Мой Защитник

— Что Вы здесь делаете, лорд Блэк? Драко был похож на змею. На очень злую шипящую змею, кобру, показавшую капюшон. Гарри застал его в тот момент, когда Малфой от раздражения чертыхнулся и стал нервно кусать нижнюю губу. Поттер ничего не ответил. Он сделал ещё один шаг навстречу. Последний. Решающий. Пришёл сам без приглашения, даже после того, как Драко в очередной раз сбежал. Если Малфой сейчас откажется, то пусть разбирается сам со своими проблемами и призывает на помощь в битве с дементорами непомерную гордыню. Драко нервно сжал руки в кулаки, но в итоге выдохнул и смирился. Да, ему нужна помощь. Отпираться больше нет сил. — У меня ноль прогресса почти за три недели. Я не могу вызвать даже искры. — Зато теперь есть прогресс в доверии, — отозвался весело Гарри, но увидев чужой хмурый взгляд, примирительно поднял ладони. — Тише, Малфой. Я не собираюсь тебя ставить в неловкое положение. Просто хочу помочь. Попробуешь ещё раз? Пожалуйста. Гарри проследил за движением руки, за произношением и… ничем. Из палочки действительно не показалось даже искры. — Во всяком случае, теперь я уверен, что дело не в силе, не в движениях или словах. Ты был прав, — отозвался Блэк и оглянулся в поисках стула. После левитировал целых два поближе к ним и предложил присесть Драко. Комната для тренировок была довольно уютной. Одна её часть состояла из парт и стульев, а вторая — из почти пустого пространства (со смягчающими чарами, чтобы в случае рикошета или падения тренируемые не получили повреждения) с зеркалами. Гарри оглядел неловкого Малфоя — тому было явно неуютно перед Блэком. — Моё воспоминание, — начал Гарри. — Оно не столь счастливое, сколь грустное. Он перевел дух и взял в лёгкие побольше воздуха, стараясь перебороть свой личный страх открыться перед кем бы то ни было. — Первым моим воспоминанием было зеркало Еиналеж. Блэк усмехнулся. — Может, слышал о таком. Оно показывало сокровенные мечты. Я увидел родителей. Они стояли позади меня. Ладонь мамы лежала на моём плече, и они так тепло мне улыбались, но стоило обернуться… там, позади, никого не было. Гарри шумно сглотнул. — От мгновения счастья и осознания тоски… так вышел мой первый патронус. Представляешь, Малфой? Моё первое счастливое воспоминание — это не Хогвартс и не полеты, это не магия вокруг меня и не спасение от несправедливых опекунов. Это всего лишь дурацкое зеркало, которое давало иллюзию счастья. Он замолчал на некоторое время. Повисла тишина. Блэк знал, что должен сказать кое-что ещё. Но для этого ему требовалось собрать волю в кулак. Малфой пошевелился и, кажется, собирался встать, когда Гарри покачал головой. — Извини, мне просто… я так рад, что это всё останется в этих стенах, — усмехнулся Блэк. — После войны я не мог вызвать Патронуса. Не помогали никакие воспоминания очень долгое время. Но однажды Луна встретилась со мной в разрушенных коридорах Хогвартса, подняла голову к отсутствующему потолку и негромко сказала: «Иногда счастливые воспоминания могут сделать нас глубоко несчастными». Да, она сегодня сказала это тебе. Гарри повёл плечом. — Когда я создаю Патронуса, в моей голове мелькают… Ремус, Альбус, Тонкс, Добби… Голос Гарри становился всё равнодушнее, холоднее и бесцветнее. В этот миг Блэк был не просто уязвим. Он был почти хрупок. И потому старался спрятаться за безразличием. Только зелёные глаза, покрытые дымкой болезненных воспоминаний, выдавали его настоящие эмоции. — И Сириус… Я вспоминаю их. Вспоминаю всё то хорошее, что было с ними, и как я был счастлив иметь свою новоиспеченную семью. У Блэка на душе похолодело. — И хотя я вспоминаю сначала их холодные мёртвые лица и пустые глаза, после я думаю о всём том тепле, которое они мне подарили… И совсем тихо, почти неосознанно, Гарри добавил: — Особенно Сириус… Экс-Поттер не сразу заметил, что его сердце болезненно сжалось, а рука обхватила палочку до побеления костяшек. — Всё это — часть меня. Счастливая и