Вдох ветра.

       Я готовил пасту, пока Антонио продолжал спать во время сиесты. В последние годы я стал сильно волноваться за него… Мне казалось, что без меня он не справится…что кроме меня его некому защитить. Я бросил взгляд в сторону дверной арки: издали раздавалось сопение Испании. Пусть отдыхает. Итак пашет на своем чертовом поле и не вылезает оттуда. Но в противном случае, Испания придет в упадок. Сегодня я помог ему со сбором помидоров – теперь есть хотя бы из чего готовить пасту. Фух. Готово! Я посмотрел на пасту и свою кухонную одежду…навеивает воспоминания о моем далеком детстве. Тогда Антонио точно так же стоял за плиткой и пытался мне угодить… Забавно. Теперь мы словно поменялись местами.       Я направился в комнату мирно спящего Антонио. Мой любимый всегда дрыхнет, словно дитя малое. Я улыбнулся. Подойдя ближе, я сел на пол и уставился, рассматривая любимое лицо. Мой Тони… Долбанное путешествие показало мне, насколько ты тогда был одинок. – Знаешь, – сам того не замечая, начал вслух монолог я. – В детстве ты всегда обо мне заботился, а когда я подрос, ты начал приставать ко мне с обнимашками и поцелуями то в щеку, то в лоб. Когда мы стали парой, ты зашел дальше и продолжил отдавать мне всю свою любовь. Знаешь? Я долго не понимал, почему ты все время лезешь ко мне? А потом понял…что сам ты был лишен той любви, которую все время отдавал мне. Это несправедливо… Но…все же…спасибо тебе…Антонио…       Не знаю почему, но мне вдруг стало стыдно. На глазах навернулись слезы, я уткнулся в руку Испании. Как же обидно…он не заслужил такого. Почему? Почему никто не отдавал ему свою любовь? Почему у него были друзья, но он оставался таким одиноким?! Почему?! Почему…       Я понял, что рыдаю, рука Антонио вся была в моих слезах. Вдруг что–то коснулось моих волос и погладило меня по голове. Я мгновенно поднял свои мокрые глаза на Антонио. Столько нежности, любви и заботы я бы не увидел ни у кого другого… – Все это не имеет значения и никогда не имело, – спокойно произнес он, проводя пальцем по моему лицу. – Раньше я часто воевал с Англией. Тогда я был довольно вспыльчив… Но однажды я понял: не будет Англии – найдется кто–то другой. Задиры всегда будут. Так есть ли смысл обращать внимание на чью–то злость? Это их злость, и пока ты ее не принимаешь, она значения не имеет. Что же до любви… Основываясь на том, чего не хватало мне, я решил дать это тебе. К тому же я любил тебя. Вначале как ребенка, а затем и как пару. Мне приятно было отдавать тебе всю свою любовь. Я ведь тебя люблю. А в таком случае не может быть иначе.       Я снова улыбнулся. Теперь я отдам тебе всю свою любовь и заботу. К тому же… – За долгое время я понял, что у тебя нет никого, кроме меня, – мой взгляд погас, и я устремил его в потолок, опрокидывая свое тело на постель рядом с Испанией. – Это ужасно. – Есть – ты, – улыбнулся Антонио. – И это самое главное. А большего и не надо.       Я скептически посмотрел на него и уставился в потолок. Но я то не всегда могу быть рядом… Все же Испания очень странный. Он все время улыбается, радуется жизни, никогда не унывает и всегда идет к своей цели. Откуда у него столько терпения? Прекрасный взор прекрасного потолка загородила испанская туша. Антонио навис надо мной и с полным любви взглядом смотрел мне в глаза. – Ты бы отдохнул, – буркнул я. – Сиеста еще не окончена. – Так и ты не отдыхаешь, – он опустился на мое тело, положив голову мне на грудь и продолжая влюбленным взглядом на меня смотреть.       Мдэ. Он неисправим. Я обхватил руками его шею и перевернул Антонио на спину, но вдруг пальцы во что–то попали, и я приземлился губами в губы Тони. Этот засранец не упустил возможности завязать со мной поцелуй. Как все же приятно ощущать его губы. Я хотел снова обхватить шею Тони, но во что–то увязшие пальцы этого не позволили сделать. – Вот блин! – выругался я, мгновенно переводя взгляд на запутавшиеся в чем–то пальцы.       Секунду. Я попал в дырку на рубашке Антонио?! – Видимо, зацепился за что–то, когда убирал урожай в саду, – улыбаясь, испанец почесал затылок.       