Вдох ветра.

      Ледяная вода медленно погружала Романо в свои глубины, словно змея, гипнотизирующая свою жертву. Сознание плыло; парень понял, что начинает постепенно отключаться. “Антонио…” – грустная мысль пронзила голову тонущего Романо. Он смотрел на расплывчатый образ человека в костюме, стоявшего на борту корабля и боялся, что теперь его окончательно бросят, позволив утонуть. “Что ж…возможно, так даже будет лучше”, – с тоской подумал Романо, медленно закрывая глаза. Его никто в этой жизни не любил, не ждал, кроме Антонио. Ему всегда сложнее было контактировать с другими людьми - брошенный в раннем детстве, до сих пор ему казалось, что однажды его предадут вновь.       Что–то тяжелое рухнуло в воду и схватило тонущего Южного Италию за руку, прижало к себе и рвануло на верх, к берегу. “Тони…”, – сладко пронеслось в голове Романо. Испанец вытащил их обоих на берег, вновь прижал Романо к себе и, тяжело дыша, обратил свой взор к его лицу. – Романо?! Ты в порядке?! – Д–да.., – промямлил итальянец, выплевывая воду. – Спасибо…что не бросил меня.        Антонио впился в Южного Италию пристальным изумрудным взглядом. – Балбес, – тихо произнес он, сильнее прижимая к себе дрожащего итальянца. – Я бы никогда тебя не смог бросить.       Романо схватил Испанию за рубашку и прижался, как можно крепче. С глаз текли слезы. – Рома, почему ты не дал мне взойти на корабль? – немного погодя, спросил Испания.       Романо резко округлил глаза. И что он должен ответить на такое? Хотя, логичнее будет сказать правду. – На днях мне приснился сон, – начал Романо. – Там был ты. Ты так же в костюме зашел на борт и уплыл на корабле, не смотря на то, что из дали приближался шторм…я боялся, что ты не вернешься…       Южный Италия ощутил, как опять катятся по лицу прозрачные реки, и как к горлу подступает очередной приступ истерики. Настолько реалистичным был тогда этот дурной сон, что и сейчас Романо казалось, что все это происходит взаправду. Испания сильнее окунул Южного Италию в свои объятия, осторожно касаясь губами его губ. Похоже, поцелуй и объятия – самое лучшее в мире лекарство от боли, депрессии и печали. – Как–то я обещал тебе, что в плаванье мы отправимся вместе, – начал Антонио, гладя Романо по голове. – И я не собираюсь плыть куда–то без тебя.        Романо знал, что это правда, поэтому застрявший ком в горле постепенно начал уходить, а на лице итальянца засияла умиротворенная улыбка: так рад был он тому, что сейчас сидит рядом с Антонио, плотно прижавшись к его всегда теплому телу. – Спасибо, – прошептал Романо. – Было бы за что, – засмеялся испанец. – Ну, что? Успокоился.       Улыбаясь, Романо кивнул. – Отлично, – подарил ему в ответ свою улыбку Испания. – Ты слишком эмоциональный. Как бы мне научить тебя относиться к некоторым вещам более спокойно… – Было бы это так просто, – вздохнул Романо. – Просто я не такой, как ты. Ты гораздо сильнее меня. Я не могу так вот спокойно реагировать на многие вещи. Мне это тяжело! – А кто сказал, что будет просто? – удивленным взглядом посмотрел на него Антонио. – В жизни ничего просто не бывает,к любой цели идешь через дебри, кровь и пот. Но результат того стоит! – Знаю, но я не могу быть таким вечно радостным и улыбающимся, как ты. – А что мешает? Гордость? Самолюбие? Или вечный негатив тебе просто по душе?        Романо всерьез задумался над словами Карьедо. А что мешает ему быть счастливым и радостным? Лишь его эгоизм и нежелание видеть светлые стороны даже в бурю. – Наверное, я сам.., – пролепетал Романо, недовольно отводя взгляд в сторону. – В таком случае надо работать над собой, – улыбнулся Антонио. – Вот сейчас: разве у тебя совсем нет повода для улыбки?        Романо задумался. Рядом был Антонио, который минуту назад уже в который раз спас его от верной гибели. – Вообще–то есть, – прикрыл глаза Романо.        Сердце начало биться сильнее, а желание всегда быть с Антонио, подобно пламени, разгоралось все сильнее и сильнее. Романо зажмурился. “Я ведь так его люблю…” – подумал итальянец, начиная трястись, как осиновый лист. – Люблю.., – вслух прошептал он. – Я люблю тебя!        С этими словами он мгновенно повис на шее испанца, впиваясь в его губы, рот, дотрагиваясь до языка и сжимая в своих объятиях все крепче и крепче. Оторвав губы от поцелуя, Южный Италия прижался лбом ко лбу Антонио, поглаживая его волосы на затылке и смотря в любимые зеленые глаза.