печальная, Малфой. Они идут друг за другом. После войны всё изменилось. И не так уж много людей осталось, у кого есть счастливые воспоминания, за которыми не скрывается грусть. Гарри перевёл взгляд на Малфоя и тепло улыбнулся. — Тебе нужно искать не самое счастливое воспоминание, а то, от которого сводит в груди от боли и тепла. Люди странные существа, да? Блэк тяжело выдохнул и постепенно вернул себе самообладание. Он встряхнул головой, словно отгоняя назойливых мозгошмыгов. — Подумай обо всём ещё раз и… попробуй. Ты сильный маг, Малфой. И умелый. Поэтому у тебя не будет проблем, я уверен. Попробуешь? Драко слушал молча. Поттер говорил с ним о вещах сугубо личных, поэтому Малфой на время присмирел и даже не пытался с тонкостью и изяществом задеть Блэка за открывшуюся рану. Раньше бы слизеринец такой возможности не упустил, но прошло уже много лет. Они давно не мальчишки, а взрослые молодые люди, которые работают вместе над общей благой целью. Да и, честно говоря, Драко впервые мог сказать, что понимает Гарри лучше, чем кто-либо ещё. Сейчас именно Малфой ощущал вечные тычки, смешки и шепотки, которые раньше были привилегией Поттера, ему не доверяли, могли поднять на смех, только вот…в отличие от Гарри, рядом с Малфоем не было верных друзей. Драко остался в круглом одиночестве. Когда он возвращался в свои покои в Хогвартсе и временами гулял по коридорам школы, то ощущал себя чуть менее несчастным. Его родители были живы, а остальное — сущие мелочи. Отец должен был превратиться в безвольную оболочку, лишённую души, а мать, пускай не была пожирателем, но за активное пособничество должна была стать заключённой. Это было бы невероятно тяжело. Сидеть в камере, зная, что рядом находится муж, уже ничего не понимающий. Но они оба остались живы. Жили себе спокойно в Германии, купили небольшой аккуратный домик, отец открыл бизнес. Люциус со своей хваткой уж точно нигде не пропадёт. Эти мысли делали Драко воистину счастливым. Их семью отпустило проклятие Волан-де-Морта. И во всём этом львиная доля заслуги принадлежала Поттеру. Драко ощутил, что не может просто промолчать, будто Гарри каждый день всем без разбору открывает такие сокровенные мысли. — Вы должны быть очень счастливым, лорд Блэк, — Драко столкнулся с вопросительным взглядом зелёных глаз, — Ваши воспоминания, полные светлой грусти, гораздо пригоднее моих, казалось, наполненных радостью. « — Я предпочел бы не уметь вызывать патронуса, если для него нужны смерти близких», — так и осталось невысказанным. Гарри понимал, что не этого ждёт Драко от него. И поэтому лишь поджал губы и повёл в сторону плечом, стараясь не сталкиваться взглядом с Малфоем. Пожалуй, некоторые вещи стоило держать при себе даже в такой доверительной обстановке. Малфой поднялся со стула, взмахнув длинной светло-серой мантией. Кончик его косы сделал полукруг в воздухе. Гарри проводил его взглядом. Он пытался носом уловить тот самый запах, которым Малфой обдал его в тёмной коридоре, но злополучный хорёк был слишком далеко. Драко стоял спиной к Поттеру. Он закрыл глаза и пытался ещё раз вспомнить суд и свои ощущения. Когда ему сказали, что родители высланы из страны, он буквально негодовал, но потом понял, что перспективы были хуже и от мыслей о том, что родные хотя бы останутся живы, а не будут гнить в тюрьме, хотелось плакать. Плакать от переполняющей душу радости. Он не останется один, не будет каждый день думать об их печальной судьбе, не услышит болезненных подколов в свой адрес, возможно, не влезет в драку с оскорбителем. Драко чувствовал себя счастливым. Буквально вчера он говорил с отцом. Кажется, у них с мамой открылась вторая молодость. Такие счастливые. Живые. — Expecto Patronum, — почти шёпотом произнёс Драко, боясь согнать переполняющие его чувства. Малфой открыл глаза и обомлел. Нет, он не увидел внезапно телесную форму Защитника, но из его палочки вырвалось нечто, имеющее очертания! И как бы Драко не пытался разглядеть форму