Поговорим о погоде и почему мы встретились

Не позволяй амбициям усыпить здравый смысл.

       Мужчина несколько секунд просто молчит, что только еще сильнее нагнетает больничную обстановку. Крутя в руке дужку очков, врач о чем-то размышляет, кажется, напрочь забыв о моем присутствии. Резкий запах фенола уже перестает раздражать, человек способен привыкнуть ко всему, даже к отвратительному запаху антисептиков, присущему каждой больнице. — сначала вам нужно дать показания следователю, который ведет это дело, а потом я позволю вам увидеться с пострадавшим. Если вы хотите — натянув очки на нос, мужчина всматривается в лица людей, что сидят вдоль стены на мягкой мебели. Что значит дать показания? Мне придется рассказать как все было. Но Марк сказал, чтобы я не высовывалась, а его угроза была слишком сильным аргументом, чтобы остаться дома, но я не из робкого десятка. Хотя во мне сейчас и торжествует справедливость, желание помочь парню, который из-за меня оказался привязан к больничной койке, но ноги предательски трясутся, осознавая, что Марк уж точно помнит о расположения моего места жительства. — Аврора — ко мне обращается молодой парень в идеально отглаженной форме — пройдемте — аккуратно подхватив меня под руку, мы двигаемся к пустому диванчику, мне предстоит долгий рассказ о том, что произошло вчера.        Показав документ, который удостоверяет мою личность, я рассказала Павлу Аркадьевичу все, что происходило вчера. Начиная с показания переписки, где говорится о моей встрече с Марком, заканчивая видео, которое мне прислали пару часов назад. — Аврора Леонидовна — парень очень вежливо обращается ко мне, замечая, что с кажды словом говорить становится все сложнее. Ком в горле мешает рассказать о утреннем разговоре с Соколовским. — вы знали, что ваш бывший молодой человек имеет при себе оружие? — задает вопрос, продолжая что-то калякать в своем бланке, кажется, он рисует машинки, выводя неаккуратные линии ручкой. — нет, не знала — честно отвечаю. Я лишь знаю, что Марк заядлый любитель стрельбы по шарам в тире, но это не имеет отношения к дело. — спасибо. Вы можете быть свободны — приподнимаюсь с мягкого покрытия — отныне попрошу не выезжать из Москвы пока не закончится следствие, вы под подпиской о невыезде. До свидания.        Брюнет уходит, в то время как я, недоумевая, продолжаю стоять как вкопанная. В мои планы не входил выезд из города, но чувство ограниченности сильно напрягает.        Вновь задержав в коридоре главного врача больницы, мне всучают белый халат и бахилы, приглашая в палату потерпевшего. Руки трясутся, ноги становятся ватными. Мне действительно страшно увидеть его, лежащего в больничной одежде на кровати, подключенного к десятку датчиков, капельнице и искусственной вентиляции легких. Именно сейчас, стоя перед дверью в палату, пытаясь набраться мужества и войти внутрь, я понимаю, как сильно ему досталось. Перелом ребра, пробитое легкое, пуля в спине. И все из-за меня. Наверное, он глухой, или слишком отчаянный, раз не слышал мои просьбы прекратить. Почему люди снимали все происходящее, не желая разнять парней? Почему? Куча вопросов, которые не могут уместиться в моей голове. Я просто хочу поговорить с ним, извинится, поблагодарить. А он лежит без сознания, молчит, недоумевает, почему все пошло не так, как он бы хотел.        Проходит пару минут, а я так и не сделала ни шагу вперед. — девушка, вы идете или нет? У вас и так всего пятнадцать минут — причитает недовольная медсестра, несущая поднос с пилюлями в палату напротив. Глубоко вдыхаю и захожу.        