За семью печатями (Lineage)

      Чонгуку удалось прорваться к архимагу только поздним утром. Паладин, устроившийся в кресле возле входа, проснулся и влетел в комнату, как только из-за закрытых дверей раздался растерянный голос Чимина. Маг, очнувшись в небольшой уютной спальне на неожиданно мягких перинах, с удивлением разглядывал обстановку и явно не имел ни малейшего понятия о том, как здесь оказался.       Пока Юнги блистал своим красноречием на вершине кургана, и все внимание было обращено на тёмного, Намджуну удалось, наконец, потихоньку подобраться к огненному. Кардинал убедился в том, что Чимин глубоко и беззаботно спит, и распорядился отнести его в замок. Строго-настрого запретил мага тревожить и поручил Сокджину проследить, чтобы «всякие особо рьяные не лезли к Чимину, а привели бы лучше себя в порядок». Касалось это исключительно Чонгука, потому как Юнги, утомившийся от навалившегося внимания, предпочел прикорнуть в укромном уголке, оставив остальным военноначальникам заботы по распределению дозоров, рассылке разведчиков и переформированию разросшейся армии. А сам Намджун срочно умчался за странником проведать Хосока и подлечить его, и Малыша заодно. Вернулись они только под утро, измученные, пошатывающиеся, но в полном составе. И тотчас же оккупировали все более-менее пригодные для сна места в наскоро организованных для спасителей крепости опочивальнях.       Чонгук застывает на секунду в дверях, вглядываясь в сидящую на кровати фигуру. Тусклого света утреннего зимнего солнца хватает лишь на то, чтобы обозначить силуэт, и Чонгук щурится, пытаясь привыкнуть к полумраку. Но из глубины комнаты раздается растерянное:       — Эй… Кто тут?       И паладин убеждается: Чимин в целости и сохранности, только сонный немножко. Рыцарь бросается к другу и обхватывает его за плечи, несмотря на протесты заглянувшего следом Намджуна.       — Я думал, мы тебя потеряли, — шепчет Чимину на ухо. — Думал, что всё… Что никогда себе не прощу, что втянул тебя во все это.       — В смысле: потеряли? Где? Где мы вообще?       — В замке. Я думал, с ума сойду, пока ты лежал там! Да какой там! Уже когда тебя окружили, и я перестал тебя чувствовать — думал, я тронулся! Ну нельзя же так, слушай! Как ты меня напугал!       Архимаг машинально поглаживает Чонгука по спине, пытаясь успокоить, и тихонько интересуется у столпившихся у дверей товарищей:       — Что происходит-то?       — Ты обрушил скалу, а потом вас с Юнги окружили. — Объясняет кардинал. — Ты рванул его спасать, сработала клятва и вас выкинуло из группы. А потом наш Похититель Душ наложил на тебя усыпление.       — Что?! — Чимин пытается выбраться из объятий паладина, но тот отпускать мага не планирует. — Что? Он меня вырубил?!       — Я тебя спас. — Заявляет темный, облокачиваясь о дверной косяк и скрещивая руки на груди. — Можешь не благодарить. Они подумали, что ты погиб, и все то водное цунами, что предназначалось тебе, вылили на меня. Я это могу выдержать, а огненному была бы хана.       — А потом что?       — Ну… Мы тебя чувствовать перестали… — Запинается Намджун. — Там столько народу было… А вы одни… И свет этот еще… Мы подумали, что…       — Ого… — доходит до Чимина. — И ты что, ревел? Серьезно? — Архимаг отстраняется, пытаясь поймать взгляд Чонгука. — Вот уж не подумал бы.       Чонгук только сильнее сжимает огненного и мычит неразборчиво.       — Я так выплакал все слезы, — признается Джин, усаживаясь рядом. — Ну и напугали вы нас своими клятвами.       — И ты ревел? — широко улыбается Чимин, выглядывая из-за плеча воина.       — Неа, — нагло врёт ассасин.       — Это ж сколько всего я пропустил. — Сокрушается Хосок, все ещё бледный, но стараниями кардинала абсолютно здоровый.       — Тебя тоже дебаффнули?       — Нет, нас подбили ещё в самом начале. Хорошо, мы в лес упали. Я вырубился, наверное. Тэхен меня растормошил и потянул в чащу — на нас от крепости такая орава неслась… А потом вдруг со всех сторон прям как посыпались эльфы и лесной народ. Быстро так. Как вообще так быстро можно между деревьев двигаться… И схлестнулись на окраине… Потом ничего не помню — наверное, в отключке был. Очнулся я вообще в каком-то шалаше на дереве. Спасибо тьме и свету, хоть Намджун с Тэхеном быстро появились. Откровенно говоря, лесные жители слегка… странные. Слова не вытянешь.       — Так, а с Малышом что?       — Это ты у Летающего на Змее спроси, — хмыкает странник и уворачивается от пинка. — Фи, какое неподобающее поведение для повелителя драконов. Все хорошо. Я отправил его пока к логову.       — То есть мы победили? — Чимин обводит остальных взглядом.       — Пока да. Штутгарт отбили. Но тут такое дело… — Начинает Намджун, но Юнги его перебивает:       — Слушайте, давайте поедим хоть сначала, может? Успеешь рассказать.       — Да, конечно… Только я вот не знаю, стоит ли нам тут оставаться… Может, лучше уйдем потихоньку. Нам ведь надо найти. ну сами знаете. Я не знаю, можем ли мы доверять. Все же Шиллен для эльфов — особая богиня, прародительница. Мало ли, какие цели они преследуют.       — Успокойся, и пошли кушать, — поднимается с кровати Сокджин. — Я знаком с этим светлым эльфом. Давно знаком. Он высший священнослужитель. Он знает обо всем происходящем гораздо больше нашего. ***       Парадная зала северного замка забита до отказа. Снаружи бушует вьюга, скрывает горизонт за белой пеленой, стирает следы последней битвы. Снег липнет на ставнях длинных узких окон, почти не пропускает света. Оттого в зале царит таинственная полутьма, и только вспышки огня в каминах заставляют длинные тени ползти по стенам. Намджун обводит взглядом помещение и с удивлением отмечает, что собрались здесь представители чуть ли не всех рас и народностей. За столом гномы тихо переговариваются с гоблинами — хранителями сокровищ, упрятанных в самых глубоких пещерах. Плечом к плечу у дверей стоят орки, обсуждают с рыцарями недавнюю схватку, косятся на собравшихся в уголке представителей дриад. Отважиться подойти к этой лесной делегации никто не решается — слишком велик шанс случайно нарушить ревниво оберегаемые дриадами традиции. В стороне, около камина, эльфы разглядывают гобелены, что украшают стены холла.       Намджун настороженно пробирается сквозь толпу, кивает знакомым и подходит к креслам, где ведут напряжённую беседу старейшины кланов и отрядов. Завидев его, один из генералов — высокий статный гладиатор — поднимается и протягивает руку:       — Мы ждали вас. Времени мало, а обсудить нам предстоит очень многое.       Голоса в зале стихают.       — Прошу, сядем за стол. Поговорим о будущем. — Продолжает воин, жестом приглашая всех занять свои места.       Намджун отыскивает Юнги в толпе и потихоньку кивает на место во главе. Но темный лишь пожимает плечами, усаживаясь сбоку. Остальные пристраиваются за спиной мага.       — Давно хожу я под Лунами этого мира, и многое в памяти моей хранится. — Голос верховного жреца звучит все так же тихо. И все так же его слышит каждый, к кому обращается светлый эльф. — Но не ожидал я, что придется на веку своем вновь увидеть слезы Шиллен. Капли, что падают с неба — вестники грядущих перемен.       В зале царит такая тишина, что можно отчетливо расслышать, как трещат дрова в камине, добела раскаленные озорным огоньком, и ветер гуляет длинными коридорами замка.       — Настали времена сумрачные. Печати, что охраняли покой Проклятой, разбужены и жаждут вернуться в мир. И горе нам, живущим под двумя Лунами, ибо придется нынче выбирать сторону. Но радость нам, и надежда — потому как нет тьмы без света и света без тьмы — обрести единственного потомка крови освященной!       — Да ладно. — шепчет Чимин. — это он про Юнги? И все теперь знают? И что дальше?       — Тсс… Я и так его понимаю через слово, а ещё вы тут шуршите. — не оборачиваясь шипит Юнги. — Что вы тут торчите — шли бы выспались перед походом.       — Нет уж, хватит, — бурчит Чимин, ещё не до конца проглотивший обиду на бесцеремонное вмешательство темного во время битвы. — Я достаточно отоспался. Сделаешь по-твоему, а потом тебя таскают на руках на виду у всего мира, читают над тобой молитвы и призывают мстить за павших. Пока ты дрыхнешь.       — Чимин, ты доболтаешься, обещаю. Я хорошо учился — кроме усыпления знаю кучу полезных заклинаний. — Переходит темный к прямым угрозам. — Из-за тебя я все прослушал. А эльф говорил как раз о печатях. Вот что он сказал?       — Пока ничего нового. Все то, о чем Джин рассказывал уже, — встревает Тэхен. — Спорим, ты не сможешь Чимина оглушить? На перстень, а? Спорим? Гук подсунул ему свои подвески с резистентностью к темной магии, — бессовестно сдает младшего странник.       — Спорим, я сейчас нашлю порчу на обоих. — Обещает маг. — Гарантирую, что уж с ней ваша магическая защита не справится. Никакой магии элементов — чистая физиология. Чонгук, забери бижутерию назад.       Паладин одаривает Тэхена не обещающим ничего хорошего взглядом. Тот только плечами пожимает:       — Над защитой огненного и так поработали. Он же у нас главный спаситель Штутгарта. Танцующий с Огнём. А если вот тебя оглушат или ещё чего — что мы делать будем, а?       — Он ревел. — Констатирует Чимин, не в силах сдержать улыбку. — Гуки, не подкладывай мне больше драгоценностей в карманы.       — Рыдал навзрыд, — платит Чонгук сумрачному его же монетой.