Я тускло посмотрел на Антонио. Зацепился он, блин! Так смотреть надо, куда идешь! Я окинул взором комнату, выискивая тумбочку, на которую наткнулся неделю назад во время уборки. Ага, вон она у окна! Я вскочил с кровати и подбежал к тумбочке. Открыв ящик, перед глазами раскрылась картина разных нитей и прочих атрибутов для заштопывания одежды. Я взглянул на ничего не понимающего Антонио. Проще было бы купить ему новую рубашку… Я взял иглу с нитями и, сев рядом с Антонио, принялся со всем вниманием латать дыру в его рубашке. – Ты прям, как матушка, – улыбнулся испанец. – По зубам давно не получал? – не отрывая глаз от работы, буркнул я. – Не хочу я по зубам, Рома, – в его голосе опять послышались нотки заботы и неземной любви.       Я вздохнул, но ничего не ответил. – Готово! – радостно провозгласил я.       Испания взял в руки заштопанный кусок ткани и начал его рассматривать. Судя по его довольному виду, его все устраивает. – Прекрасная работа! – довольно улыбнулся Карьедо. – А ты многому научился. Когда ты был маленьким, то даже уборка в твоей роли больше походила на Апокалипсис.       Он взял мою ладонь в свою руку и с тем же нежным взглядом стал ее рассматривать. Блин… Его непредсказуемые действия порой смущают… – Ты уже такой взрослый, – продолжил Антонио. – Помню дни, когда твои руки казались такими крошечными. – Ну, извини, что вырос, – буркнул я, отдергивая руку от Антонио.       Он обвил мою талию своими руками и прижался головой к моему плечу. В такие моменты я был совершенно бессилен против него… Мне не хотелось его отталкивать, напротив, такие минуты я готов был растягивать снова и снова. – Ты вырос в прекрасного парня, – Антонио терся носом о мое плечо, а голос, как всегда, выдавал море заботы и теплоты.        Я зажмурился. Блин, его тело всегда такое горячее… Я повернул голову в его сторону и на мгновение замер. Антонио скептически посмотрел на меня. Я взял его за воротник рубашки и потянул на себя, оставляя на испанских губах свой очередной поцелуй. Да уж… Если бы не ты…вряд ли моя жизнь была такой прекрасной. Ты единственный человек на всей Земле, который украшал ее всю свою жизнь. – Спасибо, – прошептал я, опуская взгляд вниз.       А Антонио вновь улыбнулся. Честно? Не представляю его без этой улыбки. Всю жизнь помню его именно таким: веселым, радостным и практически постоянно улыбающимся. – Рома, недавно я размышлял над одной вещью…       И что это за вещь такая? Меня сразило любопытство. У нас есть все: мы вместе, обручены и оба счастливы. Над чем там он может вообще размышлять? – В общем, давай поженимся?       На его лице была такая довольная физиономия, будто передо мной стоял пес, которому только что предложили сочную косточку. Он не пошутил вообще? Он зовет меня замуж? – Ч–что? – не понял я. – Это шутка такая? – Рома, без шуток.       Антонио впился в меня своими изумрудными глазами. Взгляд его был серьезен и полон ожидания. Что вообще происходит? – Мы обручены…так зачем свадьба? К тому же мы оба парни! – хмуро произнес я. – В моей стране это не проблема, – настойчиво продолжал Антонио. – Мы давно скрепили узы…но мне все равно хочется жениться на тебе!       По–моему, он серьезно… И что я должен ответить на такое? – Я…я…я не знаю, – промямлил я. – Свадьба вовсе отличается от простого обручения, которые мы давно уже провели… – Это значит нет?       Я посмотрел на испанца. Похоже, последняя надежда в его взгляде погасла. Блин… Прошу, не делай такое лицо… – Это не значит “нет”, – выдохнул я. – И как ты планируешь ее провести? – Как ты пожелаешь! – вновь воодушевился Антонио. – Будет большой стол, вкусности всякие… – Секунду! – перебил я Испанию. – Ты собрался все страны позвать на это мероприятие?! – Да нет, – удивился Антонио. – Если хочешь, мы отметим это вдвоем. Но я присмотрел тебе уже свадебное платье! – Что ты только что сказал?... – процедил сквозь зубы я. – Платье свадебное я тебе присмотрел, осталось только примерить. Ты в нем будешь выглядеть божественно!       Я готов был утопиться. И вот что мне на такое ответить?! Вдруг Антонио подполз поближе ко мне и опрокинул меня на кровать, при этом нагло навалившись сверху и сжимая запястья моих рук. – Рома, я люблю тебя.       Блин… Это смущает… – Засранец, – нервно кинул я ему.       А он все улыбается и ждет. Ждет моего ответа. Отчего–то мне начало казаться, что для Антонио этот режим настоящая пытка… Я снова вздохнул. – Хорошо…согласен… – поверить не могу, что я такое сказал. – Ура! – на радостях завопил Антонио. – А теперь пошли примерять платье!