее добивался, позволяя ему любые вольности, смеясь его несдержанности. Хидан как с цепи сорвался, исполняя каждую ее прихоть и свои фантазии. Сколько раз он сдерживался, чтоб не наброситься на нее и не взять силой. Целуя ее, обнимая ее жаркое гибкое тело, улыбаясь ее сладким вздохам, вбиваясь в нее неистово, он отдаленно осознавал, что больше никогда не сможет контролировать себя, как прежде. Обладать ею, добиться ее согласия – было его навязчивой идеей. Она стала его манией. *** – Ино, ты в норме? Открыв глаза, она увидела Дейдару и резко мотнула головой, зажмурившись. Не он, точно не он. А жаль. Хмельной голос Итачи вырвал ее из мыслей о подрывнике. Она всей душой и телом страдала от его отсутствия. Она догадывалась, куда и зачем свалили Хидан и Тен-Тен, и была, в общем-то, рада за моралистку-подругу. Ли – отличный парень, но скучный. Фанатичный спортсмен, чья фантазия не заходит дальше спортивных состязаний. Хидан, конечно, тоже не подарок, но забавный. Пусть и придурок. Итачи и Хината нещадно тискались руками за столом. Ино усмехнулась. Как дети. Разговор с Какузу утомил. Ей не хватало Дейдары, даже с его вечной хмурой рожей и мыслями о пропавшей невесте. Она безотчетно волновалась о нем, считая часы до встречи. Завтра их группа должна быть здесь. – Тебе помочь? Ино приоткрыла один глаз. Итачи сидел на корточках перед ней и разглядывал ее спокойное лицо. Хината мялась совсем рядом, настороженно хмуря брови. – У меня… от тебя… все тело… до сих пор болит, – тихо произнесла Ино с паузами. Хината напряглась, обратившись в слух. Когда? Неужели прошлой ночью? Она сглотнула ком разочарования и обиды. То-то он на нее так пялится, она стиснула пальцы, зажав в кулаках сверкающие лучики энергетических потоков. – Я извинился еще вчера, – хмыкнул Итачи и протянул ей руку, – вставай. Замерзнешь, если останешься спать тут. Ино с минуту фокусировала на нем взгляд и решительно оперлась на его ладонь. – Не страшно? – Хриплым полушепотом выдохнул Итачи, наблюдая за выражением ее равнодушного лица. – Ни капельки, – хихикнула Ино и посмотрела глубоко в черные глаза. На миг проскользнула мысль о поцелуе, взгляд опустился на губы. Но она стоически отогнала пьяное желание, вновь пожалев о Дейдаре. – Спокойной, – пожелал ей Итачи. Ино лишь ритмично кивнула, забираясь в спальник, и закрыла глаза. – Она в порядке? – отнюдь не от волнения за Ино спросила Хината. Просто поддержать разговор и отвлечь Итачи на себя. – Да, перебрала немного, – кивнул брюнет и повернулся к девушке. – Ты как? – Я… да… – Хината сделала робкий шаг к собеседнику, замерев против него, и подняла голову. Алкоголь бил в ноги и в голову, тело и эмоции одолевали нега и слабость. Хотелось упасть в руки Итачи и остаться рядом на всю ночь. Итачи улыбаясь, провел пальцами по ее лицу, очертив подбородок. Ушло напряжение, возможно, это связано с тем, что Ино спала, и он больше не чувствовал ее постоянного присутствия на периферии сознания. Но скорее всего, дело в Хинате: ему спокойно, ему комфортно рядом с ней. Рядом с ней у него не трещит голова, и не лопаются глаза. Ее огромные серые глаза смотрят прямо и одновременно смущенно, дыхание трепещет. Он не был бы мужиком, если бы его взгляд не скатывался незаметно всякий раз на ее пышную грудь, не прилипал, пускай и ненадолго, к ее чувственным губам. Он наклонился, целуя ее легко и нежно, сладостно сплетаясь языками. Хината подалась к нему, прижавшись, обхватив руками за талию. Полностью попадая под его власть, согласная на всё, чего ни потребует ее Итачи. Он расстегнул на ней куртку, нырнул ладонями под футболку, лаская, и явственно услышал в голове отчетливый томный выдох. Он пронесся в сознании, обдав пустынным жаром. Итачи не понял: пришел ли он из вне или впорхнул с невесомой поступью сознания Ино. Он оторвался от знойных, пьянительных губ Хинаты, отчаянно тянущихся за новым упоительным поцелуем – Нет… еще… – пролепетала Хината, густо краснея. Итачи удивленно округлил глаза от ее прыти и кинул быстрый взгляд на мирно спящую Ино. Чувствует? Хината уловила короткую заминку и спешно брошенный взгляд. Горестно поджала губы, убирая руки, быстро приходя в себя. – Пора спать, – тихо кивнула она Итачи и своим мыслям. Голос дрогнул от подступивших никчемных слез. – Спокойной ночи, – искренне пожелал Итачи, провожая ее взглядом, нехотя отпуская. Он хотел ее. Безумно. Но не здесь, не на могильнике, в окружении пьяных друзей. И не рядом с Ино.