19 апреля, 20ХХ год
Италия. Палермо. Кафе «Сокол».
12 часов, 05 минут. Солнечно. Ветер юго-западный. +28 градусов по Цельсию.
За Тсунаеши не один раз в его жизни велась масштабная слежка своими же подчиненными, но шатен сейчас впервые следил сам за своим хранителем. Савада даже не предполагал, что такое безобразие окажется целым… искусством. Адреналиновой игрой. Конечно, как же без последнего, когда слежка ведется за Хаято и Бермудой! Если она обнаружится, даже Тсуну не спасет его титул босса Эредит.
Мукуро посвятил Еши во все правила и уловки этого занятия, подробно рассказав все ухищрения, которые помогут остаться незамеченными. И теперь шатен на все это смотрел совсем другими глазами, честно говоря, выпав в осадок.
За свиданием урагана и босса Виндиче несмотря на опасность решили следить все, кто присутствовал в кафе в тот самый момент, когда фон Вихтенштайн пришел с предложением погулять к Хаято, почему-то разговаривая об этом с его боссом и ведя себя с шатеном так, словно Тсуна — отец невесты, а он — будущий зять. Присутствовали все, кроме Хибари (куда смылся облако никто не знал, но… насчет этого были кое-какие догадки).
Так вот. Самая милая парочка, как выразился куфуфукающий фонарь, сейчас обедала в кафе, обсуждая то, куда они пойдут после. Бермуда пытался выразить свою симпатию, изо всех сил намекая, а Гокудера… (это же Гокудера, кэп!) Гокудера ничего не замечал и не понимал.
Именно поэтому экстремальный зеленый кустик неподалеку чуть ли не каждую минуту порывался экстремально все объяснить недалекому Хаято. Но благодаря Ламбо и его «хитрой стратегии по усмирению солнышка» Сасагава была обезврежена. Впрочем как и Бовино. Кто же знал, что девушка так шикарно целуется и перетянет всю инициативу на себя?
Но. Тсуна видел то, что не видели остальные. Шатен знал своего хранителя урагана, как облупленного. Уже давно привык к его новому поведению и нашел щель, через которую можно видеть истинные мысли и отголоски чувств пепельноволосого.
Хаято был смущен и рад компании Бермуды.
И сейчас у них все хорошо. Вот только, если не остановить ревнивого Мукуро, «хорошо» резко станет «плохо». Слава Богу, на помощь пришел Бьякуран и незаметно для всех смог украсть средь белого дня с улицы фонарь, который ругался благим матом, желая задушить босса Виндиче за то, что тот положил свою ладонь на руку Гокудеры.
— Мусор, что вы делаете? — раздалось позади Савады.
Так как Еши и Реборн следили за парочкой из-за угла, их спина была полностью открыта. Именно так Занзас смог застать их врасплох. Синхронно повернув головы в его сторону киллер и босс Эредит укоризненно на него шикнули, а потом внимательно осмотрели.
Скайрини стоял в джинсах и светлой рубашке, держа под руку… Кею, что тоже был при параде. И, кажется, тут у них было свидание.
— Теперь понимаешь, почему я возражал насчет того, чтобы ты приходил в кафе и спрашивал у моего босса разрешение на свидание? — хмыкнул Хибари, подойдя к углу и выглянув из-за него. — О!
Стальные глаза вспыхнули интересом. Из любопытства Занзас последовал примеру облака и удивленно замер, разглядывая Бермуду и Хаято, у которых были переплетены пальцы рук. Страж омерты улыбался, крепко, но бережно держа чужую ладонь, а ураган неуловимо был заинтересован в происходящем и казался более живым.
Вариец присвистнул.
— Ага, — кивнул Тсуна. — Дети так быстро вырастают. Папочка за него так рад. Так рад!
— С каких пор ты заделался его отцом? — выгнул бровь Реборн, разглядывая то, как шатен вытирает отцовские слезы радости белым платочком.
— Не мешай. Не видишь, у меня тут хранитель урагана себе парня нашел!
— Ну, не только он, — хмыкнул киллер, обняв босса Эредит за талию и тесно прижав его спиной к своей груди. — Ты тоже.
Савада серьезно и задумчиво затих. Он чутко прислушался к себе, чувствуя сильную привязанность к этому мужчине так похожего на бывшего репетитора, но также не похожего на него. Это чувство уверенно можно назвать симпатией и…
— Возможно, — деловито сказал Еши, в глазах которого еще ярче вспыхнуло янтарное пламя, показывая всю серьезность парня. Шатен лукаво улыбнулся и посмотрел на Реборна через плечо. — Так ты хочешь быть моим парнем? Это твое окончательное решение?
— Да, — ответил киллер, получив в ответ красивую улыбку. После чего небо Эредит смущенно отвернулся и спрятал румянец под челкой.
— Что скажешь? — хмыкнул Занзас, не желая быть в стороне, когда подвернулся хороший момент для признаний. Алые глаза внимательно посмотрели на Хибари, пытаясь скрыть волнение где-то в глубине.
