Вдох ветра.

– Нет! Постой! Не уходи!       Романо бежал за Испанией, не имея сил его остановить. Одетый в костюм мореплавателя, Антонио поднялся на борт и исчез. Через время Романо заметил любимого, переговаривающегося с каким–то матросом: похоже, он только что отдал ему команду “Поднять паруса”. Южный Италия знал, что возвращаясь в море, у мореплавателей всегда есть риск не вернуться обратно, а к горизонту как раз подходил шторм. – Антонио! Не уходи! Останься!       Парень кричал, разрывая горло и боясь того, что его Антонио может и вовсе не вернуться с моря. – Тони! Остановись!       Но Испания не обращал внимания на его крики. Корабль отплыл от берега – Романо так и не смог догнать Испанию и продолжил разрывать горло, выкрикивая имя и страну возлюбленного. – Антонио! Испания! Антонио!       Романо подскочил с кровати. Первым делом он резко повернулся к Антонио, дабы убедиться, что любимый рядом, а это был всего лишь дурной сон. Антонио спал, приоткрыв рот. Волосы цвета темного шоколада, как всегда, были потрепаны, а на обнаженном теле красовался отлитый из серебра крест. Спящим он выглядел довольно мило, что часто умиляло Романо. Парень упал на кровать рядом с Испанией и обратил свой взор к нему. “Спит”, – пронеслось в голове у Романо. Он протянул руку к волосам Испании и аккуратно начал их перебирать. Южному Италии иногда нравилось наблюдать за спящим Антонио: как всегда, он выглядел беззаботным и счастливым, даже пребывая в спящем режиме. Парень потянулся к губам Карьедо и аккуратно поцеловал любимого, легонько прикусывая при этом нижнюю губу. Затем итальянец нежно провел рукой по лицу Антонио. “Тони, просыпайся”, – начал скулить про себя Романо. Парень устроился между ног Испании и опустился на обнаженное тело, при этом в упор глазея на спящее лицо. “А чего это ты разоспался, а? – нервно начал разговаривать про себя Романо. – Уже почти обед, просыпайся! Ну, Тони–и!” Южный Италия знал, как устал с дороги его любимый, и как он целый час трудился ночью, угождая Романо. “Неудивительно, что он в хлам”, – с сожалением посмотрел на любимого итальянец и, смиренно вздохнув, решил отправиться на кухню, дабы приготовить для Испании тапас и фабада. "С моей стороны наверное слишком эгоистично будить спящего Антонио, - задумался Романо. - Разве это нормально, будить того кто, спит и тем боле кто так сильно устал, как он? Я эгоист". За окном мелькнула влюбленная парочка. Романо с грустью посмотрел на целовавшихся у его дома парня с девушкой. “Думаю, будь мы с Антонио обычными людьми, быть вместе было бы проще, – подумал итальянец. – Хотя…люди ненавидят друг друга, вечно воюют и пытаются каждый стать выше другого. Разве такая жизнь лучше, чем то, что я имею сейчас? И вообще: зачем вечно с кем–то сражаться и кому–то что–то доказывать? Разве в этом есть смысл? Было бы проще жить, оставаясь каждый сам собой. Эх, из–за Испании я скоро стану, как мой легкомысленный брат”. – Антонио? Ты здесь?       Раздавшийся с дверного проема голос Франциска заставил Романо выйти из раздумий. Он поторопился к входной двери, но стоило ему выйти из кухни, как его взгляд столкнулся с недовольным взглядом Франциска. – Романо? – Франция? – И Англия.       У Романо чуть не отвалилась челюсть. “Какого черта здесь делает это эльфийское чудовище?!” – в состоянии шока подумал парень. – Вижу, ты немного удивлен, что я пришел сюда не один, – начал Франциск. – Но дело важное, зови сюда Испанию. – Он спит, – холодно произнес Романо, не спуская глаз с Франциска. – Вчера он поздно приехал из–за задержки самолета. Он устал. – С каких это пор ты так заботишься о благополучии Испании? – с сарказмом спросил Артур. – Не твое дело, бровастый ублюдок, – процедил Романо. – Да ну? – продолжил Артур. – Ты ведь предал Антонио. Ты плюнул ему в душу и ушел. Если между вами что–то есть, то с твоей стороны – это лишь иллюзия, который ты пичкаешь Карьедо. Оставь его в покое, мелкий засранец! Ты не достоин того, чтобы с ним быть! Ты его предал и бросил, как Бобик погрызанную грелку, и ясно дал понять, что он тебе нафиг не нужен! Франциск, пошли, разбудим Антонио. Нужно срочно с ним переговорить.        У Романо упало сердце. Он стоял, словно вкопанный, не в силах произнести ни единого слова. Слезы постепенно начали набирать скорость, пока с лица не покатилась река. Задыхаясь от подступающей к горлу истерики, Романо бросился в сад, забившись в угол среди алых роз и проливая слезы на землю. “А ведь бровастый гад прав! – Романо потихоньку начал сходить на “нет”. – Я предал Антонио! Я подло предал того, кого люблю, и кто столько дал мне! А…а…а я ничего так и не дал ему…я бесполезен! Выходит, бровастый прав…это даже не любовь…” Южный Италия уткнулся в ладони, не в силах успокоить уничтожавшую психику истерику. – Пожалуйста, успокойся.       Чьи–то теплые руки подвинули Романо ближе к себе, пока он не уткнулся в теплую грудь и не услышал стук любимого сердца. – Я слышал твой диалог с Англией, – начал Антонио, прижавший Романо к себе. – Он не прав, и ты это знаешь. Ты все время обо мне беспокоишься, пытаешься сделать мне что–то приятное, разве это не любовь? К тому же я отлично помню, как ты спас мне жизнь на момент моей болезни.       Романо лишь сильнее прижался к испанцу, крепко вцепившись в его рубашку, не в состоянии остановить слезы. Ком стоял в горле, поэтому итальянец не смог ничего ответить на слова, сказанные ему Испанией. Антонио нежно начал гладить его по голове, периодически целуя голову, лоб, лицо и остановив поцелуй на губах. – Ну, что, Рома, легче?       Итальянец улыбнулся и кивнул головой. Антонио взял любимого на руки и понес в дом. Романо все еще не до конца пришел в себя от сказанных Англией слов и нахлынувшей после этого психической атаке. Но тепло тела Антонио убаюкивало, как и его голос, как он сам. Романо начал чувствовать, что силы покинули его и сейчас покидают последние оставшиеся. Похоже, очередной приступ совсем вывел его из строя. Сознание отключалось, и вскоре Романо провалился во тьму.