своего животного, ничего не выходило. Оно было явно каким-то странным. Интерес пересилил, и блондин потерял концентрацию. Защитник вмиг исчез. Драко не оборачивался. Он изо всех сил старался прощупать свои ощущения. — Недостаточно сильное для полноценной материализации, — констатировал факт блондин. Даже сухой тон Драко не сбил Блэка с толку. Уж кто-кто, а Гарри знал, что такое ощутить радость вызова Патронуса, даже не материализованного, после многих неудачных попыток. В подтверждение своих мыслей, он заметил блестящие радостью серые глаза и откровенно засмотрелся на это зрелище. Сколько себя Гарри помнил, он никогда не видел Малфоя таким. Даже когда тот пакостил их троице, когда жаловался Филчу или же сотрудничал с Амбридж, когда у Поттера бывали неудачи — никогда в серых глазах не плескалась эта искренняя, почти ребяческая радость. « — Я бы хотел, чтобы твои глаза всегда были такими», — невольно подумал Гарри. В этом мгновении Блэк поймал нечто особое, запоминая его до мельчайших подробностей, чтобы вечером пересмотреть воспоминание в омуте памяти. Для Гарри такое было просто наивысшей наградой: Малфой немного оттаял. Экс-Поттер улыбнулся в ответ и Драко ощутил лёгкое смущение. Во-первых, момент был слишком уж личным, а, во-вторых, после таких откровений блондин ощутил, что обязан рассказать о своих воспоминаниях, иначе будет, как минимум, нечестно. Драко, как истинного Слизеринца, такое понятие интересовало крайне мало, но не в эту секунду. — Иногда мне грустно, что родителей нет рядом, но когда я вспоминаю, что могу поговорить с ними, приехать к ним, то ощущаю себя счастливым лишь от мысли, что моя семья цела. Малфой не смотрел в глаза Блэка. Меньше всего на свете он хотел сейчас лицезреть довольную геройскую физиономию. Возможно, Гарри ждал благодарности, хотя, он не был таким наивным, но раз Малфой принял помощь, внял чужим словам и даже поделился сокровенным, то, может, мир сойдёт с ума ещё раз? Однако, провидение решило помиловать Экс-Поттера и спасти его от шока. Малфой, будто очнувшись, окинул лорда Блэка недовольным взглядом, фыркнул и резко направился к выходу. «Он всегда убегает, когда попадает в неловкую ситуацию», — вспомнился спокойный голос Луны. А ведь она видела хорька буквально насквозь.

***

Дома Гарри первым делом слил воспоминания в омут и просмотрел ещё раз, устроившись в кресле возле камина, подобрав ноги и накинув на них цветной, почти вырвиглазный, плед, некогда подаренный Луной. У Гарри было хорошее настроение. Нет, отличное. Он улыбнулся и что-то стал напевать себе под нос. Магия вокруг него едва ли не искрилась. Настроение Лорда не укрылось от Кричера, тот усмехнулся, качнув большой головой и по-доброму проворчал: — Глупый, глупый, хозяин Блэк. Поунял бы магию. Сейчас разбалует дом, а Кричеру потом с ним договариваться. Ещё и улыбается бессмысленно. Горе мне, горе. Невоспитанный и несдержанный юнец. Но Блэк отмахнулся от домовика. Он-то знал, что Кричеру нравится такой настрой. — Лучше сделай мне своего фирменного чая, Кричер. Кстати, там еще осталось твоё печенье? Домовик исчез с приглушенным хлопком, а вскоре появился уже с подносом, где стояли вазочка с остатками печенья и чашка горячего чая. Эльф проворно всё поставил на столик возле кресла и кланяется. — Что-то еще, молодой хозяин? Гарри покачал головой и притянул к себе кружку. В камине играли языки жёлтого пламени, потрескивали поленья, и в целом создавалось ощущение небывалого уюта. Гарри был расслаблен и всем доволен. Заснул Герой тоже здесь, в этом кресле. Дипси с Кричером перенесли его позднее в спальню, заботливо укутав, а после покачали нравоучительно и почти синхронно головами, прикрывая дверь. — Знаю я, чем такое кончается, — мечтательно проворковала Дипси. — Главное, чтобы это не заканчивалось так, как знаю я, — фыркнул Кричер. — Ой, тебя послушать, так всё всегда кончается плохо, — хихикнула эльфийка. — Пошли, Кричер. Поутру хозяин встанет рано.