— Ты мой, — безапелляционно фыркнул Кея, схватив варийца за ворот рубашки и укусив его за шею, чтобы укус было видно даже из-под самого высокого воротника.
Статус: Слежку пришлось прервать из-за открывшихся новых обстоятельств.
Из помятого ежедневника,
найденного при уборке комнаты Тсунаеши.
«
Сегодня прекрасный день! Два года назад, именно в этот день я и Тао стали семьей. Поэтому сегодня я готовлю для него сюрприз, красивый вечерний ужин. Как романтично!, — написав это в купленном недавно дневнике, молодая шатенка радостно улыбнулась, устремив взгляд в небо.
Девушка сидела в парке, и ее длинные волосы трепал теплый летний ветерок. Погода была прекрасной для прогулки. Мечтательный взгляд скользнул по кронам деревьев, а потом спустился к детской площадке, на которой весело играли дети.
Жаль, очень жаль, что столь молодая женщина, как Нана Китару не может иметь детей. Но ей некогда унывать, ведь у нее есть прекрасный муж, который ее любит несмотря ни на что. И это важнее всего — это она знает лучше всего на свете.
Когда-то она была без памяти одержима первой влюбленностью, и предмет ее симпатий отвечал ей взаимностью. Савада Емицу был прекрасным мужчиной. Иностранцем. Добрым, милым, обходительным… до тех пор, пока он не узнал, что Нана не может иметь детей. Какой был скандал! После женщина больше никогда не видела его. Но она об этом больше не жалеет, потому что рядом с ней Китару.
Нана ободряюще хлопнула себя по щекам, и легкой пружинистой походкой отправилась покупать продукты для праздничного ужина. Докупив все необходимое, девушка спокойно шла по тротуару, разглядывая блики солнца на воде речки, которая скорее напоминала узкий искусственный канал, на дне которого рассыпали гравий.
Проходя мимо моста, шатенка опять уцепилась взглядом за группу детей, что весело смеясь шли после школы домой.
Я с великим интересом следила за шумными ребятишками. Это же так забавно! Но это продолжалось лишь до тех пор, пока они не прошли мимо красивого молодого человека. Незнакомец в классическом костюме облокотился на перила моста и смотрел в небо, не обращая внимания на то, как игриво ветер треплет непослушные волосы. На лице шатена играла теплая полуулыбка. Очень красивая. Никогда раньше не видела ничего подобного.
Я так засмотрелась на этого молодого человека, что даже не заметила, как подошла к нему, чтобы рассмотреть получше. Осознать свои действия у меня получилось лишь тогда, когда в мою сторону посмотрел бездонный янтарь.
— Можно, я вас нарисую? — поинтересовалась я тогда, пытаясь нарушить неловкую тишину, но такого даже я от себя не ожидала. Да, моя любовь к рисованию безгранична. Мне так нравится рисовать, что попросить незнакомого человека попозировать, для меня пустяк. Но не сейчас же!
«Хорошо.»
Вот, что он мне неожиданно ответил своим, как оказалось, невероятным голосом. Тогда — я отчетливо помню — именно тогда мое сердце сжалось, пропустив удар. Что это было? Мне не известно даже сейчас. Но портрет я все-таки нарисовала, хотя и не узнала даже имени этого незнакомца.
Мне кажется, что все должно было быть не так.
— Мукуро, можешь мне сделать копию портрета? — поинтересовался Тсуна, проводив печальным взглядом молодую девушку.
Иллюзионист, которому хотелось поддержать босса в такой момент явно перестарался, потому что через минуту в руках шатена была точная копия целого дневника той, что должна была стать его матерью, но почему-то не стала.
В руках шатена, на чистых страницах ежедневника, точно передавая состояние оригинала, внезапно стали появляться новые записи, тем самым позволяя Саваде незаметно наблюдать за Наной издалека. Мукуро знал, что слезы Тсуны наполнены сложным переплетением горести и грусти, радости и благодарности.»
Реборн захлопнул ежедневник, задумчиво осматривая его.
— Что ты делаешь? — в проеме показался хозяин комнаты, держа в руках коробку с вещами.
— Нашел среди твоих вещей. Что это? — киллер показал книгу Тсуне, на что тот как-то странно замер, а потом слабо улыбнулся:
— Это дневник моей мамы.
— Странно. Здесь написано, что она тебя не знает, — задумчиво уточнил аркобалено, узнав в портрете на одной из страниц дневника своего парня.
— Верно. Она меня не знает. Она никогда не узнает, что у нее мог бы быть сын, который любил бы ее несмотря ни на что, также, как и она его, — вздохнул Еши, аккуратно взяв книгу в руки.
— Я не понимаю, — Реборн честно признался.
— Мммм, я не умею объяснять. Спроси об этом у Хаято.
***
А тем временем в Японии, маленьком городке Намимори, Нана Китару гуляла по парку, нежно улыбаясь своему приемному сыну, у которого были красивые карие глаза.
