Эти татуировки — воплощение наследства первого поколения Вонголы. Вся эта хрень с видоизменением колец, которые были надеты на парней во время перемещения, произошла из-за того, что два набора колец Вонголы не могут существовать в одной параллели. Вот результат. Но какой! Никто не поймет, что у тебя есть проводник пламени; не надо искать мощные кольца, например, для того же Хибари, у которого почти все слабые кольца ниже ранга A ломаются; животные, запечатанные в кольцах во время битвы с семьей Шимон, спокойно пережили изменения «дома», который стал даже немного мощнее и больше. В общем, плюсов у татуировок много, поэтому негодования от лиц, берегущих свою нежную кожу, сразу прекратили поступать к бедному боссу.
Кстати, о Тсунаеши. Когда пропала
гипер-интуиция, и шатен полностью осознал этот факт, он даже немного растерялся. Способность читать людей насквозь и предсказывать опасные ситуации пропала, из-за чего внутри Савады появились некая неуверенность и страх перед неизвестным. Но приведя мысли в порядок, парень собрался сам и собрал в кучу все умения, накопившиеся за время правления Вонголой, и вновь посмотрел на мир, который стал прежним, предсказуемым. Правда не таким, как с интуицией, но весьма легко читаемым.
Из-за того, что босс перестал полагаться на интуицию, и прислушивался лишь к своим навыкам, его взгляд стал обжигающим, цепким, глубоким. Еши стал гораздо собраннее, внимательнее и сосредоточеннее, внутри него горело желание поддержать свою семью и не подвести их, а те, наблюдая за шатеном, лишь восхищенно вздыхали (Хибари на пару с Ламбо не сдержались) и чувствовали в себе распирающую грудную клетку гордость. О таком великолепном боссе можно только мечтать. А у них он есть!
Хибари своим изменениям был как-то даже рад.
Хладнокровность присущая одиночкам, ненавидящим толпы людей, пропала, и теперь он мог легко проявлять свои эмоции, не ощущая раздражения, неприязни и некой непробиваемой стены с собеседником.
Рокудо долго не мог определить, что ему хочется именно сделать, радоваться или плакать. С одной стороны
шесть путей ада достались ему в качестве награды за долгие пытки и мучения в различных экспериментах. Глаз был ненавистен иллюзионисту, но эта вещь делала его одним из сильнейших обладателей пламени тумана. А с другой стороны, Мукуро всеми фибрами души желал избавиться от проклятого органа, который в него вживили насильно. Метания прекратила новость о том, что умения, мощь пламени и способность творить невероятные реальные иллюзии остались при нем.
Хаято от произошедшего было ни жарко, ни холодно. Казалось, что
эмоциональный парень, живущий до этого, был просто сном. Он чувствовал отголоски какой-то тоски где-то в темном уголке подсознания, но все равно оставался флегматичен, как нажравшийся удав в компании шести кроликов, которые, кстати, и предложили бухнуть. Опустошенность внутри немного приносила дискомфорт, но рядом с друзьями эта так называемая «черная дыра» где-то в районе между печенью и почкой не сильно волновала, напоминая неприятные трепыхания заблудившейся бабочки, которой место в животе влюбленной девицы.
Рассматривать себя в отеле времени и желания не было, да и проблем куча, поэтому, когда Ламбо наконец дорвался до зеркала в аэропорту, то он чуть ли не поседел, но это ему не дала сделать «чуткая» Реха, которая бесцеремонно оттолкнула его и начала рассматривать уже себя (но об этом потом). Теленок отдал за свою жизнь
детство, которого у него и так было с гулькин нос. Но кто бы мог подумать, что Бовино повзрослел не только внешне, но и еще немного внутренне, поэтому не стал закатывать истерику, а просто принял произошедшее, как должное. Хотя, может быть, здесь сыграла большую роль судьба Сасагавы…
Потому что хранителю солнца повезло меньше всего. Парень потерял свое
мужество — как назвал это безобразие Хаято. Блондинка долго рассматривала свое отражение, где-то в глубине души возмущаясь, но женское начало было очень бойкой и настырной дамой. И почему-то нутро боксера быстро и легко сдружилось с ней. Это был полный каминг аут, потому что в конце мыслительного процесса Реха пришла к выводу, что ей вполне симпатичны красивые мужчины и женское очень миленькое имя в паспорте хорошо подходит к ее глазам. Осознав этот бред, новоявленная девушка обреченно вздохнула и, чуть ли не перепугав друзей до смерти, прокричала на весь аэропорт «Ну, экстремально здравствуй, женская логика!». В тот момент Хибари на полном серьезе заявил, что теперь боксер самый опасный хранитель Савады, ведь дамы думают и действуют с помощью выводов, а не фактов.
