Драконы, драконы, кругом одни драконы...

Эмма поглубже вдохнула, выдохнула, одёрнула куртку, перевела дух и только после этого решилась войти в лавку Голда. Местного нувориша, самого богатого и самого ненавистного человека для многих в городе, который сейчас сидел за прилавком и хмурясь изучал какой-то документ. Сложил его аккуратно и спрятал в один из многочисленных ящичков. — Что вас привело ко мне, миссис Кэссиди? — холодная улыбка на тонких губах. И сверлящий, пронзительный взгляд маленьких глазок. Регина говорила, что Румпельштильцхен стал походить на человека, только когда попал в этот мир, но не стал более приятен в обращении. От него всё равно ледяные мурашки бежали по спине и руки покрывались гусиной кожей. — Один вопрос, мистер Голд, — Эмма перегнулась через прилавок и упёрлась своими глазами прямо в глаза хозяину лавки. — Или вам будет приятней, если я буду называть вас вашим настоящим именем — Румпельштильцхен? Голд улыбнулся ещё шире: — В этом мире я мистер Голд, дорогуша. Скромный лавочник и собиратель антиквариата. Эмма только фыркнула: — Только не надо изображать передо мной невинность. Я же не из полиции. Но у вас неплохо получается, мистер Голд. Голд покачал головой и ехидно улыбнулся: — Опыт? — Да. Он самый. Маленькой девочке с большими зелёными глазками и длинными ресничками многие верили. И зря. — Так что вы хотели, миссис Кэссиди? Простите, но у меня много работы и совсем нет времени на болтовню. Эмма ничего не сказала на это, но она не могла припомнить, чтобы кто-то покупал у Голда. Голд, вполне возможно и покупал, но в его лавку ходили не за этим. Эмма вздохнула, выпрямилась и одёрнула куртку: — Спрошу прямо — как снять Тёмное Проклятие? Оно ведь вроде как ваше… Голд покачал головой: — Оно не моё. Но я знал о нём. Оно очень древнее. Представьте себе — много старше меня. И я не знаю — как. Эмма недовольно вздыхает и трёт себе лоб: — И что было сказано в том свитке? Как всё должно было происходить? Какова моя роль? Голд пожимает плечами: — Когда вам исполняется двадцать восемь вы появляетесь здесь, находите своих родителей и Проклятие должно пасть. Эмма решает уточнить: — То есть вовсе не обязательно, что я сама снимаю Тёмное Проклятие, но моё появление в городе предшествует снятию Тёмного Проклятия? — Именно так, миссис Кэссиди. И…? — Мне остался последний и самый важный пункт в списке. Голд улыбается: — То есть вы уже знаете кто они? — Да. Белоснежка и Прекрасный Принц. Мэри Маргарет, учительница в школе моих детей, а где папочка не знаю, но найдётся как-нибудь… Голд очень доволен, почти сияет: — Да, остался последний пункт. Ну, а после этого — Последняя Битва с Абсолютным Злом. На сладкое, так сказать. Эмма опять вздыхает: — И этого мне никак не избежать… Голд только руками разводит. … — Я ходила к нему, Ваше Величество, — Эмма смотрит в спину Регины, которая раскатывает тесто, Лилит нарезает яблоки аккуратными тончайшими ломтиками. Эмма улыбается — они настоящая семья. Лилит даже стала чем-то походить внешне на свою возлюбленную. Маргарита в гостиной с Генри. Кэтрин и Ева тоже там. — Он не сказал мне ничего нового. И то, что, вполне возможно, не я лично сниму Проклятие, но оно падёт после моего появления. Но как, даже он не в курсе… — Голд известный обманщик и плут. Не стоит ему доверять, — Регина не оборачивается, но Эмма чувствует как она напряглась. — С ним необходимо быть настороже. — Я чувствую, когда мне лгут, — возражает Эмма. — А в этот раз я прислушивалась ещё сильней, чем обычно. Лилит покончила с яблоками и отправляется в гостиную. Возвращается уже с Маргаритой на руках, что-то мурлыча малышке на ухо, усаживает её за стол. Эмма улыбается, наблюдая за подругой. — Что? — приподнимает правую бровь Лилит. У неё выходит так похоже на Регину, что Эмма тихо фыркает, прикрыв рот ладонью. — Ничего. Просто я помню тебя другой. А сейчас учительница в школе, без пяти минут мать семейства… — Люди меняются. Ты вот тоже замужем, дети… — Где мои семнадцать лет…