За семью печатями (Lineage)

      - В Хейне? - Недоумевает Намджун, когда капитан отправляется отдавать указания. - Откровенно говоря, я планировал, что мы двинемся на север. Башня Высокомерия стоит на пути между Аденом и Штутгартом. Эльф ведь сказал, что печати понесут именно туда.       - Нам надо на юг. - Сокджин всё ещё взволнованно теребит в руках печать. - Я вспомнил. Я... Я знаю, как найти наследника.       - Наследника? - Вздрагивает кардинал. - Значит он жив? И можно его найти?       - Давайте обсудим это после, - перебивает мага Хосок. - Мелкие совсем утомились.       На мягких тюках, сгруженных прямо на палубе, блаженно спит Чонгук. И даже неутомимый странник сморился, уснул, пристроившись под боком паладина. Слишком много дорог пришлось на его долю за последние дни. Чимин стоит, моргает устало, изо всех сил сопротивляясь сну.       - Хорошо, - соглашается Намджун. - Надо отдохнуть. Я покараулю.       - Я фантом призову. Не волнуйся, он к нам никого не подпустит. Разбудит чуть-что. ***       Намджун просыпается, когда солнце уже скатывается к линии горизонта, оставив на небе узкий серп месяца и ненавистную кровавую луну. Корабль идёт скоро, подгоняемый попутным ветром. До Хейне, что расположился на юго-западе материка, плыть дней десять, а то и несколько недель, если не повезет с ветрами и погодой. Магу идея отправиться в южный порт не слишком приятна. Ведь именно в тех морях на дальних рейдах и стоит эскадра захватчиков. Но мысль о том, что есть хоть малейший шанс отыскать наследного короля, теплом греет душу.       Кардинал лежит, закинув руки за голову и рассматривает загорающиеся россыпью по небосводу первые звёзды. В глубине души он рад этой вынужденной передышке - будет время привести мысли в порядок, продумать план действий. И будет время получше узнать тёмных.       Потянувшись и выпутавшись из кокона парусины, ставшей его постелью, Намджун поднимается на корму. Взгляд цепляется за одинокую фигуру облокотившегося на поручни и неподвижно вглядывающегося в подступающую темноту мага.       Юнги смотрит вдаль. Туда, где давно растаял берег заброшенного края. Поколебавшись мгновение, хилер подходит и опирается на поручни рядом с темным.       - Погони нет. - Информирует Юнги. Но Намджун чувствует: тот следил не за погоней. Он прощался с родным городом.       - Мы вернёмся, - тихо произносит кардинал.       - Откуда тебе знать? Подключил предвидение?       - Нет. Это я вроде как тебя подбадриваю.       - Да, мне сейчас это сильно необходимо, - едко тянет Юнги. - Я, знаешь ли, до сих пор с трудом понимаю, ради чего мы все рискуем жизнью и лезем в самое пекло.       - Мы ведь решили: печати надо уничтожить, спасти мир от вторжения.       - Кого спасать? От кого?! Ты же сам видел. Мир-то, возможно, и рад такому вторжению. Договоренности, раздел территории, пожали ручки - все дела.       - Но ведь никто не спрашивал другие кланы... людей и остальные расы...       - А они будут против? Кого спасать, Намджун? Что ты видел там в своем замке? Спасать продажную власть? Или трусов, которые забьются в свои норы, чтобы потом выползти поприветствовать новых правителей? Спасать предателей, хапуг? Не может же быть, чтобы ты был настолько наивен. Что спасать в этом мире?       - Свой дом. Ведь Руна - твой дом. И у меня тоже есть свой. Семью. Тех, кого ты приютил. Дружбу. Любовь. Простых людей, эльфов, да даже орков. Ведь по сути народ ничего плохого не сделал. В чем они виноваты?       - Много ты видел дружбы, любви... Да вообще хорошего?       - Много. Да, много. Я много читал и многое видел. А ты разве нет?       - Не знаю. Гораздо больше плохого, чем хорошего. Я видел, как крадут. Как оговаривают соседа, чтобы присвоить себе его имущество. Видел, как сила решает все. Как наживаются на боли. Видел, как отворачиваются, предпочитая пройти мимо и не заметить. Я видел зло, подлость, предательство. Я видел плохого больше, чем хорошего...       - Юнги, раз тебе не нравится этот мир, то неужели надо его бросить? Оставить на растерзание? Позволить каким-то существам отобрать у несогласных души? Такой ценой изменить мир? Разве ты не видишь ничего, ради чего бы стоило сражаться? Так случилось, что мы должны сберечь этот мир.       - А тебе? Вот тебе зачем это надо?       - Так правильно...       - Откуда тебе знать, как именно правильно? - Юнги уже не пытается съязвить. Он пытается понять, набраться намджуновой уверенности, что их поступки единственно верные. Темный заглядывает в самую глубь глаз кардинала, пытается прочитать ответ.       - Ниоткуда. Я этого не знаю, - Намджун смотрит прямо, взгляд не отводит. - И всё. Иногда нет причины. Ты просто выбираешь вариант и следуешь тому, что тебе подсказывает что-то внутри. Я не знаю, почему. Но я знаю, что мы поступаем верно. Это как незыблемый постулат, словно должно быть только так и не иначе.       - Или должен сделать или будешь всю жизнь мучиться от того, что не сделал?       - Да.       - Это сложно, - хмыкает Юнги, возвращаясь к созерцанию водной глади. - Потому что если вдруг мы ошибаемся, заплатить придется не только нам с тобой.       Намджун не отвечает. Он отлично понимает, о чем говорит мистик. Случись что с остальными - он тоже не сможет себе простить. Да разве ж только с остальными. Ведь их группа взяла на себя ответственность решить, как лучше будет всему континенту.       - Секретничаете? - Сокджин подходит к умолкшим задумчивым магам.       - Не особо. Расскажешь, что ты вспомнил?       - Пойдём на нижнюю палубу. Там всем расскажу. Наши проснулись. Чимин слегка паникует - ему явно не нравится плавать, говорит - слишком много воды. Хосока укачивает. Морская болезнь. Хил не помогает. Может ты знаешь, что делать?       - Ничего. Терпеть. К качке просто придется привыкнуть.       На нижней палубе они застают всё ещё спящего паладина и Чимина, обхватившего себя руками и беспокойно вертящего головой. Хосок мучается у борта, а Тэхен сидит обняв главную мачту и прижавшись к ней головой.       - Что? - спрашивает Юнги.       - Здесь меньше всего качает, - слабым голосом отвечает странник.       - Да ладно! Ты же плавал с корсарами! Сам рассказывал!       - Ходил. Да, ходил и каждый раз такие мучения. Не будь мне так плохо, я бы и остался пиратствовать. Прибыльнейшее дело, между прочим. Будь другом, сходи к капитану, попроси листья цивелы. Пожевать. У него есть.       Разжившись у капитана не только средством от морской болезни, но и скромным ужином, весь отряд расселся на тюках нижней палубы. Бледный от изматывающей болтанки Хосок последовал совету странника, упершись головой в грот-мачту и постаравшись представить себя с кораблем единым целым. Получалось плохо. Отвлекали тихие, но отчаянно несчастные стоны Тэхена, прилепившегося к мачте с другой стороны. Суммонер в первый раз видел друга в таком состоянии. Обычно неугомонный, вечно куда-то спешащий призрачный странник теперь отказывался пошевелиться и вяло упрекал уничтожающих ужин товарищей за то, что солонина и хлеб "невыносимо сильно воняют". С этим утверждением Хосок был абсолютно согласен. ***       Джину тяжело даётся рассказ. События прошлого ещё перемешаны в памяти, сумбурны и иногда до них не достучаться. Но самое главное он вспомнил. То, что снилось долгими ночами заточения: и прозрачное море у обрыва скалы, и эльфийские города-перевертыши, и свое первое оружие. Но самое главное - Сокджин вспомнил тех, кто являлся ему лишь размытыми тенями в сновидениях, тех, память о ком чудом сохранилась в глубинах его души.       - Я не знаю, с чего начать... Когда я коснулся второй печати словно оковы рухнули, словно... открылось то, до чего я никак не мог добраться... вспомнить..       - Познание, - догадывается Намджун. - Эта печать Познания. Видно, есть у этого артефакта способность даровать знания или возвращать их.       - Наверное. В общем, когда я взял печать в руки, я вспомнил. Не все, но многое. Я ещё ребенком жил в эльфийских городах и обучался магии там же. Отсюда и знания чар, которых не отыщешь у людских магов. Но лучше сначала не обо мне. О Шиллен. На самом деле эта богиня почитаема и по сей день. Ведь она эльфийская прородительница. Самая сильная из детей изначальных богов и... самая несчастная. Ведь от нее отвернулась родная мать, испугавшись, что дочь превзойдет ее в умениях. Не буду утомлять вас подробностями. Скажу только, что Шиллен впала в такое уныние, которое повлекло за собой безумие.       - Так называются печати, - перебивает Хосок. - Две из семи: Уныние и Безумие.       - Верно, - Сокджин вздыхает. - Безумие подтолкнуло ее призвать гигантов, объявить войну. Уязвленная гордыня требовала расплаты. Потакая своей алчности, стремлению владеть всеми мирами, посеяла Шиллен раздор. Она желала познать безграничную власть... Дальше историю вы знаете. Так вот: Шиллен заточили, лишив качеств, которые подвигли ее на мятеж. Так были созданы семь печатей, семь атрибутов, которые, соединившись воедино, способны одарить обладателя неограниченной силой. Уставшие от войны обитатели континента принялись строить единое государство, а печати были отданы на хранение семи отважным воинам. Тем, кто бок о бок сражался с врагом. Тем, кто обязался хранить и не распечатывать реликвии. Печать Власти досталась единому правителю. Она и другие много веков хранились в тайне от мира. Но шли годы, и потомки первых королей всё чаще жаждали большей власти. Возможно, это и не их вина - хранить печати не просто, они коварны и сами по себе обладают огромной силой. Вы сами видите - стоило мне лишь коснуться печати...       - И что они натворили? - Нетерпеливо перебивает Чимин. - Что случилось?       - Преступили свои клятвы. Предали своего короля, развязали войны. Мир погрузился в хаос. Почти все они погибли. Но супруге правителя удалось бежать. С детьми. И с печатью. С тех пор скрывались потомки первого короля, опасаясь, что их найдут и отнимут артефакт. Мои предки были верными слугами этого рода. С детства в наших семьях растили волшебников, способных уберечь последнюю ветвь династии королей. Я был ещё ребёнком, когда Орден приспешников Шиллен отыскал убежище в Хейне. Я... остался один и остался жив лишь потому, что был далеко... учился. Я вырос в эльфийском перевёртыше, не оставляя надежды отомстить....       Голос Сокджина становится все тише. Остальные молчат, понимая, каково это: забыть, а после вспомнить и потерять родных снова. По щекам Хосока текут слезы.       - Когда я вернулся, - проглотив ком в горле продолжает маг, - я перерыл весь Хейне... Искал хоть маленькую зацепку, хоть какой след. Но печать Власти исчезла. Зато ходили слухи, что в той бойне уцелел один мальчик - последний из рода королей. Я помню его. Он был младше, и я присматривал за малышом в детстве. Вернувшись в город, я не успел его найти... Видно, слишком уж много было желающих поживиться у Ордена... Донесли. И меня быстро поймали. Дальше я ничего не помню. Но я знаю, где надо искать того мальчика.       На палубе тихо. Путники молчат, размышляя об услышанном. Лишь скрипит деревянным боком качающийся на волнах корабль и хлопают паруса, надутые свежим ветром. Ночь вступила в свои права, расцвели мириады звёзд. Намджун нарушает тишину:       - Если знаешь, значит, мы его найдём. И ещё... Джин, нам всем безумно повезло, что тогда в катах темные не прошли мимо... Спасибо.