Такеши. Ему было тоже трудновато. Все-таки привыкнуть за каких-то пару дней к тому, что у тебя внезапно пропал голос, невозможно. Мечнику было трудно общаться, а друзьям понимать его. В такой ситуации дождь должен помогать, успокаивать и приободрять, но без голоса мечник не знал, как это сделать. Поэтому Тсуна и Хаято взяли ситуацию в свои руки: с покерфейсом выдали временный блокнот и ручку Ямамото, а также вручили купленные в магазине книги «Язык жестов» каждому члену их маленькой семьи.
Со дня появления в параллельной вселенной прошел месяц, загруженный суетой создания новых документов, поездкой в Италию, покупкой дома и попытками мирно ужиться в Палермо. Сначала надо было обустроить и распределить комнаты, накупить необходимые предметы и вещи, ведь у парней не было даже элементарной зубной щетки или сменной одежды. Устроиться на работу, перед этим опробовав не один десяток профессий для выяснения более приятной и подходящей. Так что эти четыре недели прошли в суете и заботах. И более того это еще не конец.
— Тсуна, как там твое кафе? — поинтересовался Хаято. Не то чтобы ему было интересно, просто поговорить подрывнику захотелось.
— Глухо, — вздохнул шатен, нарезая салат. — Я даже ремонт не начинал. Старые столы, стулья и барная стойка все еще там пылятся под целлофаном. Такими темпами кафе откроется лет через пять.
— Тсунаеши-кун, подай мне деревянную лопатку, — попросил Мукуро, положив на сковородку несколько ломтиков бекона. Так как сегодня его очередь готовить завтрак, парень решил состряпать незамысловатую яичницу с беконом. Ну, а Савада вызвался побыть помощником.
— Держи, — произнес Еши, случайно мазнув своим взглядом по лестнице, из-за чего лицо босса озарило удивление, но потом его губы растянулись в радостной, подбадривающей, теплой улыбке.
Гокудера и Рокудо тоже посмотрели на лестницу, ведущую к спальным комнатам семьи, и неловко замерли. Там, на одной из ступенек, стояла Реха, но в отличие от прошлых дней, где хранитель солнца в мужской одежде таскала мебель, помогая расставлять их со словами «хоть внешне я и баба, но в душе все еще экстремальный мужик!», сегодня она надела черное платье с высоким зашнурованным лентой воротником. И несмотря на небольшие рюшечки на подоле длиной чуть выше колена, платье казалось простым, но хорошо подчеркивающим изящные черты женского, с виду хрупкого тела.
— Хорошо выглядишь, Реха.
— Спасибо, наверное, — буркнула Сасагава, немного покраснев. Самое страшное боксер уже пережил (да-да, те самые дни, заставшие его врасплох), так что теперь хранитель солнца смирился с тем, что он теперь девушка.
— Ку-фу-фу, тебе очень идет, — ни капли не язвя, честно признался Мукуро под кивок Хаято.
— Чем мне экстремально помочь? — поинтересовалась Сасагава, уверенно продвигаясь к шкафчикам с посудой.
— Накрой на стол, — уже привычно и обыденно произнес Савада, почувствовав ту самую семейную атмосферу, которая постепенно оседает у них в доме, приживаясь. Жизнь определенно налаживается.
— Естественно, ведь ради этого нам пришлось умереть, ку-фу-фу, — фыркнул Рокудо, словно то, что босс сильнейшей семьи Италии и его хранители вполне себе мирно живут в Палермо, само собой разумеющееся. И да, последние слова шатен случайно сказал в слух.
— Ой, только не начинай! — буркнул обиженно Тсуна.
***
Мукуро и Кея в конце хаоса, во время которого полегли все противники, дружески дали друг другу «пять» и с довольным видом направились прочь из особняка третьесортной семейки, на которую парням пришел заказ.