Все мои опасения подтвердились, он именно такой, каким я его себе и представляла. Бледный парень, подключенный к аппарату, который назойливо пищит, лежит на кровати посередине палаты. Его разбитая пухлая губа полностью скрыта маской, через которую в его организм попадает кислород. — простите меня пожалуйста — слеза катится по моей щеке, в то время как я поправляю прядь волос, упавшую на его лицо. Присев на стул, беру его руку в свои, поглаживая ладонь. Еще раз проклинаю себя, понимая, что уже ничего не вернуть назад, надо лишь продолжать жить с этим. — я уверена, вы поправитесь — тихо шепчу, думая о том, почему в этой палате нет его родителей, друзей, девушки. А если он «самый молодой представитель нефтяного магната», то предположим, почему здесь нет его агента? Кто-нибудь вообще в курсе новостей?        До моих ушей доносится резкий писк, обернувшись на табло, я вижу плавную линию пульса, которая обычно означает клиническую смерть. Я в панике начинаю жать на звонок около кровати, вызывая врачей, но все тщетно. Время идет на секунды. Немедля выбегаю в коридор и кричу о помощи. В длинных коридорах, как назло, нет никого. На секунду, сама не зная с какой целью, я забегаю в палату, увидев, что Егор собственными руками, без чьей-то помощи стягивает маску, которая мешает видеть. — что вы делаете?! — в палату забегает пожилая женщина, отпихивая меня с прохода. С моих уст не может сорваться ни слова, как только вспоминаю утешительные прогнозы врачей: « 2-3 дня». Я просто не верю своим глазам. Парень спокойно двигает руками, стягивает маску, наверное, считает, что он в состоянии дышать самостоятельно. Что это вообще такое? Пару минут назад он лежал в коме, а потом его пульс просто прекратился. Как это возможно? — да что же вы творите? — по понятным причинам возмущается женщина в халате, все-таки дав волю рукам больного. Маска моментально оказывается снята, Булаткин прерывисто дышит. — пожалуйста, оставьте нас наедине — шепчет он. Глаза медсестры, округлились до размера десяти рублевой монеты, наверное, от странной реакции и небывалой наглости, но она все же вышла. — дайте пожалуйста куртку — просит Егор, точно узнав меня. Молча подхожу к стулу, снимаю окровавленный предмет одежды. Парень копается в кармане, а потом, достав пачку Kent’a, поджигает сигарету, и прямо на моих глазах делает долгую затяжку, даже не закашлявшись после долгого использования вентиляции легких. Я совершенно не понимаю этого парня. — вы считаете это нормальным? — задаю вопрос, выхватив дымящую сигарету из рук лежащего, опустив ее в стакан с водой. Сейчас я чувствую явное превосходство над больным человеком. — почему здесь воняет куревом? — в палату на всех ногах влетает главврач, возмущаясь дозволенным Булаткина. — я чувствую себя великолепно — сообщает он, пытаясь встать. Встать. После огнестрельного ранения в спину. Он чертов идиот. — а как чувствует себя ваш головной мозг? Человек, пролежавший в коме, на важно, час, сутки или год, обязан пройти полное обследование головного мозга — ругается мужчина, чувствую себя лишней. — а знаете почему сейчас все так радужно? В вас сейчас наркотического анальгетика больше, чем в любом аморальном человеке. Вы вообще помните в какое место прошла пуля?! — на повышенным тонах он ведет монолог. — окей, можно отложить это на пол часа, мне нужно ответить на пропущенные, пожалуйста — просит блондин, в то время как женщина вынимает иглу из вены.        Он роется в телефоне, пока я сижу на стуле, смотря как пепел сигареты растворяется в стакане с водой. — вы пришли, чтобы посмотреть на то, во что я превратился за один день? — подняв свои синие глаза, задает вопрос. — вы не видели новости? Хотя о чем я. Кратко говоря, меня ищут для сдачи показаний. Я все рассказала, как было — смотрю, как он тяжело сглатывает. — передашь следователю, что как только закончится это сверх важное обследование — закатывались глаза — и я сразу же закрою дело. — вы не хотите, чтобы он поплатился за содеянное? — удивленно спрашиваю. — я сам поплатился за свое геройство — опустив глаза в экран смартфона, я понимаю, что ничего большего он не хочет от меня услышать. — спасибо, до свидания — встав со стула, я ухожу, не услышав ни единого слова в свой адрес.        Все, я дала показания, навестила больного, удостоверилась: «жить будет!». А теперь нам в разные стороны. Пока, Егор.