Goth

Генриетта особенно злобно курила, глядя на новенькую. Она не вызывала зависти как таковой, только тупое раздражение… От того, что не только конформисты за ней увязались. Заметив, как резво побежал знакомиться всегда апатичный Майкл, Генриетта злобно скрипнула зубами, оцарапав мундштук, но стерпела. То, каким разочарованно-растерянным вернулся друг, немного смягчило гнев и почти успокоило единственную в компании девушку. Когда Пит почти незаметно от них отделился, Генриетте это не понравилось, но стоило ей увидеть, ради чего, как ярость вспыхнула в ней как пламя зажигалки. Это происходит снова! Почти каждый день готы перемывали кости всяким парочкам, концепту любви и низменным потребностям в половом партнёре, толкающим общество в пучины бессмысленных потребления и позёрства. Они все утверждали, что никто им не нравится и понравиться не может, что не хотят быть очередными Барби и Кеном в кукольном домике жизни… И что в итоге? Какого чёрта Майкл и Пит пытаются подкатить к новенькой? Это предательство даже не их идеалов, придерживаться которых — тоже конформизм, а самой Генриетты! Девушка ещё раз скрипнула зубами и утробно прорычала, глядя на новенькую. Воспоминания о подкатах друзей к той девчонке и отсутствии подкатов к ней самой роились в голове. Фиркл опасливо отодвинулся на безопасное расстояние. Конечно, она могла им не нравиться, потому что они тоже не шибко нравились ей (в самых нелестных описаниях, которые может придумать обиженная девушка). Конечно, ей было глубоко наплевать на это всё, потому что она выше таких вещей, готичнее и всё в таком духе. Её это ни капельки не задевало, а всего лишь позорило друзей в её глазах. Когда она поделилась этой мыслью с Фирклом вслух, случайно-неслучайно выплюнув колкости при наблюдении очередной попытки флирта с новенькой, мелкий очень вкрадчиво напомнил, что вот Майкл как-то однажды (с десяток раз) говорил, что девушка в компании нужна для того, чтобы парней никто не считал гомиками. А после скрылся, как делал это всегда после мелких и не очень предательств. «Да какие же вы гомики?» — подумала Генриетта, бросив недокуренную сигарету на землю. «Вы не гомики, а настоящие пидоры, вам только харлея и не хватает!» А потом было много стихов о разбитом на мелкие осколки сердце, спущенном в унитаз с фекальными трансплантатами мамаши.