Вдох ветра.

       Минут пять они стояли, не выпуская друг друга из объятий и продолжая горячий поцелуй. Антонио понимал, что лучше остановиться: Романо не готов переходить к большему, а вот Антонио сдерживать желание слиться со своим любимым постепенно становилось невыносимо. Нехотя, Карьедо прервал поцелуй, последний раз проведя языком по нижней губе Романо. Он смотрел в его ореховые глаза, не отрывая взгляда – так же, как и смотрел на него Романо. – Пойдем в ресторан? – предложил Испания, не отрывая пристального взгляда от улыбающегося Италии. – Закажем что–нибудь вкусное. Пасту, например. – Дурак.., – с улыбкой произнес Романо. – Хорошо, пошли. Только помимо пасты закажем тапас и фабада.       Испания зажмурил глаза и улыбнулся. “Все–таки в Роме есть добрые чувства, в т.ч. забота,” – довольно подумал Антонио. Он взял своего Италию за руку, и они двинулись в сторону близ лежащего ресторана. Карьедо почувствовал, как сильнее сжал его руку Романо. Похоже Южный Италия совсем не хотел от него никак отдаляться. “И долгих обнимашек с поцелуем ему явно было мало, – отметил про себя Антонио. – Надо бы больше уделять ему внимания. Думаю, теперь мы сможем делать это гораздо чаще.”       Впереди показалась вывеска “Restaurante Toro Rojo”. В этом заведении Антонио уже бывал с Францией, когда тот приезжал на важные переговоры. На редкость внутри практически никого не было: все готовились к основному событию праздника Огня – сжиганию деревянных фигур и статуэток. Антонио предложил сесть у окна и позвал официанта. Вскоре принесли тапас и пасту. Карьедо наблюдал, с каким удовольствием поедает свое любимое блюдо итальянец. С детства, помимо помидор, излюбленной едой Романо была паста. Антонио готовил ее практически каждый день, дабы сделать приятное своему любимому. После трапезы Романо всегда выглядит, как никогда счастливым. – Это было круто, – довольно произнес Южный Италия. – Спасибо. А сам чего не ешь? Мы ж договаривались, что ты больше не будешь угождать мне в ущерб себе. Или ты передумал? – Да нет же, – засмеялся Антонио. – Я не передумал. Просто мою порцию еще не принесли. – Ааааа, понятно.., – смутился Романо.        Антонио положил голову на руку и с любовью стал рассматривать своего Романо. “И все–таки он безумно милый, – довольно подумал испанец. – Люблю его. Очень люблю.” Испания обвел глазами лицо итальянца, глаза цвета ореха , темно–коричневые волосы с выступающей на левую сторону прядью в виде завитушки. Антонио часто дергал этот забавный кусочек волос Романо, в результате чего постоянно получал по голове. “Неужели так больно?” – задумался Антонио. – Ты чего уставился?       Голос Варгаса вернул Антонио в этот мир. – Тобой любуюсь, – нежно ответил Карьедо. – Я вроде как не картина, чтобы мной любоваться, – нахмурил брови Италия. – Глупенький, – улыбаясь зажмурился Испания. – Мне приятно рассматривать человека, которого я люблю. Видеть его живым, радостным здесь, рядом с собой. Я очень рад, что все так вышло. – Я тоже рад.., – пролепетал Романо. – Раньше мне казалось, что ты не особо любишь меня, а потом понял свою ошибку, и мне стало стыдно. Я ведь ничего тебе не дал кроме плохих воспоминаний… – Плохих? – удивился Карьедо. – Ты дал мне самые лучшие воспоминания за всю мою жизнь. Достаточно было того дня, когда ты вошел в мой мир и мой дом.       Забавнее всего было наблюдать, как Романо приобретает цвет помидора. “Тогда он действительно становится похожим на спелую помидорку,” – продолжал улыбаться Испания, не отрывая глаз от итальянца. Каждый раз, признаваясь и говоря Романо, как все же он ему дорог, итальянец терялся и начинал смущаться. Антонио понимал, что такая реакция из–за непривычки, и вскоре это должно пройти. – Ты разве никогда б не хотел, чтобы я был, как Венециано? – Романо опустил взгляд. – Поначалу очень даже хотел, – ответил Испания. – Но ты полная противоположность своему брату, хотя в тебе есть такое же обостренное чувство заботы, вот только ты упорно это скрываешь. Когда Австрия отдал тебя мне, казалось, ты прячешься от всего мира и твой гнев – ничто иное, как защитная реакция от окружающих. Тогда я мечтал, чтобы ты стал добрее и хоть чуточку похожим на своего младшего брата.       Антонио заметил, как поник его Южный Италия. Вместо радости лицо Романо теперь выражало боль и грусть, и испанец поспешил это исправить. – Но вскоре я привык к тому тебе, что передо мной сейчас, – он приподнялся со стула и приблизил свое лицо к лицу Романо. – А любовь появилась с того момента, как я тебя увидел и постепенно переросла в нечто большее, то, что есть сейчас. Я люблю тебя, Романо. И всегда буду любить, каким бы ты ни был.       Антонио коснулся губами губ Южного Италии и сделал несколько легких поцелуев. На глазах Романо появились слезы, но Антонио знал, что эти слезы результат радости.

***

      По приходу домой каждый из них быстро принял душ и устало побрел в комнату. Антонио не удивился, когда почувствовал под своим боком что–то теплое, и этим что–то оказался его Романо, крепко обнявший его и уткнувшийся носом в грудь Испании. – Доброй ночи, мой Романо, – произнес Антонио, целуя своего Южного Италию. – Доброй, – отозвался итальянец.       Романо еще сильнее прижался к Испании: так сильно он боялся его отпускать. Карьедо почувствовал, что Италия слегка дрожит, а затем услышал то, что не часто из–за непривычки новых отношений говорил Романо: – Я тебя люблю.