Мой Защитник

Драко стоял посреди палаты, небольшой комнаты с напрочь завешенными окнами, и мысленно считал от одного до десяти. Временами он разбивал цифры на составляющие, начинал отнимать их, хаотично умножать, ибо лучше отвлекать свой мозг математическими вычислениями, чем картиной медленно расчленяемого Поттера. Когда мистера Малфоя известили о случившемся, он решительно бросил все свои дела и сорвался с места, даже забыв запереть кабинет. В больнице святого Мунго, пока экс-Поттер снимал опутывающие тело чары, Драко настойчиво и практически агрессивно пробивался в палату. К его сожалению и радости нынешнего лорда Блэка, Малфоя не пустили, но обещали уведомить первым, когда посещения будут возможны. Всю неделю Драко был как на иголках. Нет, он не волновался за экс-Поттера, как порою волнуются близкие люди. Слизеринец не обманывался: между ними вражды не было, но и дружбой сложившиеся отношения тоже не назовёшь. Дело заключалось в том, что мистер Малфой был до глубины души возмущён халатностью, расхлябанностью и глупостью лорда Блэка, который сунулся совершенно один (тупиц-помощников Драко не брал в счёт), даже не предположив возможности взять с собой главного специалиста по защитной магии. Года не прошли бесплодно. Драко вырос как волшебник и развивался повседневно, однако, как и каждый колдун, он имел большую предрасположенность к созданию защитных артефактов, обманок и всяких поддерживающих чар. Умело соединяя всё это с передавшимся от матери боевым волшебством, Малфой мог уверенно сражаться даже во время самых жарких битв. Читая многочисленные отчёты, а так же медицинскую карту экс-Поттера, которую Малфой буквально выторговал (а Малфои привыкли добиваться всего, как когда-то успел заметить Люциус), Драко едва удерживал маску равнодушия на лице. Против таких мощных чар он, разумеется, не смог бы защитить Гарри полностью, но мигом создать защитный артефакт из той же мантии лорда Блэка и поставить руну отражения, пускай и не впитавшую достаточно силы, вполне успел бы. И тогда чёртов гриффиндурец не был бы при смерти! Драко называл такое поведение халатностью. Он уже горел неистовым желанием поднять вопрос о пригодности лорда в качестве аврора, но лишь выработанная выдержка останавливала от поспешных импульсивных решений. Отчасти Малфой понимал, что лишь скрывал свои истинные чувства под возможностью срыва задания и потери важного кадра, но другие первоисточники волнения рассматривать, пускай даже косвенно, отказывался напрочь. Поттер и Поттер. Другого найдём. Ведь легко заменить человека, который грудью встал на защиту причастной к возвышению Воландеморта семьи, который бескорыстно, без тени насмешки и упрёка, помог научиться Патронусу, и с которым Малфой заново научился жить, будто с него спало заклинание окаменения. Драко считал, что сумеет сдержать себя в руках и выскажет всё холодным хлестким тоном, однако не вышло. Идиотская провинившаяся физиономия Блэка буквально выводила из себя! Малфой резко пересёк палату. По шагам Гарри уже успел понять, что первыми подоспевшими были не Рон с Гермионой. Драко склонился над Блэком и грубо схватил его за воротник рубашки. — Как ты смеешь, — не хуже самой агрессивной змеи зашипел Малфой, от злости забывая все правила хорошего тона, — как ты смеешь так нагло и цинично переворачивать с ног на голову данные мною привилегии? Я согласился помогать тебе в сложных заданиях! Какого водяного ты врываешься в мой кабинет, нагло заявляя, что не можешь найти себе компаньона для ловли снитча, а на запечатывание дома, окутанного от фундамента до крыши тёмной магией, не соизволил взять!? Ты головой хоть иногда думаешь, Поттер!? Драко прикусил язык. Он понял, что только что сорвалось с его губ. В силу давно забытой привычки, он обратился к Гарри так, как обращался на протяжении шести годов обучения в Хогвартсе. Это немного остудило Малфоя. Он обещал похоронить прошлого себя под руинами школы, а былое обращение «Поттер» будто служило напоминаем того, что Драко позволял себе быть неоправданно заносчивым, не в меру высокомерным и безумно внушаемым, а ещё трусом. Когда-то он ползал на коленях перед одним Пожирателем смерти, вымаливая пощады, в то время как другие отчаянно сражались, отдавая свои жизни. Годы прошли, а воспоминания остались живы. Поттер и тогда его спас, а Малфою достался смачный пинок под зад. Драко буквально взъелся от нахлынувших образов. Он медленно разжал пальцы, до этого судорожно сжимающие рубашку Блэка, и отстранился. — Если бы Вы и сейчас не были между жизнью и смертью, клянусь чистотой своей крови, я бы Вас ударил. Но Вам и здесь повезло. Но больше даже не думайте занимать моё время глупостями. Я специалист по защитной магии, а не Ваш закадычный дружок, которого можно вытащить в любое время и увлечь какой-нибудь сомнительной глупостью. Гарри понимал, что очень сильно задел струны души Малфоя, которые долгие годы пылились в потайных уголках, а теперь при малейшем прикосновении издавали нехарактерные доныне звуки. Экс-Поттер готов поклясться, что никогда не слышал, чтобы Драко вообще повышал голос. Гарри ощутил себя мазохистом: вместо чувства вины и раскаяния он чувствовал невероятное удовлетворение. Малфой же успел оклематься от своего неожиданного порыва и вновь нацепил маску холодной учтивости. Блэк практически захотел тихо заскулить. Вот он, Драко, живой, эмоциональный, злой, несдержанный, импульсивный, настоящий одним словом! И сейчас он вновь отдалялся, закрывался на множество замков, чтобы предстать наследником чистокровного рода, который регулировал каждый свой шаг и действие в соответствии с понятиями целесообразности, а не желаний. Гарри не готов был так просто потерять счастливый блеск серых глаз. Это нежелание не имело никакого логического обоснования и доходило практически до каприза маленького ребёнка, поэтому экс-Поттер не сумел сдержаться. Стоило Драко сделать движение в сторону двери, как Гарри резко схватил его за руку, притянув к себе и, не дав возмутиться, поцеловал.