Иллюзионист брезгливо перешагнул через бездыханный трупик и внимательно проследил, чтобы протертый занавеской трезубец вновь не запачкался в крови.
— Ку-фу-фу, какой прекрасный день, — вдохнув на ступеньках особняка полной грудью свежий воздух без металлической примеси, произнес Рокудо. — Может, заскочим куда-нибудь перекусить?
— Нет, сегодня готовит босс, — сверкнув своими серебряными глазами, Хибари поднял одну руку к груди, крепко сжав ее, и устремил благоговейный взгляд в небо. — Его стряпня восхитительна. Как и сам Еши.
— Ты это, только в до-Хаято не превратись, — нервно буркнул иллюзионист, но внутри полностью был согласен со словами напарника. Внутри него тоже томилось восхищение боссом, но в меру. (до-Хаято — имеется ввиду Хаято до их смерти в их параллельной вселенной)
— Я похож на сталкера с ушками и хвостом? — выгнул бровь хранитель облака, как вдруг почувствовал на голове шевеление. Оказалось, что Мукуро ради прикола прилепил ему иллюзорные ушки и хвост, только кошачьи, а не собачьи. — Мило.
— Хн, с тобой стало совсем не интересно, Кея-кун, — надулся туманник, развеяв иллюзию.
— Травоядное, вылезай! — приказал Хибари, глядя в сторону деревьев, и Рокудо на минуту показалось, что до-Хибари вернулся, но наваждение исчезло так же быстро, как из кустов, подняв руки вверх, вылез какой-то мужик в знакомой униформе.
— О, Кея-кун, гляди! Это же рядовой Варии, — хихикнул иллюзионист. — Что делать будем?
— Пусть живет, — снисходительно фыркнул брюнет. Бедный парень из разведывательного отряда облегченно выдохнул. — Только вот он видел наши лица… — рядовой сразу напрягся.
— Ой, да ладно тебе. Если следовать этой логике, то нам надо было еще давно пришить всех прохожих, что видели нас! Ведь так? — поинтересовался Мукуро у неизвестного паренька, и тот с охотой подтвердил слова иллюзиониста. — Вот.
— Пошли, я есть хочу, — буркнул Хибари, направившись к оставленной неподалеку машине.
***
— Врой, так значит вот как выглядят те самые способные киллеры, появившиеся недавно в мире мафии, — присвистнул Скуало, рассматривая немного смазанную, но вполне сносную фотографию рядового, которому посчастливилось на них наткнуться.
— Мусор, почему они тебя не грохнули? — поинтересовался босс всея Варии, попивая свой любимый виски.
— Ну, они вроде как были голодны, и им хотелось поскорее попробовать стряпню своего глубоко уважаемого босса, — промычал рядовой, побледнев на пару тонов.
— Ши-ши-ши, так у них есть босс! — хмыкнул Бельфегор, наконец найдя что-то интересное в этом разговоре. — Неужели это значит, что на горизонте появились не новые независимые киллеры, а новая молодая семья?
— Я… я не знаю, — рядовой хотел исчезнуть отсюда поскорее. Хотя бы сквозь землю провалиться.
— Как интересно, — хмыкнул Занзас.
— Врой, чертов босс, что делать будем? Вонголе, я так понимаю, об этом знать необязательно, пусть сами догадываются? — поинтересовался Скуало.
— Правильно думаешь, патлатый.
***
— Реха, не заливай так сильно кактус. Он хоть и цветок, но не сильно любит много воды, — спохватился Еши, когда боксер уже сделала с помощью лейки вокруг горшка с кактусом целую лужу.
— Но ему надо много питаться, чтобы экстремально вырасти здоровым и сильным! — воспротивилась Сасагава, миленько поджав губки и еще немного долив водички бедному растению, которому посчастливилось расти в скромном уголочке зала еще до приезда прошлых хозяев этого дома.
— Надо знать меру, — попытался объяснить вновь Тсуна, отбирая на всякий случай у хранителя солнца лейку, потому что по какой-то необъяснимой причине карликовый кактус за эту пару месяцев подозрительно подрос на шесть сантиметров, из-за чего его пришлось пересадить в более просторный горшок. Савада был уверен, что виновато пламя Рехи.
— Босс, мы жрать хотим! — заявил вошедший в комнату Кея. — Очень. Сильно.
— Иду-иду.
